Февраля 17го дня
Теперь наша традиционная рубрика – прогулки по... Из всех моих лондонских прогулок по-настоящему душевными было только две. Одна из них была где?-прогулка, а другая – как?-прогулка или, скорее, с кем?-прогулка. (Итого пять прогулок [уже шесть!] в трех строчках. Неплохо - ПФ)
В пяти минутах от моего дома проходит Regent’s Canal, связывающий что-то с чем-то, восток с западом, металлургию и угледобычу, кажется. Точнее, связывавший в девятнадцатом веке, а теперь вот заброшенный и сданный в богадельню садово-паркового министерства. По этому-то бережку я и отправился во всё равно какое воскресенье в большое путешествие на закат. Погода была задумчивая, моросил дождик, прибивая к земле запах зачем-то цветущего здесь в феврале жасмина (или чего ещё, но тоже грустно пахнет). Буквально через сотню метров я остался совершенно один на дне глубокого ущелья, образованного слепыми кирпичными стенами, иногда сходящимися над головой мостами. Тогда моё ущелье превращалось в туннель. Дорожка вела прямо вдоль кромки темной воды, в которой плавали огромные грязно-белые лебеди, шаги отзывались оглушительным эхом, город затаился за ближним горизонтом и не подавал признаков жизни. Кое-где у причалов стояли насквозь промокшие длинные лодки-дома, из их труб валил маслянистый дым, но тамошние обитатели явно решили не показываться на глаза досужему туристу. Совершенно не представляю, кто и как может тут жить – нельзя же всю жизнь превратить в созерцательный ступор, а другого душевного состояния здесь, по-моему, не бывает. Примерно через полчаса этого безумия из-под очередного моста канал вдруг резко свернул вправо и я оказался в…лондонском зоопарке. Точнее, не совсем в зоопарке, а в ничейной зоне между двумя его частями, совсем как Большая Грузинская в Москве. Кирпичные стены сменились заборами и зелеными откосами, на одном из которых стоял, нависая над водой, огромный (с пятиэтажный дом) ажурный многогранник, оказавшийся вольером редких птиц. Редкие птицы истошно орали и норовили насрать на голову. С переменным успехом, надо сказать. Прочь отсюда!
Зоопарк кончился, уступив место парку имени Принца-Регента, а канал всё так же протекает как будто сам по себе, теперь уже огороженный частными владениями каких-то неправдоподобных богачей. На противоположенном высоком берегу в длинный ряд выстроились роскошные георгианские особняки, будто целая улица помещичьих усадеб. Всюду жизнь – вздувшаяся занавеска колышется в открытом окне, на крыльце забытые грабли, костёр из веток во дворе, пикник под окнами у воды – а я как будто не существую.
Снова мост, и, как выгородка в театре, опять ущелье, и дома-лодки, и маслянистый дым. Потом, впервые за два часа, мы расстаемся, канал уходит в длинный туннель, а мне надо обходить по верху, метров триста, не больше. Вроде не много, но достаточно, чтобы предать друга. Из туннеля он появился каким-то безнадежно амстердамским, таким буржуазным бульваром - по обеим сторонам даже могут ездить машины! Я чуть шею себе не свернул, заглядывая в темноту и пытаясь понять, как же это там случилось. А потом плюнул и пошел в метро. Тоже значит предал.
А про вторую прогулку я вам не расскажу.