Как гоблины к китайцам ездили.
— Да фуфло! Не, ну ты посмотри – фуфло фуфлом! — говорил один хозяин великого русского бизнеса по перепродаже сотовых телефонов своему коллеге.
— Отстой! Корпус дрянь, пластмасса наидешёвейшая, экран отстойный, блёклый, царапается. Дерьмо, позвольте заметить. Обычное китайское дерьмо! Не, конечно, в красивой упаковке! С яблоком сзади обгрызенном, как у настоящего...
— Петрович, это, вроде, и есть настоящий, — испуганно сказал второй бизнесменушка, повертев игрушку в руках.
— Да? — первый взял гаджет, внимательно всмотрелся в него, но не обнаружил никаких отличительных признаков оригинала и клона. — Да не, вот, щель больше на пол миллиметра, есть лезвие? Нет? Ну и ладно.
Поковырявшись в куче разнообразных устройств на столе, первый бизнесмен окончательно запутался.
— Чёрт с ними, косорылыми. Всё равно уроды, обезьяны косоглазые. Только повторять могут, и всё, ничего нового. Ты слышал, что британские учёные сомневаются, китаёзы ли порох и компас изобрели?
— Причём тут порох, ты устройства видел? Мы, между прочим, на них свой бизнес строим.
— Какой бизнес, родной?! Что они, дистрофики рисовые, о бизнесе знают? Да я одним пальцем их перешибу! Я купец первой гильдии, я потомок ариев, я полуеврей даже! Да я как скажу, так оно и будет! Скажу мягкое и квадратное – будет мягкое и квадратное. Нефть наша, Серёжа, а вот это вот, скажу тебе честно, сила! Не эти гаджеты-хренаджеты для обдолбанных тинейджеров с «ягой», а настоящая нефть, чёрная, как мой джип. И я уважаю, да, уважаю нашего Президента, хотя и подворовывает и развалил много чего. А что ты думаешь, нано? Петрик? Хрена этому Петрику с нано и яйцеголовыми нужно, кроме отмывания бабла. Нефть – она сила! А мы так, шавки, по мелочи.
— Ладно, Петрович, кончай демагогию. Давай решать, какую железку запускать на рынок будем?
— Я, что ли, решать? А что наши работники говорят? Почему я должен работать за тех, кто ездит на метро?
— А то ты не знаешь, что говорят?! Всё в своих компьютерах сидят. Те, что поумнее, уже давно из Китая напрямую тягают. Вот, предлагают продавать универсальное устройство EBN-730W. Тачскрин, «три жэ», все дела.
— Ну, работнички! Ну, работнички! Гнать в шею таких работничков! Так, а почему именно это?
— Потому что сто баксов стоит. Дешевле нету. Как раз для русских.
— Ну, окей. Берём этого ЕБНа, называем, например, «Славутич-3g» и барыжим по триста. Это со скидкой. А будет ломаться – будем динамить покупателей. Бизнес-цель ясна?
— А то чо ж не ясна, яснее ясного. Авось, с Божьей помощью и на яхту заработаем.
— Заработаем, Сергунчик, заработаем! Ещё бы Президент наш таможню прикрыл для быдла, совсем хорошо зажили бы. Хотя, скотина он, конечно, Президент наш: всё развалил, ничего не останется. Но на наш век хватит, а, Сергунчик?

* * *
— Светочка, ты дурочка или прикидываешься? Что б мне эти жёлтые лично отзвонились! Лично! До обеда! — Сергей нависал над менеджером по закупкам коршуном и требовал сатисфакции. — Запрос уже три дня как им отправлен, а от них – тишина, как провалились они или улетели на Луну.
— Сергей Иваныч, вы ж по-английски не говорите. Может, лучше я? — оправдывалась девушка.
— Ага, ещё я китайский не учил! Наша нефть – наш язык. Пусть учат русский.
— Но мы же даже не проплатили...
— Света, не выводи меня из себя! Где ты видела, чтобы русский заплатил раньше, чем к нему придут серьёзные люди с паяльником? Да и перед кем бисер мечем, перед этим второсортным народишком? Чтобы до обеда, слышишь, до обеда, эти желтожопые подали голос. Иначе... Иначе... — Сергей задумался, что бы могло быть иначе. — Иначе мы не купим у них вагон их пластиковой дряни! Вот.

Через час Светлана с испуганными глазами постучалась в кабинет Сергей Ивановича:
— Сергей Иванович, тут такое... Странное. Вот, — и протянула распечатку электронного письма. Сергей Иванович посмотрел в английские буквы, как баран на новые ворота, попытался изобразить напряжение мысли, но понял тщетность намерений и взбеленился:
— Что ты мне тут суёшь?! Чо суёшь?! Кто в университетах штаны протирал?! Давай, что тут сказано? Надеюсь, предновогодние скидки в знак признания своей вины?
— Тут сказано, что Вам лично надо явиться к ним, — испуганно ответила менеджер.
Сергей округлил глаза. Минуту он не мог выговорить ни слова, потом разразился гневной тирадой:
— Обезьяны! Долбаные обезьяны! Да они у меня бамбук жрать будут! Да они рис, суки, неварёный жевать будут! Скоты! Твари! Убожище! Да я, да им! Кровью харкать будут! — верещал бизнесмен на весь кабинет, и менеджер поспешила ретироваться за дверь.

* * *
— Скоты, — спокойно сказал первый бизнесмен, сидя в роскошной барской шубе, ожидая погрузки в самолёт в переполненном столичном аэропорту вместе с предновогодними счастливыми отпускниками. Потом отпил ещё виски и спокойно продолжил:
— Суки.
Помолчал ещё. Подумал о своём. Отхлебнул ещё виски.
— Нет, Серый, ты подумай, какие скоты! — сказал он и повернулся к невозмутимому напарнику.
— Серёжа, вот только ты меня не беси, да?
Сергей Иваниович страдал одышкой, бессонницей и старостью, поэтому ему тяжело было ждать полуночного самолёта да ещё и лететь полдня.
— Петрович, остынь. Сейчас надерём китайцам задницу, чтобы помнили. Покажем, кто тут хозяин, и назад, домой. Да ещё и цены особые выбьем.
Петрович был на взводе:
— Надерём? Не то слово, Серёжа. Порвём – тоже не то слово. Век, суки, помнить будут русский дух! От одного только российского триколора поносом гадить на километр будут! Бабы в обморок падать будут от русского мужика, дети плакать! Своё дерьмо за копейки будут сами приносить, прямо к нашему офису, прямо в лаптях, через Альпы!
— Тибет, Тибет там, Петрович.
— Да мне похрен, Сергунчик, веришь?! — вспылил первый и проникновенно, как это делают пьяные, разрывая ворот шубы и доверительно дыша перегаром с короткого расстояния, сказал: — Мне за державу обидно!
— Обидно, да, согласен, — парировал собеседник. — Мы им всё, а они вот так вот, задом. Нехорошо!
— Ладно, если задом, родной. К себе вызывают, на ковёр. Ты видел? Совсем нюх потеряли, макаки банановые недоразвитые! Сейчас ещё в «дутик» сбегаю, расстроили меня твари соевые.
— Петрович, не буянь. Всю ночь лететь...

* * *
— Не дрова везёшь!
Сергей проснулся аккурат, когда начало трясти при посадке. Его компаньон утопал в крошках чипсов, и пустые бутылки катались боулингом по всему салону.
— Граждане пассажиры, извините за жёсткую посадку. Проблемы с принимающей стороной, — сказал по громкой связи пилот.
— Это у них пока ещё не проблемы. Открывай калитку, шеф, вот сейчас у них будут реальные проблемы! — бизнесмен, покачиваясь, стоял над своим местом, силясь выйти, и по синякам под его глазами да перегару было понятно, чем он занимался всю ночь.

В аэропорту случилось вовсе чудо – как такового паспортного контроля не было. Были лишь странные китайцы в серебристых костюмах, которые молча, как скульптуры, вытянутой рукой показывали направление на выход. И в самом аэропорту не было привычного движения: всё больше прилетали европейские и американские самолёты с белыми людьми. Как будто все китайцы сообща ушли на одну ведомую только им важную работу.

— ЖеньДженьХуйзыбао. Короче на, чурка тупая, вези, — сказал бизнесмен и отдал таксисту мятый листок с логотипом компании и адресом.
Как только такси тронулось, он начал приставать и лапать таксиста за плечо:
— Эй, чурка, хорошо быть чуркой? Зашибись ведь быть тупой жёлтой обезьяной у белых на подсосе, а, узкоглазый? Нет, ты скажи, что жена у тебя без сисек и кривоногая, а детям паспорт не дадут. Круто, да?
Сергей останавливал товарища:
— Петрович, отстань от человека. Что ты, право, давай спокойно доедем, сделаем дело и свалим домой, барыши считать.
— Человека? Сергунчик, ты что, где ты видишь человека? Это чмо? Это жёлтое рисовое недоразумение, которое кинуло реальных европейских пацанов на бабло?
— Но мы ж...
— Знаю, не заплатили. Так должны! Да, забесплатно! А мы ещё подумаем: брать их барахло или нет. Сорт потому что второй. Гниды тибетские... — и Петровича вырубило.


* * *
—Это и есть ДжиньЖуйХер, мать его, как там? — спросил водилу Сергей Иванович.
Водила молча кивнул, не смотря на клиентов, и поспешил убраться с места. Место было странное: это было ровное бескрайнее поле, покрытое ковром из аккуратных бетонных плит. Китайцы с серьёзными лицами в серебряных костюмах организовывали живой коридор, показывая вытянутой рукой направление в сторону большого розового яйца на горизонте. Кроме того, вокруг, там и здесь, останавливались такси и высаживали не менее удивлённых белых.
— Сергунчик, чот мне херово, — сказал Петрович, согнувшись в три погибели и как бы приготовившись выдать всё съеденное назад. — Скоро там чуркин завод?
— Да хрен его знает. Яйцо это, что ли? Идиоты, ничего путного без белого человека построить не могут.

— Петрович, а судя по всему заварушка будет не кислая, — улыбнулся Сергей Иванович в середине пути. — Смотри, сколько людей идёт, белых. Их тоже, небось, кинули. Сейчас эти остолопы получат свою порцию. Век будут помнить белого человека!
В ответ Петрович пьяной синусоидой отпочковался от сотоварища и пристал к иностранцам:
— Хау дую ду, обана. Че, тоже им люлей накатывать? Тоже кинули? Да, совсем охренели, узкоглазые. Ну, не прощаюсь. Гитлер капут!
Вернувшись к другу, он продолжил расовую теорию:
— Жиды. Точно жиды пархатые. Фашисты грёбаные. Ненавижу, твари. Всю Русь на колени поставили. Интересно, они проплатили или тоже в кредит брали? Если проплатили, то я лучше еврей, чем они, — потом подумал, и добавил: — Не, ну, жиды хотя бы наши. Ворьё, но наше, родное. Не то, что эта возомнившая о себе банановая страна.


Идти пришлось долго. Яйцо оказалось гигантским и было очень далеко. Когда бизнесмены пришли, то обнаружили большую толпу: всё надменные белые бизнесмены, в дорогих одеждах, частью со своими спутницами, в том числе китайскими.
— Серёж, а знаешь, почему яйцо такое большое? — спросил Петрович. И, не дожидаясь ответа, согнулся со смеху в три погибели, радуясь своей удачной шутке. — Да потому что они мудаки!
Выпрямившись и оглянувшись, он понял, что толпа собралась достаточно плотная.
— Чо, мужики, очередь, люлей накатать? Так я не первый? — веселился Петрович. — Ух, поссать бы, да попить. Щаз пойду нассу на того китайца, что столбом стоит, чурка стоеросовая.

В тот момент, пока Петрович ковырялся в своих ватных штанах и тряс шубой, произошло чудо. Воздух загудел, по глазам ударила яркая обжигающая вспышка, раздался хлопок и воцарилась тишина. Бизнесмен повернулся назад и увидел, что яйца нет. Совсем нет. То есть полностью, целиком нет, как будто его здесь никогда и не стояло.
— Вот те фокус! А где ж яйцо? Серёга, яйцо оторвали?! Ха-ха, у желтожопых яйцо сдулось!
В это время китаец в серебряной форме, около которого бизнесмен планировал справить малую нужду, опустил руку, вытянутую в сторону исчезнувшего яйца, ухмыльнулся буквально одними глазами, сохраняя каменное выражение лица, выхватил нож и вонзил себе в живот. Ни одним стоном не выдав себя, он свернулся калачиком у ног удивлённого белого человека и застыл. Так же сделали все китайцы, стоящие живой улицей к яйцу.
Бизнесмен испугался и, как был, с незастёгнутой ширинкой, побежал к толпе:
— Сергууунчик, ты где? Что за хрень? Ещё одно кидалово? Подлая западня?
Лицо Сергея Ивановича было красное, как морковка или обугленная солярием проститутка. Оно было немо, челюсть отвисла:
— Нет яйца.
— Сам вижу, что нет, — рассердился Петрович. — Делать-то что будем?
Только тут они поняли, что люди стали глазеть не на яйцо, а на большую каменную плиту. Первые несколько рядов уважаемых бизнесменов по импорту аннигилировало вместе со своими жёнами, детьми, собачками, любовницами, золотыми кольцами, сотовыми с бриллиантами, элитными паспортами и пластиковыми карточками, и задним рядам открылась картина маслом с надписью, высеченной на камне, из которой два русских гоблина поняли только последнее слово, которое, вероятно, наиболее полно отражало состояние дел великих белых держав и не могло быть адекватно представлено ни на одном языке мира, кроме русского.
«We leave you, мудаки»