|
|
Пишет farnabaz (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} farnabaz)@ 2010-06-06 01:11:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Ближние предстатели
В письме 3 августа 1681 г. И. Келлер сообщил, что «врачи посоветовали и уговорили его царское величество, чтобы развеять печаль в связи с утратой супруги и юного сына, вновь отправиться в путешествие и попробовать отвлечься с помощью охоты. Это то, что имело место и продолжается до сих пор и с таким успехом, что утверждается мнение о том, что его царское величество скоро распрощается с трауром и повернется к мысли о новом браке. Здесь это не будет чрезвычайным явлением, потому что цари, будучи еще совсем юными, как теперешний царь, после шести недель траура, выбирали новую супругу и снова женились»(1).
Записная книга царских выходов удостоверяет, что Федор действительно не соблюдал в полном объеме траур по жене и сыну. В церковные праздники Преображения, Успения и Спаса - 6,15 и 16 августа на нем был атласный кафтан «маков цвет» и только 22 августа, на сорочины покойной царицы, Федор одел для панихиды в Вознесенском монастыре «платье черное»(2).
После смерти жены и сына Федор Алексеевич не только охотился, но и обратился к чтению. Летом 1681 г., и в особенности в августе, книги в большом количестве стали доставлять в царские покои. 24 июня 1681 г. боярин кн.Н.И.Одоевский, руководивший разбором архива приказа Тайных дел, поднес царю пять книг, хранившихся в приказе(3). Разумеется, кн.Н.И.Одоевский действовал в соответствии с желанием или, может быть, по прямому распоряжению царя. 12 августа царь посетил Приказ книг печатного дела и указал из книгохранительной палаты «в верх взять по росписи» 13 книг, в том числе несколько иностранных(4). Еще одним развлечением царя в это время была музыка. В июне 1681 г. ему доставили в Воробьево «образцовые флейты»(5).
В этом повышенном интересе царя к западным книгам и новинкам не могло не участвовать его ближайшее окружение. В августе большое влияние при дворе сохранял боярин кн.Ю.А.Долгоруков. В это время нидерландский резидент хлопотал об отмене высоких таможенных пошлин с иностранных купцов и в письме 23 августа сообщал на родину: «Князь Юрий Долгоруков, один из самых старых бояр и советников империи, когда я некоторое время тому назад побеседовал с ним по этому поводу, соблаговолил мне пообещать, что как только ему удастся, он воспользуется случаем, чтобы подробнейшим образом уведомить его царское величество обо всем этом деле <.. .>. Поэтому я сделаю еще одну попытку, - писал И. Келлер, - попасть к нему (кн.Ю.А.Долгорукову. - П.С.), так как он один из тех, кто имеет здесь больше всего влияния, <...> и об этом говорят открыто»(6). В письме от 5 сентября И.Келлер вновь вернулся к этой теме и сообщил, что 1 сентября «сделал еще один визит к князю и советнику империи Долгорукову», который «любезно мне ответил, что его царское величество возвратился в Москву всего несколько дней тому назад и готовится вновь посетить несколько монастырей и помолиться в них, но как только Е.В.царь вернется, он при первой же возможности побеседует с царским величеством об этом деле»(7).
Кн.Ю.А.Долгоруков был одним из самых значительных бояр в те дни, однако его возможности влиять на царя были ограниченны: Федор Алексеевич постоянно выезжал из столицы то на охоту, то на богомолье, и престарелый боярин никогда не сопровождал его в этих загородных походах. Ближайшее царское окружение составляли другие лица. Весной и летом 1681 г. велось строительство «боярских избушек» в подмосковных царских резиденциях - для тех, кто неизменно сопровождал царя в его походах. В Воробьеве строили дворы боярину кн.В.Ф.Одоевскому и стольникам В.Ф. и М.Ф.Грушецким, в Преображенском - сибирскому царевичу и боярину кн.Ф.С.Урусову(8). Но для самых близких к государю придворных помещения устраивали в самих царских хоромах, в комнатах, смежных с царскими. В июне отпускались строительные материалы в Коломенское «на государев двор к подклетам в сени, где бывает в государево пришествие» боярин И.М.Языков и постельничий А.Т.Лихачев, - «на обшивку» двух чуланов. В сентябре строительный лес был отослан «в село Воробьево к хоромному строенью на две избушки и на сени, где жить» И.М.Языкову, А.Т.Лихачеву «да учителю Афонасью»(9).
Примечательно, что эти три царских советника жили вместе. Они, надо думать, составляли тесный кружок приятелей и единомышленников и непосредственно были причастны к оживленному интересу Федора Алексеевича к книгам, которые царь стал читать летом 1681 г. В особенности это относится к книгочею Алексею Лихачеву и учителю Афанасию Федосееву. Царь держал своего учителя при себе, возил с собой в загородные поездки, следовательно, нуждался в его советах, в особенности по поводу книг. То же было и в Кремле: 2 июля были отпущены материалы для отделки помещения во дворце «в полатку, где жить постельничему» А.Т.Лихачеву(10). Неудивительно, что дворцовые документы фиксируют постоянное пребывание Языковых и Лихачевых в царских хоромах(11).
В литературе высказано два принципиальных подхода к оценке деятельности братьев Лихачевых. В специальной работе по истории своего рода Н.П.Лихачев уделил выдающимся предкам несколько строк: «Алексей Лихачев был одним из главных деятелей в преобразовательных стремлениях» конца царствования Алексея Михайловича и при его сыне Федоре, «но для эпохи Петра он был несомненный "постепеновец" и едва ли мог сочувствовать резкому разрыву со старой Русью»(12)
Совсем иную оценку братьям Лихачевым дает Н.Ф.Демидова. По ее мнению, они входили в число ближайших советников царя Федора Алексеевича, наряду с боярами И.М.Языковым и кн.В.В.Голицыным. «В чем-то они, -пишет Н. Ф. Демидова, - несомненно, были едины - в стремлении к западной культуре и порядкам, в осознании необходимости коренных изменений в государственном устройстве и во всем старом укладе жизни русского общества»(13).В этих двух оценках - «постепеновцы» или «западники» - находит выражение общая характеристика исследователей предпетровской поры.
Насколько такие оценки согласуются с фактами? Новые данные о братьях Лихачевых позволяют представить их биографии несравненно подробнее и с живыми индивидуальными чертами(14). А.Т.Лихачев не имел семьи и потому дни и ночи мог жить рядом с царскими покоями. Комнатная служба Алексея увенчалась успехом, и он стал постельничим. По дворцовой документации можно проследить, что Алексей вносил в царские хоромы среди прочих и иноземные вещи. Михаил ни разу не поднес царю предмета иноземной культуры. Это различие в отношении двух братьев к иноземным вещам особенно наглядно проявилось в 1677 г., когда Алексей принял в царских хоромах латинскую Библию, а Михаил тогда же вынес из государевых хором славянскую Библию. Именно Алексей, а не Михаил объявил один из царских указов об изготовлении оборудования для Верхней типографии в царских палатах - первой типографии в России без цензуры со стороны патриарха(15).
По сравнению с Алексеем Михаил был, кажется, более сдержан в отношении новшеств. Не сохранилось никаких данных о том, чтобы Михаил носил какое-либо новомодное платье, хотя в царствование Федора Алексеевича упоминания об изготовлении для него одежды за счет казны исчисляются многими десятками. Его брат, напротив, оказался среди первых придворных, щеголявших при дворе в новомодном «турском кафтане»(16).Единственный случай, когда Михаил явил новомодный образец, связан со строительством его московского дома на Никитской улице. В мае 1680 г. он женился и стал строить себе новые каменные палаты. Строительство велось с большим размахом, поскольку царский фаворит пользовался бесплатными строительными материалами, отпускаемыми из казны. Уже в июле того же года власти московского Симонова монастыря пожелали, чтобы окна монастырской трапезной были украшены так же, как у М. Т. Лихачева(17). На содержание дома требовались все новые и новые средства. Осенью 1680 г., когда строительные работы на его дворе шли полным ходом, Михаил все более входил во вкус стяжания. Как упоминалось выше, он только что получил очередную доходную должность: царь поручил ему покровительство нескольким богатым монастырям, за что последние должны были «почтить» своего покровителя подношениями.
Двор Алексея Лихачева стоял на Никитской улице рядом с двором брата, но никаких данных об отпуске казенных средств на его каменное строительство не сохранилось. Известно только, что крыша новых деревянных хором была покрыта из казны лубом(18). Судя по всему, в отличие от брата, Алексей ограничился строительством более скромного деревянного дома.
Если Михаил был одержим стяжанием, Алексей, напротив, явил пример бескорыстия и женился на молодой и небогатой вдове. В октябре 1680 г. он взял в жены Марью Андреевну, вдову стольника В.И.Травина. Приданое вдовы и прожиточное поместье ее дочери от первого брака Арины были невелики: 258 четв. земли (65 дворов) в Пошехонском и Галичском уездах(19). Для постельничего Алексея Лихачева такой брак не сулил ни богатства, ни особой чести. Поэтому остается предположить, что Марья Андреевна пришлась Алексею по сердцу. На следующий день после свадьбы, 6 октября, Алексей явился к патриарху «ко благословению после женитьбы»(20) - так делали лишь наиболее благочестивые придворные. Ко времени свадьбы Алексею было уже около 50 лет, но, как оказалось, этот брак вдохнул в жениха новые силы: он прожил еще полвека.
Любопытно, что Михаил женился в том же году и очень выгодно - на дочери именитого человека - Ф.П.Строганова - Марфе Федоровне. Это был его третий брак, и, может быть, поэтому он, в отличие от Алексея, не ходил к патриаршему благословению после своей свадьбы. Однако из года в год Михаил являлся к патриарху на благословение по случаю своих именин -22 ноября(21), в день св. Филимона - таково было молельное имя Михаила. Несомненно, что братья Лихачевы были людьми благочестивыми и не уклонялись от патриаршего благословения, как делал в это же время думный дьяк Аверкий Кириллов.
К «ближним предстателям» Федора Алексеевича принадлежал также Никита Иванович Акинфов, племянник Павла Петровича Языкова(22). Служба предков Никиты Ивановича во многом схожа с историей семей И.М.Языкова и братьев Лихачевых. В конце XVI в. дед Н.И.Акинфова Федор Петрович служил по Владимиру по выбору и погиб в Смуту от самозванца Ивана Августа мученической смертью(23). Потомки Федора Петровича по праву гордились этим подвигом, тем более, что он позволил его сыновьям сделать придворную карьеру. Его сын Иван служил уже в московских дворянах, а затем и в стольниках и входил в круг избранных придворных, которым на Пасху дозволялось «видеть царские очи» в Комнате. В 1660 г. он попал в польский плен, где имел случай познакомиться с польскими обычаями. Служебные заслуги и опыт доставили Ивану Федоровичу пост второго судьи Иноземского и Рейтарского приказов (1662-1667 гг.)(24).
Н.И.Акинфов начал службу в стольниках. Поначалу у него было небольшое поместье во Владимире - всего 397 четв. В 1672 г. он выгодно женился на вдове Д. И. Племянникова Аксинье и получил за ней поместья в трех уездах -теперь он владел 175 дворами(25) и смог нести обременительную по расходам придворную службу. Отныне к нему стали обращаться с просьбами о заступничестве перед думными людьми(26).Возвышение Языковых при Федоре Алексеевиче помогло Н. И. Акинфову войти в избранный круг походных стольников(27) и тут же обзавестись каменными палатами в престижном месте Белого города(28). В связи с женитьбой царя на Агафье Симеоновне Н.И.Акинфов стал думным дворянином и дворецким царицы, т.е. главным распорядителем на женской половине дворца.
Отношение Н.И.Акинфова к заимствованиям из-за рубежа было неоднозначным. Именно через него царица заказывала себе в Новомещанской слободе шапочки на «польское дело», что произвело подлинный переворот в женском придворном платье конца XVII в. Жена Н. И. Акинфова сама щеголяла в такой новомодной шапочке, подаренной ей Агафьей Симеоновной(29). Но он же проявлял редкую преданность московскому православию. Н. И. Акинфов был восприемником при крещении иноземцев на московской службе(30).
и выказал исключительное рвение в строительстве храмов.
Среди придворных мало кто мог сравниться с Н.И.Акинфовым по стремлению к созиданию и украшению церквей. В царствование Федора Алексеевича он построил каменную Введенскую церковь в своем владимирском селе Алексеевщине. В алтаре храма на стене были выбиты две надписи: «о здравии царя Федора Алексеевича и супруги его Агафии Семеновны» и «о зравии думнаго дворянина и воеводы города Переславля и наместника города Юрьева-Польского» Н.И.Акинфова и его родственников. В алтаре хранилась также икона с мощами св. Екатерины, которые, как было означено в специальной надписи, в бытность Н.И.Акинфова воеводой Переяславля на Украине в 1685 г. благословил местный протопоп. Другую каменную церковь Н.И.Акинфов построил во владимирском селе Второве. Здесь в алтаре были выбиты те же надписи, что и в Введенской церкви, и, кроме того, хранилась икона с мощами св. Пантелеймона. Эту икону Н.И.Акинфов также вывез с Украины. Сверх того он воздвиг еще две церкви в своих владимирских владениях(31), а в чернском поместье «обещался» построить Спасскую церковь(32).
В число любимцев Федора Алексеевича входили князья Петр, Никита, Федор и Юрий Семеновичи Урусовы, которые постоянно сопровождали царя в походах 1680-1681 гг. Старшие братья - кн. Петр и Никита годились царю Федору Алексеевичу в отцы: кн. Петр с 1658 г. служил в кравчих при царе Алексее(33), а при Федоре Алексеевиче, в мае 1676 г., был пожалован в бояре.
Кн. Никита Семенович Урусов также был немолодым человеком и чашничал за царским столом еще до рождения Федора Алексеевича(34), Кн.Никита был большим поклонником партесного пения и в 1677 г.,когда служил воеводой в Новгороде, отдал своих детей - старшего Якова и шестилетнего Семена для обучения партесу. Учил его детей «литвин» Данила Рогачевский, которого кн.Н.С.Урусов выпросил тогда из Иверского монастыря. Чтобы не отпускать от себя понравившегося мастера, кн. Н. С. Урусов записал его в свои холопы(35). В 1678 г., по возвращении из Новгорода, Никита был пожалован в бояре. В 1681 г. его не было в Москве - царь пожаловал ему прибыльное воеводство на Двине. Двиняне жаловались царю на корыстолюбие нового воеводы, но царь не стал наказывать своего нового родственника(36).
Младшие братья - кн. Юрий и Федор Урусовы были значительно моложе и в первые годы царствования Федора не раз стояли на посольских приемах в рындах, куда по традиции назначали молодежь(37). Видимо, они были сверстниками Федора Алексеевича. 1 сентября 1680 г. кн. Ф.С.Урусов женился на сестре Агафьи Симеоновны. В тот же день царь пожаловал свояка в бояре. В июне 1681 г. ему построили в подмосковном селе Преображенском двор рядом с царскими хоромами(38), поскольку он часто сопровождал государя в загородных поездках.
Среди братьев Урусовых кн. Юрий слыл самым страстным любителем партесной музыки и заслужил высокую оценку от крупнейшего музыканта и теоретика музыки конца XVII в. А.И.Мезенца. Мастер жил в доме кн.Ю.С.Урусова и назвал своего покровителя «новоизбранна в пении прилежателем». А.И.Мезенец подарил кн. Ю.С.Урусову нотный сборник. Эту драгоценную рукопись, написанную рукой крупнейшего мастера партеса, кн. Ю.С.Урусов передал в 1667 г. в Нилово-Столбенскую пустынь(39). Вклад кн. Ю.С.Урусова случился в год открытия мощей преподобного Нила Столбенского и позволяет причислить его к вкладчикам пустыни. Со своей стороны власти Ниловой пустыни продали в 1670 г. своему вкладчику монастырскую реликвию - книгу Ефрема Сирина, переписанную покойным настоятелем пустыни Нектарием(40). 13 февраля 1681 г. кн. Ю.С.Урусов был пожалован в бояре. Трое из его братьев уже имели этот высший думный чин. Семья кн. Урусовых возвысилась при Федоре Алексеевиче, поскольку она была близка к Нилово-Столбенской пустыни, где главными вкладчиками состояли братья Лихачевы. В пустыни была своя школа церковного пения, и неудивительно, что ее вкладчики - как братья Лихачевы, так и братья кн.Урусовы - увлекались партесом. Кажется, ближайший царский кружок состоял из любителей партесного пения, к которым принадлежал и сам Федор Алексеевич. Брак кн.Ф.С.Урусова с сестрой царицы закрепил положение братьев кн.Урусовых как ближайших к царю бояр. Поэтому, отправляясь в богомольный поход в Саввино-Сторожевский монастырь, а оттуда на похороны Никона в августе 1681 г., царь указал боярину кн.Ю.С.Урусову сопровождать его, а бояр кн.П.С. и Ф.С.Урусовых вызвал в Москву из их деревень, чтобы они могли сопровождать его в следующий богомольный поход - во Флорищи(41).
Шведский резидент в Москве весьма нелестно высказался в 1681 г. об окружении Федора Алексеевича: «Все эти Языковы, Лихачевы и другие окружающие его царедворцы никакого политического веса не имеют, да и в государственных делах вообще они очень мало понимают, почести и богатства -откуда бы они ни шли к ним, хоть из ада - они ставят своей высшей целью»(42). Шведский резидент действовал в Москве через кн.Ю.А.Долгорукова, и поэтому столь категоричный отзыв о Языковых и Лихачевых, скорее всего, имел источником слова старого князя. И все же при всей резкости эта характеристика содержала долю правды.
Факты биографии братьев Лихачевых, равно как и Н.И.Акинфова, и братьев кн.Урусовых не дают цельного образа «западников». Они то проявляли интерес к западным новшествам, то, напротив, демонстрировали приверженность старомосковскому благочестию. Пока один из братьев Лихачевых являл образец подражания польской культуре, другой воздерживался от таких новомодных образцов. Эта «чересполосица» культурного поведения не покажется странной, если мы не будем употреблять понятие «западник» применительно к деятелям конца Московского царства, которые никогда не выезжали за пределы своей страны. Цельного мировоззрения западничества просто не существовало в то время. Поэтому вряд ли правильно выискивать в допетровской Руси, когда западная культура еще не утвердилась на русской почве, так называемых западников.
Отказ от такой некорректной характеристики деятелей Московского государства XVII в. позволяет уточнить общую оценку предпетровской поры. Вместо однозначной заданности грядущих петровских реформ возникает противоречивый образ переходного периода, когда граница между старомосковской традицией и новшествами с Запада проходила не между отдельными людьми, а внутри каждого из них.
========================================
1) Архив СПбИИ. Кол.40. On.1. №.57. Письмо № 136. Л.35.
2) Выходы. С. 701.
3) Дела Тайного приказа. Кн. I. Стб. 405-406.
4) Среди них были: Требник киевский, «Политика» на чешском языке, жития святых на польском языке, сочинения Лазаря Барановича и др. (Слуховский Ш И. Русские библиотеки XVI-XVI1 вв. М., 1973. С. 94-95).
5) РГАДА. Ф. 210. Московский ст. Стб. 501. Л. 282, 1704; Стб. 508. Л. 195; Стб. 522. Л. 722 об.
6) Архив СПбИИ. Кол. 40. On. 1. №. 57. Письмо № 137. Л. 39 об.
7) Там же. Письмо № 138. Л. 44 об.-45.
8) РГАДА. Ф.396. Оп.2. № 1032. Л.93 об., 132-132 об.,138 об.,142 об.,171.
9) Там же. Л.145 об.,150-150 об.,237 об.
10) ОПИ ГИМ. Ф.440. On.1. № 366. Л.96 об.,146 об. В такой «полатке» А.Т.Лихачев жил и ранее:
18 декабря 1677 г. с Казенного двора были отосланы сукна «в полатку» А.Т.Лихачеву (РГАДА. Ф.396. Оп.. № 725. Л. 9 об.-12).
11) 11 августа Михаил Лихачев вынес из царской Комнаты ненужные сукна, а 23 августа объявил царский указ о пожаловании приданого сестре крестового дьяка. Его племянник - спальник «у крюка» И.В.Дашков получил 19 августа царский подарок - меха на 14 руб. (РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. № 687. Л. 51, 52 об., 53; № 874. Л. 111).
12) Лихачев Н.П. Генеалогическая история одной помещичьей библиотеки // Русский библиофил. 1913. № 5. С. 22. Примеч. 5.
13) Демидова Н.Ф. Федор Алексеевич. С. 189-190 и др.
14) Очерк истории семьи Лихачевых и описание их службы до 1676 г. см. наст, изд., с. 84-89.
15) 7 июня 1679 г. Алексей Лихачев «приказал зделать» четыре шурупа «к нему великому государю в хоромы к станку деревяному, в чем печатают листы фряские» (РГАДА. Ф.396. On.1. № 18153).
16) 28 сентября 1677 г. из Царской Мастерской палаты было заплачено за золотую нашивку «на турской кафтан зуфь кропивной цвет» для А.Т.Лихачева. 23 июня 1679 г. ему же был куплен серебряный галун «на кафтан турской». 16 июля 1679 г. царь подарил Алексею к его кафтану «нашивку золотную с кистьми на полское дело» (РГАДА. Ф.396. On.1. № 16963. Л.1; № 17509. Л.126; № 18263).
17) 1,9 См. с.532.
18) РГАДА. Ф. 396. Оп.2. № 1032. Л.363 об.
19) Там же. Ф. 1209. Столбцы по Старице. Стб. 34033. Ч. I (без пагинации). См. также: Архив СПбИИ. Кол. 208. Картон 3. № 17. Л. 6-6 об. (приношу благодарность Т. А. Базаровой, любезно обратившей наше внимание на этот факт).
20) РГАДА. Ф. 236. Оп.1 № 42. Л.60 об.
21) Там же. Ф.235. Оп.2. № 28. Л.15; № 85. Л.17об.
22) В челобитной 13 мая 1672 г. А.Я.Дашков упомянул, что П.П.Языков «Миките Акинфову дядя» (РГАДА. Ф. 210. Белгородский ст. Стб. 721. Л.888).
23) Гераклитов А.А. Материалы для истории Саратовского Поволжья // Труды Саратовской ученой архивной комиссии. 1929. Вып. XXIX. С.63; ср.: ПСРЛ. М.; Л., 1965. Т.XIV. С. 71. В царствование Михаила Федоровича тело Ф.П.Акинфова, убитого при самозванце «Ивашке», было с почестями перевезено в Москву.
24) АМГ. М.,1901. Т.III. С.354; Богоявленский С.К. Приказные судьи. С. 56, 150.
25) РГАДА. Ф.1209. Столбцы по Пошехонью. Стб. 34048. Ч.1 и II (без пагинации).
26) В 1673 г. стряпчий Покровского Суздальского монастыря просил Никиту Ивановича, «чтобы он доехал и побил челом думному Семену Ивановичю Заборовскому» (Описание актов собрания графа А. С. Уварова. М., 1905. С. 416).
27) 12 сентября 1676 г. написан «в прибавку» к походным стольникам (РГАДА. Ф. 210. Московский ст. Стб. 509. Л. 63; ДР. Т. III. Стб. 5).
28) Двор куплен у царского доктора Я. Розенбуша 21 сентября 1676 г. за крупную сумму 1900 руб. (РГАДА. Ф.159. Оп.2. № 1831. Л. 9,16).
29) См. с.517.
30) В сентябре 1680 г. он «крестил в Чудове монастыре полковника иноземца» Лаврентия Креля (РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. № 802. Л.38 об.; № 873. Л.75).
31) Историко-статистическое описание церквей и приходов. Владимир.,1893. Вып.I. С.146, 218, 224-225, 231-232.
32) РГАДА- Ф.1209. Оп.78. № 870. Л.12.
33) ДДР. Стб.158.
34) ДР. Т.III. Стб.504, 520.
35) Даниил Григорьев сын Рогачевский происходил из шляхтичей Аршанского повета Речи Посполитой. Он с малых лет учился «партесному пению» в поддьяках смоленского архиепископа Филарета, а затем мать отдала Данилу «для совершенного научения» партесу в Иверский монастырь. В 1678 г. Даниил сбежал от кн.Н.С.Урусова, и в 1680 г. обучение его детей партесу продолжил старец того же монастыря Исайя(РГАДА. Ф.79. On.1. № 188. Л.31 об.—35; Харлампович К.В. Малороссийское влияние на великорусскую церковную жизнь. Казань, 1914. Т.I. С.322; РИБ. СПб., 1878. Т.V. № 335).
36) Барсуков А. Списки. С.66. 14 июля 1681 г. двиняне подали царю челобитную о том, что Н.С.Урусов «емлет с них на себя» с уезда - по 1500 руб., а с посада - по 550 руб. в год, не считая припасов; «И против их, воевоцких, налог говорить они не смеют, а хто у них станет говорить, и они де в приказной избе бьют батоги». 3 августа 1681 г. царь запретил Н. С. Урусову брать столь чрезмерное содержание, но никакого наказания за столь великие поборы воевода не понес (Тревожные годы Архангельска 1700-1721 гг. Архангельск, 1993. С.33-34).
37) РГАДА. Ф.210. Московский ст. Стб.501. Л.282, 1704; Стб.508.Л.195; Стб.522.Л.722об.
38) ОПИ ГИМ. Ф.440. On.1. № 366. Л.83об.
39) Парфентьев Н.П. Древнерусское певческое искусство в духовной культуре Российского государства XVI-XV11 вв. Школы, центры, мастера. Свердловск, 1991. С.167, 200.
40) Успенский В. Преосвященный Нектарий - второй настоятель Ниловой Столбенской пустыни, бывший архиепископ Сибирский и Тобольский. 1587-1667 год. Тверь, 1882. С.19.
41) РГАДА. Ф.210. Московский ст. Стб.597. Л.343, 369.
42) Форстен Г. Сношения Швеции и России во второй половине XVII в.//ЖМНП. 1899. Июнь. С.338.
По книге П.В.Седова "Закат Московского царства".
В письме 3 августа 1681 г. И. Келлер сообщил, что «врачи посоветовали и уговорили его царское величество, чтобы развеять печаль в связи с утратой супруги и юного сына, вновь отправиться в путешествие и попробовать отвлечься с помощью охоты. Это то, что имело место и продолжается до сих пор и с таким успехом, что утверждается мнение о том, что его царское величество скоро распрощается с трауром и повернется к мысли о новом браке. Здесь это не будет чрезвычайным явлением, потому что цари, будучи еще совсем юными, как теперешний царь, после шести недель траура, выбирали новую супругу и снова женились»(1).
Записная книга царских выходов удостоверяет, что Федор действительно не соблюдал в полном объеме траур по жене и сыну. В церковные праздники Преображения, Успения и Спаса - 6,15 и 16 августа на нем был атласный кафтан «маков цвет» и только 22 августа, на сорочины покойной царицы, Федор одел для панихиды в Вознесенском монастыре «платье черное»(2).
После смерти жены и сына Федор Алексеевич не только охотился, но и обратился к чтению. Летом 1681 г., и в особенности в августе, книги в большом количестве стали доставлять в царские покои. 24 июня 1681 г. боярин кн.Н.И.Одоевский, руководивший разбором архива приказа Тайных дел, поднес царю пять книг, хранившихся в приказе(3). Разумеется, кн.Н.И.Одоевский действовал в соответствии с желанием или, может быть, по прямому распоряжению царя. 12 августа царь посетил Приказ книг печатного дела и указал из книгохранительной палаты «в верх взять по росписи» 13 книг, в том числе несколько иностранных(4). Еще одним развлечением царя в это время была музыка. В июне 1681 г. ему доставили в Воробьево «образцовые флейты»(5).
В этом повышенном интересе царя к западным книгам и новинкам не могло не участвовать его ближайшее окружение. В августе большое влияние при дворе сохранял боярин кн.Ю.А.Долгоруков. В это время нидерландский резидент хлопотал об отмене высоких таможенных пошлин с иностранных купцов и в письме 23 августа сообщал на родину: «Князь Юрий Долгоруков, один из самых старых бояр и советников империи, когда я некоторое время тому назад побеседовал с ним по этому поводу, соблаговолил мне пообещать, что как только ему удастся, он воспользуется случаем, чтобы подробнейшим образом уведомить его царское величество обо всем этом деле <.. .>. Поэтому я сделаю еще одну попытку, - писал И. Келлер, - попасть к нему (кн.Ю.А.Долгорукову. - П.С.), так как он один из тех, кто имеет здесь больше всего влияния, <...> и об этом говорят открыто»(6). В письме от 5 сентября И.Келлер вновь вернулся к этой теме и сообщил, что 1 сентября «сделал еще один визит к князю и советнику империи Долгорукову», который «любезно мне ответил, что его царское величество возвратился в Москву всего несколько дней тому назад и готовится вновь посетить несколько монастырей и помолиться в них, но как только Е.В.царь вернется, он при первой же возможности побеседует с царским величеством об этом деле»(7).
Кн.Ю.А.Долгоруков был одним из самых значительных бояр в те дни, однако его возможности влиять на царя были ограниченны: Федор Алексеевич постоянно выезжал из столицы то на охоту, то на богомолье, и престарелый боярин никогда не сопровождал его в этих загородных походах. Ближайшее царское окружение составляли другие лица. Весной и летом 1681 г. велось строительство «боярских избушек» в подмосковных царских резиденциях - для тех, кто неизменно сопровождал царя в его походах. В Воробьеве строили дворы боярину кн.В.Ф.Одоевскому и стольникам В.Ф. и М.Ф.Грушецким, в Преображенском - сибирскому царевичу и боярину кн.Ф.С.Урусову(8). Но для самых близких к государю придворных помещения устраивали в самих царских хоромах, в комнатах, смежных с царскими. В июне отпускались строительные материалы в Коломенское «на государев двор к подклетам в сени, где бывает в государево пришествие» боярин И.М.Языков и постельничий А.Т.Лихачев, - «на обшивку» двух чуланов. В сентябре строительный лес был отослан «в село Воробьево к хоромному строенью на две избушки и на сени, где жить» И.М.Языкову, А.Т.Лихачеву «да учителю Афонасью»(9).
Примечательно, что эти три царских советника жили вместе. Они, надо думать, составляли тесный кружок приятелей и единомышленников и непосредственно были причастны к оживленному интересу Федора Алексеевича к книгам, которые царь стал читать летом 1681 г. В особенности это относится к книгочею Алексею Лихачеву и учителю Афанасию Федосееву. Царь держал своего учителя при себе, возил с собой в загородные поездки, следовательно, нуждался в его советах, в особенности по поводу книг. То же было и в Кремле: 2 июля были отпущены материалы для отделки помещения во дворце «в полатку, где жить постельничему» А.Т.Лихачеву(10). Неудивительно, что дворцовые документы фиксируют постоянное пребывание Языковых и Лихачевых в царских хоромах(11).
В литературе высказано два принципиальных подхода к оценке деятельности братьев Лихачевых. В специальной работе по истории своего рода Н.П.Лихачев уделил выдающимся предкам несколько строк: «Алексей Лихачев был одним из главных деятелей в преобразовательных стремлениях» конца царствования Алексея Михайловича и при его сыне Федоре, «но для эпохи Петра он был несомненный "постепеновец" и едва ли мог сочувствовать резкому разрыву со старой Русью»(12)
Совсем иную оценку братьям Лихачевым дает Н.Ф.Демидова. По ее мнению, они входили в число ближайших советников царя Федора Алексеевича, наряду с боярами И.М.Языковым и кн.В.В.Голицыным. «В чем-то они, -пишет Н. Ф. Демидова, - несомненно, были едины - в стремлении к западной культуре и порядкам, в осознании необходимости коренных изменений в государственном устройстве и во всем старом укладе жизни русского общества»(13).В этих двух оценках - «постепеновцы» или «западники» - находит выражение общая характеристика исследователей предпетровской поры.
Насколько такие оценки согласуются с фактами? Новые данные о братьях Лихачевых позволяют представить их биографии несравненно подробнее и с живыми индивидуальными чертами(14). А.Т.Лихачев не имел семьи и потому дни и ночи мог жить рядом с царскими покоями. Комнатная служба Алексея увенчалась успехом, и он стал постельничим. По дворцовой документации можно проследить, что Алексей вносил в царские хоромы среди прочих и иноземные вещи. Михаил ни разу не поднес царю предмета иноземной культуры. Это различие в отношении двух братьев к иноземным вещам особенно наглядно проявилось в 1677 г., когда Алексей принял в царских хоромах латинскую Библию, а Михаил тогда же вынес из государевых хором славянскую Библию. Именно Алексей, а не Михаил объявил один из царских указов об изготовлении оборудования для Верхней типографии в царских палатах - первой типографии в России без цензуры со стороны патриарха(15).
По сравнению с Алексеем Михаил был, кажется, более сдержан в отношении новшеств. Не сохранилось никаких данных о том, чтобы Михаил носил какое-либо новомодное платье, хотя в царствование Федора Алексеевича упоминания об изготовлении для него одежды за счет казны исчисляются многими десятками. Его брат, напротив, оказался среди первых придворных, щеголявших при дворе в новомодном «турском кафтане»(16).Единственный случай, когда Михаил явил новомодный образец, связан со строительством его московского дома на Никитской улице. В мае 1680 г. он женился и стал строить себе новые каменные палаты. Строительство велось с большим размахом, поскольку царский фаворит пользовался бесплатными строительными материалами, отпускаемыми из казны. Уже в июле того же года власти московского Симонова монастыря пожелали, чтобы окна монастырской трапезной были украшены так же, как у М. Т. Лихачева(17). На содержание дома требовались все новые и новые средства. Осенью 1680 г., когда строительные работы на его дворе шли полным ходом, Михаил все более входил во вкус стяжания. Как упоминалось выше, он только что получил очередную доходную должность: царь поручил ему покровительство нескольким богатым монастырям, за что последние должны были «почтить» своего покровителя подношениями.
Двор Алексея Лихачева стоял на Никитской улице рядом с двором брата, но никаких данных об отпуске казенных средств на его каменное строительство не сохранилось. Известно только, что крыша новых деревянных хором была покрыта из казны лубом(18). Судя по всему, в отличие от брата, Алексей ограничился строительством более скромного деревянного дома.
Если Михаил был одержим стяжанием, Алексей, напротив, явил пример бескорыстия и женился на молодой и небогатой вдове. В октябре 1680 г. он взял в жены Марью Андреевну, вдову стольника В.И.Травина. Приданое вдовы и прожиточное поместье ее дочери от первого брака Арины были невелики: 258 четв. земли (65 дворов) в Пошехонском и Галичском уездах(19). Для постельничего Алексея Лихачева такой брак не сулил ни богатства, ни особой чести. Поэтому остается предположить, что Марья Андреевна пришлась Алексею по сердцу. На следующий день после свадьбы, 6 октября, Алексей явился к патриарху «ко благословению после женитьбы»(20) - так делали лишь наиболее благочестивые придворные. Ко времени свадьбы Алексею было уже около 50 лет, но, как оказалось, этот брак вдохнул в жениха новые силы: он прожил еще полвека.
Любопытно, что Михаил женился в том же году и очень выгодно - на дочери именитого человека - Ф.П.Строганова - Марфе Федоровне. Это был его третий брак, и, может быть, поэтому он, в отличие от Алексея, не ходил к патриаршему благословению после своей свадьбы. Однако из года в год Михаил являлся к патриарху на благословение по случаю своих именин -22 ноября(21), в день св. Филимона - таково было молельное имя Михаила. Несомненно, что братья Лихачевы были людьми благочестивыми и не уклонялись от патриаршего благословения, как делал в это же время думный дьяк Аверкий Кириллов.
К «ближним предстателям» Федора Алексеевича принадлежал также Никита Иванович Акинфов, племянник Павла Петровича Языкова(22). Служба предков Никиты Ивановича во многом схожа с историей семей И.М.Языкова и братьев Лихачевых. В конце XVI в. дед Н.И.Акинфова Федор Петрович служил по Владимиру по выбору и погиб в Смуту от самозванца Ивана Августа мученической смертью(23). Потомки Федора Петровича по праву гордились этим подвигом, тем более, что он позволил его сыновьям сделать придворную карьеру. Его сын Иван служил уже в московских дворянах, а затем и в стольниках и входил в круг избранных придворных, которым на Пасху дозволялось «видеть царские очи» в Комнате. В 1660 г. он попал в польский плен, где имел случай познакомиться с польскими обычаями. Служебные заслуги и опыт доставили Ивану Федоровичу пост второго судьи Иноземского и Рейтарского приказов (1662-1667 гг.)(24).
Н.И.Акинфов начал службу в стольниках. Поначалу у него было небольшое поместье во Владимире - всего 397 четв. В 1672 г. он выгодно женился на вдове Д. И. Племянникова Аксинье и получил за ней поместья в трех уездах -теперь он владел 175 дворами(25) и смог нести обременительную по расходам придворную службу. Отныне к нему стали обращаться с просьбами о заступничестве перед думными людьми(26).Возвышение Языковых при Федоре Алексеевиче помогло Н. И. Акинфову войти в избранный круг походных стольников(27) и тут же обзавестись каменными палатами в престижном месте Белого города(28). В связи с женитьбой царя на Агафье Симеоновне Н.И.Акинфов стал думным дворянином и дворецким царицы, т.е. главным распорядителем на женской половине дворца.
Отношение Н.И.Акинфова к заимствованиям из-за рубежа было неоднозначным. Именно через него царица заказывала себе в Новомещанской слободе шапочки на «польское дело», что произвело подлинный переворот в женском придворном платье конца XVII в. Жена Н. И. Акинфова сама щеголяла в такой новомодной шапочке, подаренной ей Агафьей Симеоновной(29). Но он же проявлял редкую преданность московскому православию. Н. И. Акинфов был восприемником при крещении иноземцев на московской службе(30).
и выказал исключительное рвение в строительстве храмов.
Среди придворных мало кто мог сравниться с Н.И.Акинфовым по стремлению к созиданию и украшению церквей. В царствование Федора Алексеевича он построил каменную Введенскую церковь в своем владимирском селе Алексеевщине. В алтаре храма на стене были выбиты две надписи: «о здравии царя Федора Алексеевича и супруги его Агафии Семеновны» и «о зравии думнаго дворянина и воеводы города Переславля и наместника города Юрьева-Польского» Н.И.Акинфова и его родственников. В алтаре хранилась также икона с мощами св. Екатерины, которые, как было означено в специальной надписи, в бытность Н.И.Акинфова воеводой Переяславля на Украине в 1685 г. благословил местный протопоп. Другую каменную церковь Н.И.Акинфов построил во владимирском селе Второве. Здесь в алтаре были выбиты те же надписи, что и в Введенской церкви, и, кроме того, хранилась икона с мощами св. Пантелеймона. Эту икону Н.И.Акинфов также вывез с Украины. Сверх того он воздвиг еще две церкви в своих владимирских владениях(31), а в чернском поместье «обещался» построить Спасскую церковь(32).
В число любимцев Федора Алексеевича входили князья Петр, Никита, Федор и Юрий Семеновичи Урусовы, которые постоянно сопровождали царя в походах 1680-1681 гг. Старшие братья - кн. Петр и Никита годились царю Федору Алексеевичу в отцы: кн. Петр с 1658 г. служил в кравчих при царе Алексее(33), а при Федоре Алексеевиче, в мае 1676 г., был пожалован в бояре.
Кн. Никита Семенович Урусов также был немолодым человеком и чашничал за царским столом еще до рождения Федора Алексеевича(34), Кн.Никита был большим поклонником партесного пения и в 1677 г.,когда служил воеводой в Новгороде, отдал своих детей - старшего Якова и шестилетнего Семена для обучения партесу. Учил его детей «литвин» Данила Рогачевский, которого кн.Н.С.Урусов выпросил тогда из Иверского монастыря. Чтобы не отпускать от себя понравившегося мастера, кн. Н. С. Урусов записал его в свои холопы(35). В 1678 г., по возвращении из Новгорода, Никита был пожалован в бояре. В 1681 г. его не было в Москве - царь пожаловал ему прибыльное воеводство на Двине. Двиняне жаловались царю на корыстолюбие нового воеводы, но царь не стал наказывать своего нового родственника(36).
Младшие братья - кн. Юрий и Федор Урусовы были значительно моложе и в первые годы царствования Федора не раз стояли на посольских приемах в рындах, куда по традиции назначали молодежь(37). Видимо, они были сверстниками Федора Алексеевича. 1 сентября 1680 г. кн. Ф.С.Урусов женился на сестре Агафьи Симеоновны. В тот же день царь пожаловал свояка в бояре. В июне 1681 г. ему построили в подмосковном селе Преображенском двор рядом с царскими хоромами(38), поскольку он часто сопровождал государя в загородных поездках.
Среди братьев Урусовых кн. Юрий слыл самым страстным любителем партесной музыки и заслужил высокую оценку от крупнейшего музыканта и теоретика музыки конца XVII в. А.И.Мезенца. Мастер жил в доме кн.Ю.С.Урусова и назвал своего покровителя «новоизбранна в пении прилежателем». А.И.Мезенец подарил кн. Ю.С.Урусову нотный сборник. Эту драгоценную рукопись, написанную рукой крупнейшего мастера партеса, кн. Ю.С.Урусов передал в 1667 г. в Нилово-Столбенскую пустынь(39). Вклад кн. Ю.С.Урусова случился в год открытия мощей преподобного Нила Столбенского и позволяет причислить его к вкладчикам пустыни. Со своей стороны власти Ниловой пустыни продали в 1670 г. своему вкладчику монастырскую реликвию - книгу Ефрема Сирина, переписанную покойным настоятелем пустыни Нектарием(40). 13 февраля 1681 г. кн. Ю.С.Урусов был пожалован в бояре. Трое из его братьев уже имели этот высший думный чин. Семья кн. Урусовых возвысилась при Федоре Алексеевиче, поскольку она была близка к Нилово-Столбенской пустыни, где главными вкладчиками состояли братья Лихачевы. В пустыни была своя школа церковного пения, и неудивительно, что ее вкладчики - как братья Лихачевы, так и братья кн.Урусовы - увлекались партесом. Кажется, ближайший царский кружок состоял из любителей партесного пения, к которым принадлежал и сам Федор Алексеевич. Брак кн.Ф.С.Урусова с сестрой царицы закрепил положение братьев кн.Урусовых как ближайших к царю бояр. Поэтому, отправляясь в богомольный поход в Саввино-Сторожевский монастырь, а оттуда на похороны Никона в августе 1681 г., царь указал боярину кн.Ю.С.Урусову сопровождать его, а бояр кн.П.С. и Ф.С.Урусовых вызвал в Москву из их деревень, чтобы они могли сопровождать его в следующий богомольный поход - во Флорищи(41).
Шведский резидент в Москве весьма нелестно высказался в 1681 г. об окружении Федора Алексеевича: «Все эти Языковы, Лихачевы и другие окружающие его царедворцы никакого политического веса не имеют, да и в государственных делах вообще они очень мало понимают, почести и богатства -откуда бы они ни шли к ним, хоть из ада - они ставят своей высшей целью»(42). Шведский резидент действовал в Москве через кн.Ю.А.Долгорукова, и поэтому столь категоричный отзыв о Языковых и Лихачевых, скорее всего, имел источником слова старого князя. И все же при всей резкости эта характеристика содержала долю правды.
Факты биографии братьев Лихачевых, равно как и Н.И.Акинфова, и братьев кн.Урусовых не дают цельного образа «западников». Они то проявляли интерес к западным новшествам, то, напротив, демонстрировали приверженность старомосковскому благочестию. Пока один из братьев Лихачевых являл образец подражания польской культуре, другой воздерживался от таких новомодных образцов. Эта «чересполосица» культурного поведения не покажется странной, если мы не будем употреблять понятие «западник» применительно к деятелям конца Московского царства, которые никогда не выезжали за пределы своей страны. Цельного мировоззрения западничества просто не существовало в то время. Поэтому вряд ли правильно выискивать в допетровской Руси, когда западная культура еще не утвердилась на русской почве, так называемых западников.
Отказ от такой некорректной характеристики деятелей Московского государства XVII в. позволяет уточнить общую оценку предпетровской поры. Вместо однозначной заданности грядущих петровских реформ возникает противоречивый образ переходного периода, когда граница между старомосковской традицией и новшествами с Запада проходила не между отдельными людьми, а внутри каждого из них.
========================================
1) Архив СПбИИ. Кол.40. On.1. №.57. Письмо № 136. Л.35.
2) Выходы. С. 701.
3) Дела Тайного приказа. Кн. I. Стб. 405-406.
4) Среди них были: Требник киевский, «Политика» на чешском языке, жития святых на польском языке, сочинения Лазаря Барановича и др. (Слуховский Ш И. Русские библиотеки XVI-XVI1 вв. М., 1973. С. 94-95).
5) РГАДА. Ф. 210. Московский ст. Стб. 501. Л. 282, 1704; Стб. 508. Л. 195; Стб. 522. Л. 722 об.
6) Архив СПбИИ. Кол. 40. On. 1. №. 57. Письмо № 137. Л. 39 об.
7) Там же. Письмо № 138. Л. 44 об.-45.
8) РГАДА. Ф.396. Оп.2. № 1032. Л.93 об., 132-132 об.,138 об.,142 об.,171.
9) Там же. Л.145 об.,150-150 об.,237 об.
10) ОПИ ГИМ. Ф.440. On.1. № 366. Л.96 об.,146 об. В такой «полатке» А.Т.Лихачев жил и ранее:
18 декабря 1677 г. с Казенного двора были отосланы сукна «в полатку» А.Т.Лихачеву (РГАДА. Ф.396. Оп.. № 725. Л. 9 об.-12).
11) 11 августа Михаил Лихачев вынес из царской Комнаты ненужные сукна, а 23 августа объявил царский указ о пожаловании приданого сестре крестового дьяка. Его племянник - спальник «у крюка» И.В.Дашков получил 19 августа царский подарок - меха на 14 руб. (РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. № 687. Л. 51, 52 об., 53; № 874. Л. 111).
12) Лихачев Н.П. Генеалогическая история одной помещичьей библиотеки // Русский библиофил. 1913. № 5. С. 22. Примеч. 5.
13) Демидова Н.Ф. Федор Алексеевич. С. 189-190 и др.
14) Очерк истории семьи Лихачевых и описание их службы до 1676 г. см. наст, изд., с. 84-89.
15) 7 июня 1679 г. Алексей Лихачев «приказал зделать» четыре шурупа «к нему великому государю в хоромы к станку деревяному, в чем печатают листы фряские» (РГАДА. Ф.396. On.1. № 18153).
16) 28 сентября 1677 г. из Царской Мастерской палаты было заплачено за золотую нашивку «на турской кафтан зуфь кропивной цвет» для А.Т.Лихачева. 23 июня 1679 г. ему же был куплен серебряный галун «на кафтан турской». 16 июля 1679 г. царь подарил Алексею к его кафтану «нашивку золотную с кистьми на полское дело» (РГАДА. Ф.396. On.1. № 16963. Л.1; № 17509. Л.126; № 18263).
17) 1,9 См. с.532.
18) РГАДА. Ф. 396. Оп.2. № 1032. Л.363 об.
19) Там же. Ф. 1209. Столбцы по Старице. Стб. 34033. Ч. I (без пагинации). См. также: Архив СПбИИ. Кол. 208. Картон 3. № 17. Л. 6-6 об. (приношу благодарность Т. А. Базаровой, любезно обратившей наше внимание на этот факт).
20) РГАДА. Ф. 236. Оп.1 № 42. Л.60 об.
21) Там же. Ф.235. Оп.2. № 28. Л.15; № 85. Л.17об.
22) В челобитной 13 мая 1672 г. А.Я.Дашков упомянул, что П.П.Языков «Миките Акинфову дядя» (РГАДА. Ф. 210. Белгородский ст. Стб. 721. Л.888).
23) Гераклитов А.А. Материалы для истории Саратовского Поволжья // Труды Саратовской ученой архивной комиссии. 1929. Вып. XXIX. С.63; ср.: ПСРЛ. М.; Л., 1965. Т.XIV. С. 71. В царствование Михаила Федоровича тело Ф.П.Акинфова, убитого при самозванце «Ивашке», было с почестями перевезено в Москву.
24) АМГ. М.,1901. Т.III. С.354; Богоявленский С.К. Приказные судьи. С. 56, 150.
25) РГАДА. Ф.1209. Столбцы по Пошехонью. Стб. 34048. Ч.1 и II (без пагинации).
26) В 1673 г. стряпчий Покровского Суздальского монастыря просил Никиту Ивановича, «чтобы он доехал и побил челом думному Семену Ивановичю Заборовскому» (Описание актов собрания графа А. С. Уварова. М., 1905. С. 416).
27) 12 сентября 1676 г. написан «в прибавку» к походным стольникам (РГАДА. Ф. 210. Московский ст. Стб. 509. Л. 63; ДР. Т. III. Стб. 5).
28) Двор куплен у царского доктора Я. Розенбуша 21 сентября 1676 г. за крупную сумму 1900 руб. (РГАДА. Ф.159. Оп.2. № 1831. Л. 9,16).
29) См. с.517.
30) В сентябре 1680 г. он «крестил в Чудове монастыре полковника иноземца» Лаврентия Креля (РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. № 802. Л.38 об.; № 873. Л.75).
31) Историко-статистическое описание церквей и приходов. Владимир.,1893. Вып.I. С.146, 218, 224-225, 231-232.
32) РГАДА- Ф.1209. Оп.78. № 870. Л.12.
33) ДДР. Стб.158.
34) ДР. Т.III. Стб.504, 520.
35) Даниил Григорьев сын Рогачевский происходил из шляхтичей Аршанского повета Речи Посполитой. Он с малых лет учился «партесному пению» в поддьяках смоленского архиепископа Филарета, а затем мать отдала Данилу «для совершенного научения» партесу в Иверский монастырь. В 1678 г. Даниил сбежал от кн.Н.С.Урусова, и в 1680 г. обучение его детей партесу продолжил старец того же монастыря Исайя(РГАДА. Ф.79. On.1. № 188. Л.31 об.—35; Харлампович К.В. Малороссийское влияние на великорусскую церковную жизнь. Казань, 1914. Т.I. С.322; РИБ. СПб., 1878. Т.V. № 335).
36) Барсуков А. Списки. С.66. 14 июля 1681 г. двиняне подали царю челобитную о том, что Н.С.Урусов «емлет с них на себя» с уезда - по 1500 руб., а с посада - по 550 руб. в год, не считая припасов; «И против их, воевоцких, налог говорить они не смеют, а хто у них станет говорить, и они де в приказной избе бьют батоги». 3 августа 1681 г. царь запретил Н. С. Урусову брать столь чрезмерное содержание, но никакого наказания за столь великие поборы воевода не понес (Тревожные годы Архангельска 1700-1721 гг. Архангельск, 1993. С.33-34).
37) РГАДА. Ф.210. Московский ст. Стб.501. Л.282, 1704; Стб.508.Л.195; Стб.522.Л.722об.
38) ОПИ ГИМ. Ф.440. On.1. № 366. Л.83об.
39) Парфентьев Н.П. Древнерусское певческое искусство в духовной культуре Российского государства XVI-XV11 вв. Школы, центры, мастера. Свердловск, 1991. С.167, 200.
40) Успенский В. Преосвященный Нектарий - второй настоятель Ниловой Столбенской пустыни, бывший архиепископ Сибирский и Тобольский. 1587-1667 год. Тверь, 1882. С.19.
41) РГАДА. Ф.210. Московский ст. Стб.597. Л.343, 369.
42) Форстен Г. Сношения Швеции и России во второй половине XVII в.//ЖМНП. 1899. Июнь. С.338.
По книге П.В.Седова "Закат Московского царства".
Добавить комментарий:
