И петли их усиков — страшный намек
http://www.v-ivanov.it/altman/01text/04.htm
Как из одной тональности, чтоб перейти в другую (хотя и необходимую) тональность, нужно не миновать ни одного промежуточного звена, иначе получится ужасная какофония, так и к каждой добродетели нужно прийти последовательно через все ступени. Если б мы все стали вегетарианцами, то это развило бы в нас такую ужасную паучью жестокость, что мир бы содрогнулся. Слава Богу, что мы не вегетарианствуем. Я думаю, что принятию животных в себя обязаны мы нашим благородством. Зверю в себе должны мы быть благодарны, что мы люди. И я не хочу, чтоб мы стали растениями. Что может быть ужаснее! О, ужас, ужас! — при этом В. закрыл лицо, как бы отстраняясь от невыносимого зрелища, — я это видел своим внутренним зрением, когда в растении начинает вдруг зарождаться зверь. Вы представьте только себе весь этот метафизический ужас, у меня нет слов для его передачи, когда вы вдруг видите, как в чашечке цветка вдруг выросла шерсть, показался глаз, щупальце. Для меня в этом предел ужаса.
— Да, я Вашу мысль улавливаю, и Бальмонт пишет об аналогичном:
Нередко мы думаем, будто растенья —
Суть алость улыбки и нежный цветок.
Нет, в мире растений — борьба, убиенье,
И петли их усиков — страшный намек.
Ухватят, удушат, их корни лукавы,
И цвет орхидеи есть лик палача.
Люблю я растенья, но травы — удавы,
И тонкость осоки есть тонкость меча.
— Это не совсем то, — сказал В., — это тоже страшно, когда в мире растений мы наталкиваемся на то, что мы определенно можем назвать «злом», но то, о чем я говорю, много страшнее, здесь ужас в том, что два царства, растительное и животное, обычно совершенно отделенные, вдруг переходят одно в другое.