Календарь искусств за две тысячи второй год
1. Наконец-то выбрался в музей Виктории и Альберта, посмотреть на вновь открытые после ремонта британские комнаты. Впечатление, надо сказать, сильнейшее. V&A раньше казался мне невразумительной коллекцией всего на свете, огромным комодом для Сокровищ Империи, где есть всё, от изящных итальянских тостеров конца 60х до средневековых корейских доспехов, да нету смысла. Теперь, когда они открыли отреставрированную и переделанную секцию британского дизайна и прикладного искусства 1500-1900 гг., которая, как выяснилось, по площади составляет треть всего музея (топологически это было совершенно неясно, там такой лабиринт, что хоть половину перекрой, всё равно заблудиться можно), смысл проявился. Просто, все остальные отделы - это каталог и справочник к британскому. Иниго Джонс - пожалуйте также в наш зал античных слепков, викторианский ориентализм - напротив зал индийского искусства им. Джавахарлала Неру, Смитфилдский шёлк - на этом же этаже выставлен китайский текстиль для сравнения, а этажом выше - вообще самая большая в мире научная коллекция тканей, подходи и вытягивай пыльные ящики, хочешь с коптским полотном, а хочешь с лионским бархатом. И вовсе это не комод, а просто лучший в мире музей прикладного искусства, как и обещают проспекты. За три часа мы с Тиллем обошли только половину новых залов и преодолели две третьих временного отрезка (до конца XVIII века). Так что придётся идти туда опять, и не раз, наверное.
2. Очередной поход в Royal Shakespeare Company. Вообще, я полон решимости не пропустить ни одной тамошней постановки этого сезона. На этот раз давали «Двенадцатую ночь». Совершенно проходной, поставленный к праздникам, спектакль, но сделанный на неизменно высшем профессиональном уровне. Довольно смешно, после сестёр К., видеть совершенно непохожих Виолу и Себастьяна. Шут, возможно, сделан слишком чаплиноподобным и сильно пережимает в песенках а-ля «Кабаре». Зато Guy Henry, который король Джон в «Короле Джоне», совершенно бесподобен как довольно симпатичный фантазёр с завихрениями Мальволио, несчастиям которого, право, нельзя не посочувствовать. Кажется, он уже стал моим любимым актёром. Вот так и находишь любовь на чужбине… :) .
3. На днях побил собственный рекорд, побывав на фильме с хронометражем 240 минут. Заодно, это первый фильм с антрактом в моей практике. «Прекрасная распутница» Жака Риветта - кино о старом художнике (Пикколи), его жене (Биркин), его модели (Беар) и её женихе (парень какой-то, неважно кто), тоже художнике, но молодом. Об отношении творца и модели, мужчин и женщин, стариков и молодых, о том, что всё это немного изнасилование, но никто никому не виноват. Почти половина фильма - руки художника, делающего эскизы Беар в самых неловких позах и при этом оглушительно царапающего бумагу стальными перьями. Биркин потрясающе играет стареющую богемную подругу, прошедшую путь от парижской панели до собственного поместья через помост в Академии, страдающую от неспособности больше вдохновлять своего мужа на творчество (в его случае - исключительно портреты обнаженных женщин), соучастница интриги по заманиванию Беар в качестве новой модели-жертвы, и сама жертва любви и ревности. Кстати, я писал как-то недавно о том, что у Эсташа и Ромера ружье на стене никогда не стреляет. Так вот, весь фильм персонажами обсуждается наличие в доме бутылки мышьяковистого мыла, которое хозяйка раньше использовала для защиты от моли птичьих чучел собственного изготовления. Типа, вот будешь им снова пользоваться, пальцы оближешь, и найдут тебя с черным языком. Ну вот, а потом, когда всех уже совсем тошнит от бури вдохновения, и все лодки семейной жизни уже почти разбились о рифы правды искусства, только и ждёшь появления парочки черноротых трупов, тем более что Биркин то и дело запирается в комнате, где стоит бутылка, и грустно смотрит с того балкона вниз на мужа. Но ничего не происходит, как и положено в фильмах Хороших Французских Режиссеров. Что же касается эпической продолжительности, то, как обычно на таких фильмах, после первого получаса я уснул минут на десять, зато потом бодрячком досмотрел до самого конца, и не жалею!
4. Выставка Пауля Клее в Хэйварде. Что тут сказать - фантастическое чувство цвета! Если бы он смог остановиться на какой-то одной из своих многочисленных теорий, был бы просто гений, одновременно революционный и общепонятный. А так получилось примерно пять талантливых художников под одним именем. Впрочем, эволюция от одного к другому захватывающе интересна, больше такого нигде не увидишь.
5. Я так давно не писал о своих походах в кино, что даже «Властелин колец», посмотренный ещё до Рождества в правильном кинотеатре Odeon Leicester Square, остался мною не воспетым. А публика, между тем, интересуется. И что же сказать? Во-первых, это лучше всего, что можно было бы ожидать. Большинство художественно-технических решений не вызывает внутреннего протеста и не вторгается агрессивно в сложившиеся образы. Хоббитания и Мория выше всяких похвал. Актёры почти все на своих местах и играют отлично. Потешный Фродо, разве что, все эмоции изображает всё более невероятным округлением и так довольно круглых глаз. Серьёзный недостаток, сильно портящий картину, заключается в том, что режиссёр совершенно не смог показать масштабы происходящего. То есть, грандиозные сцены - грандиозны, огромные горы - огромны, но размеры, не охватываемые камерой, совершенно не переданы. Вскочил на коня, в следующем кадре доскакал, хоть там неделю скачи, не доскачешь. Хоббиты ушли, хоббиты пришли, неясно, почему устали, а на самом деле шли месяц. И так далее, и так далее. Наконец, увы, полностью утрачен мотив изначальной ответственности Фродо, из малодушия и сентиментальности тянувшего до последнего с отправлением, и дождавшегося, наконец, пока все возможные неприятности доберутся до Шира.
6. Также Эткинд, Джорджадзе, Муруками, Музей Лондона, Wallace Collection и пр.