Глянец как средство Макропулоса
Друзья, простите. Я понимаю, что за это скоро начнут бить. Но я снова про Рифеншталь. В сегодняшних "Российских вестях" вышла моя статья. Интернет-версии у еженедельника нет, твердая копия здесь мало кому доступна, поэтому, с одобрения zurfreude@lj, публикую текст в ЖЖ. Газетной правки я еще не видела, потому выкладываю as is. Спасибо dp@lj и labas@lj'у за советы и замечания.


Женщина по имени Хелене Берте Амалия Рифеншталь прожила на свете сто один год. Ее смерть для отечественных СМИ едва ли не затмила произошедшие почти одновременно кончину отца американской водородной бомбы Эдварда Теллера и проводы в последний путь доброго сказочника Кира Булычева.

Случилось это по той же причине, по которой глянец вызывает покупательское вожделение более острое, чем простая немелованная бумага. Родись Лени Рифеншталь не в эпоху великих свершений, а несколькими десятками лет позже, ей не миновать было бы fashion-бизнеса. Сначала - райская птица, глянцевая модель с нежным лицом Снежной Королевы, позже - феерически гламурный фотограф, новатор, Хельмут Ньютон женского разлива.


Но Хелене Берте Амалия Рифеншталь родилась в Германии начала прошлого века и стала режиссером, воспевшим мощь и красоту Третьего рейха. А также изобретателем нового киноязыка, автором классических документальных лент, по которым, не афишируя это, студентов киновузов до сих пор обучают технике съемки.

В самых известных ее картинах - "Триумфе Воли" 1934 года о съезде нацистской партии и "Олимпии" о берлинской олимпиаде 1936 года - волевые, с твердыми взглядами и мышцами нибелунги сняты мускулисто и упруго, сверху и снизу, из под земли и из-под воды, скользящей и летающей камерой, наездами и контрастами. Небо над Германией светилось, тучи бежали по нему стремительно и вдохновенно. Победительное эротическое великолепие героев было неоспоримо. У национал-социализма возник имиджмейкер такого дарования, что просвещенная Европа раскрыла рот.

После Нюрнбергского процесса режиссер Рифеншталь провела под следствием четыре года, перенесла три десятка судебных заседаний и была оправдана. Впрочем, дружбу с Гитлером общественное мнение ей не простило. Отлученная от большого кинематографа, Лени снимала в Африке племена нубийцев. Фотографии голых коричневых людей, привезенные ею оттуда, своей первобытной мощью произвели на зрителей впечатление посильнее съемок National Georgrafic. В семьдесят лет Лени научилась подводному плаванию, для чего скрыла свой возраст. Это легко удалось - ведь она приехала учиться дайвингу с любовником на сорок лет моложе себя, своим верным оператором Хорстом Кеттнером, на руках которого и умерла 9 сентября, во сне. Незадолго до смерти Рифеншталь смонтировала фильм о подводном мире. Героями его были яркие рыбы, цветные кораллы и розовые фаллического вида растения.

За два года до смерти Лени Рифеншталь успела приехать в Россию, и сам факт ее появления, как включение силового поля, растащил отечественное общественное мнение по двум непримиримым лагерям. Одни возмущались теплым приемом, оказанным нацистке в городе, пережившем блокаду. Другие - горячо утверждали, что художник неподсуден, что эстетика выше этики, и что нельзя судить поступки человека другой эпохи по меркам сегодняшнего времени. Все, однако, соглашались с тем, что в рифеншталевской витальности и жизненной силе есть что то нечеловеческое. Продала ли она душу дьяволу или пылал в ней божественный огонь, не разбирающий сосуда, - мнения расходились. Многие вспоминали Раневскую: "Талант - как прыщ, может вскочить на любой ж..."

Коко Шанель в свое время общественное мнение довольно быстро простило ее неуклюжий коллаборационизм, но к Рифеншталь претензий предъявлялось значительно больше. Сообразно масштабу деятельности, поскольку вращалась она в большом мире мужских занятий, в то время как интересы Шанель ограничивались дамским рукоделием. Свою порцию раскаяния режиссер Рифеншталь завершила еще пятьдесят лет назад - неврозами, клиникой, сожалениями о том, что она вообще сняла "Триумф воли", однако от нее постоянно чего-то требовали. Она не понимала и раздражалась. Ее не интересовала политика. Она не была членом нацистской партии. Она даже упрекала в расизме увлеченного ею фюрера. Чего вы еще хотите? Какого раскаяния?

И Лени была права. Покаяния в толстовском смысле от нее было добиваться совершенно бессмысленно: все равно, что требовать его от фотокамеры Nikon. Рифеншталь, творец, ставшая символом идеологической ангажированности, на самом деле была абсолютно внеидеологична, и в этом всю жизнь верна себе. Ни один современный режиссер, живший в идеологическом государстве, не мог бы этим похвастаться. В этом - главный парадокс Лени и ее уникальное место в кинематографе. Ее музу вдохновляла глянцевая эстетика и эротическая энергия во всех проявлениях. Рифеншталь прекрасно вписалась бы в контекст нынешней масскультуры, эксплуатирующей сегодня те же волновавшие Лени архетипы, слилась бы с ней экстазе. Если бы не пятна в резюме.

А начиналось все вполне гламурно. Родившаяся в приличной семье берлинского чиновника красивая, умная и волевая девушка с яркой внешностью Брунгильды получила хорошее образование, отличную спортивную подготовку, играла в театре, танцевала, и после травмы колена ушла в актерскую деятельность. Лени даже успела посоперничать с Марлен Дитрих за главные роли у режиссера фон Штернберга и за его внимание. В ответ на штернбергского "Голубого ангела" Лени сняла совместно с Белой Балажем, будущим советским режиссером, исполненный мистики фильм "Голубой свет", где сыграла прекрасную и романтическую дикарку Юнту. Пожалуй, Лени переиграла соперницу. А фильм пользовался невероятным успехом у высших руководителей NSDAP и у фюрера лично.

Противостояние двух примадонн запомнилось потомкам как откровенно идеологическое. Марлен гордо уехала с неарийцем Штернбергом в Голливуд и заняла антифашистскую позицию, а Лени, влюбленная тогда в арийца, осталась в Германии ковать культ нации. Но поменяйся они любовниками, - кто знает, как сложились бы их жизни. Судьбы и политические позиции женщин часто определяются их мужчинами. Заметим, что роман с антифашистски настроенным Эрихом Мария Ремарком в разное время случился у обеих дам. В конце 20-х в постели Лени Ремарк написал "На западном фронте без перемен", а десять лет спустя Марлен вдохновила его на "Триумфальную арку".

С той поры, как Лени Рифеншталь создала фильм, где вещал с трибуны нечеловечески прекрасный фюрер, прошло семьдесят лет. За срок, равный человеческой жизни, обычно прощается и забывается многое. И в начале третьего тысячелетия Лени, пережив всех, стала диковинным артефактом, самое интересное в котором - секрет долголетия. Впрочем, он был изначально настолько очевиден, что только очень пристрастный общественный суд мог его не заметить. Лени совершенно не интересовали политические игры, социальные страсти и обычные человеческие чувства. Ее витальность опиралась на глубинное, биологическое и надчеловеческое. Ее силы питала сексуальная энергетика больших процессов, содержание которых ей было абсолютно безразлично. Искусство Лени Рифеншталь было незатратным. Откровенно глянцевым. Беззастенчиво и плотски имморальным. Каким только и бывает средство Макропулоса.