Сказка о коммерческой тайне, о Мальчише-Чубайсыше и его твердой валюте
– Расскажи, Натали, сказку, - попросила синеглазая Кэсси-карамелька, виновато улыбнулась и поёжилась в волосатых лапах арабского шейха.

– Сказку? – Задумалась Натали. – Я что-то не знаю сказок лучше, чем сиеста на этой яхте. Или нет… Я расскажу вам – Йоськину сказку. Можно? – спросила она у насторожившегося Иосифа.

– Можно, – позволил Иосиф, горделиво посматривая с рубки яхты на притихших буржуят, в средиземноморской неге расположившихся на палубе яхты.



– Я расскажу Йоськину сказку своими словами. А если я что-нибудь позабыла или скажу не так, то пусть он меня поправит. Ну вот, слушайте.

В те далекие-далекие годы, когда только что отгремела по всей стране перестройка, жил да был Мальчиш-Чубайсыш, рыжий буржуёнок, газпромовского папы барчонок.

Отец работает – бабло косит. Брат работает – бабло возит. Да и сам Мальчиш то отцу, то брату помогает или просто с другими мальчишами-барчуками мелким бизнесом балуется.

Гоп-стоп!.. Гоп-стоп! Хорошо! Не визжат пули, не кошмарят бизнес, не горят киоски. Не надо от пуль на асфальт в чистом костюме ложиться, не надо от киллеров в бронированные мерседесы прятаться, не надо от конкурентов за кордон бежать. Нечего нищебродов спрашивать. Некому за бухгалтерию отчитываться. А кому в ноги кланяться – за версту видно. Живи да воруй – хорошая жизнь!



Вот однажды – дело к вечеру – вышел Мальчиш-Чубайсыш на балкон своего дворца в центре города с видом на соседний дворец. Смотрит он – небо ясное, ветер теплый, акции растут, зарплаты работников падают, солнце к ночи за Черный Спальный район садится. И все бы хорошо, да что-то нехорошо. Слышится Мальчишу, будто то ли что-то гремит, то ли кто-то стучит, то ли народец бузит. Чудится Мальчишу, будто пахнет ветер не кожей роскошного автомобиля, не свежим паркетом ручной работы с вензелями, а пахнет ветер то ли расплатой, то ли просто бомжом с метро. Сказал он отцу, а отец усталый с капиталистического покоса пришел.

– Что ты? – говорит он Мальчишу. – Это старые трансформаторные будки гремят за Черным Спальным районом. Это пастухи из отделения машут ксивами за Чёрной городской рекой, стада пасут, мелочишку своим детишкам на ужин собирают. Иди, Мальчиш, и спи спокойно.

Ушел Мальчиш. Лег спать на перину белоснежную в комнате дворцовой. Но не спится ему – никак не засыпается.

Вдруг слышит он на улице рокот двенадцатицилиндровый, немцами тюнингованый, у окон – стук. Глянул Мальчиш-Чубайсыш, и видит он: стоит у окна крепкий буржуин. Джип – вороной, пистолет – именной, цепь – золотая, а ксива – красная.



– Эй, вставайте! – крикнул буржуин. – Пришла беда, откуда не ждали. Напал на нас из Спального района проклятый Быдлуин. Опять уже свистят пули, опять потчуют коктейлем Молотова, опять грязные работяги голову свою подняли. Бьётся с наглыми нищебродами наша братва, и мчатся гонцы звать на помощь далекую Зелёную Армию.

Так сказал эти тревожные слова красноксивный буржуин и умчался прочь. А отец Мальчиша подошел к сейфу, набрал заветный номер, вынул все документы и деньги, закинул спортивную в сумку, сунул ствол за пояс.

– Что же, – говорит старшему сыну, – я бизнес густо замешивал – видно, разгребать тебе много придется. Что же, – говорит он Мальчишу, – я жизнь круто прожил… и пожить за меня хорошо, видно, тебе, Мальчиш, придется. Адрес на Лазурном берегу помнишь.

Так сказал он, крепко поцеловал Мальчиша и ушел. А много ему расцеловаться некогда было, потому что не педобир – старой закалки чёрт. Да и теперь уже всем и видно и слышно было, как гудят за дворцами нищеброды в пробках и горят за витиеватыми заборами зори от зарева дымных пожаров…


– Так я говорю, Йоська? – спросила Натали, оглядывая притихших на палубе миллиардеров-коррупционеров.

– Так… Так, Натали – тихо ответил Йоська, положил свою руку на загорелое плечо друга и крепче прижался к его мускулистому торсу.


– Ну, вот… День проходит, два проходит. Выйдет Мальчиш на балкон, нищих крошками покормить: нет… не видать еще Зелёной Армии. Залезет Мальчиш на крышу, взлетит на частном вертолёте. Весь день топливо что есть мочи тратит. Нет, не видать помощи! Лег он к ночи спать с очередной светской львицей. Вдруг слышит он на улице рокот подозрительно дешёвый, шестицилиндровый, у окошка – стук. Выглянул Мальчиш: стоит у окошка тот же буржуин. Только джип уже из комиссионки да слабый, только пистолет уже обычный, травматический, только рубаха вилами проткнутая, ксива разрубленная, а голова перевязанная.

– Эй, вставайте! – крикнул буржуин. – Было полбеды, а теперь кругом беда! Много нищебродов да мало наших. На районе пули тучами, быдло кучами, по джипам с мигалками снаряды тысячами! Эй, вставайте, давайте подмогу!

Встал тогда старший брат, оторвал очи уставшие от банк-клиента по перекачке денежек за бугор и сказал Мальчишу:

– Прощай, Мальчиш… Остаешься ты один… Наличка в общем котле, «калаш» на столе, безнал на островах, а голова на плечах… Живи, на что бабла ворованного хватит, а меня не дожидайся.

День проходит, два проходит. Сидит Мальчиш у вертолёта на крыше: кончилось топливо, и видит Мальчиш, что едет издалека пыльный мерин в старом корпусе девяностых годов.



Доскакал гонец до Мальчиша, вылез с мерседеса, закрыл с третьего раза дверцу, и говорит:

– Дай мне, чистый богатый Мальчик, вискаря напиться. Я три дня дешёвым пивом у нищебродов перебивался – чуть не помер, три ночи в малюсеньких хрущовках без джакузи всё не спал – ворочался, три джипа загнал на их разбитых дорогах нищебродских.
Узнала Зелёная Армия про нашу беду. Затрубили журнашлюшки во все глянцевые трубы. Забили трейдеры во все биржевые барабаны. Мчится и скачет на помощь вся Зелёная Армия. Только бы нам, Мальчиш, до завтрашней ночи продержаться.
Спустился Мальчиш в подвалы бездонные, принес напиться виски коллекционного. Напился гонец-буржуец из горла обливаясь, сел по привычке пьяным в мерседес шестисотый с простреленной мигалкой и поскакал дальше нарушать, зигзагами да по встречке.

Вот пришёл вечер, и лег Мальчиш спать. Но не спится Мальчишу – ну какой тут сон, когда вот-вот трубу захватят, потом аэропорт приберут и труба светлой мечте о Лазурном береге?

Вдруг он слышит на улице шаги, у окошка – шорох. Никак быдло пришло смотреть на золотой буржуинский унитаз. Глянул Мальчиш и видит: стоит у окна все тот же человек, из своих, богатеев. Тот, да не тот: и тачки нет – пропала тачка, и пистолета нет – отняли пистолет, и ксивы нет – не действует больше заклинание на быдло, да и сам-то стоит – шатается, перегаром шмаляет направо-налево, аж стёкла запотели.

– Эй, вставайте! – закричал он в последний раз. – И джипы с мигалками есть, да все лихие водилы под судом нищебродским сидят. И стволы есть, да бойцов мало осталось, кто не гнушается смело в быдлуинов стрелять. И помощь близка, да силы нету. Эй, вставайте, кто еще остался! Только бы нам ночь простоять да день продержаться!

Глянул Мальчиш-Чубайсыш на улицу: пустая улица. Не стоят стройным рядом дорогие автомобили, не несут холуи богатый багаж в дом, не прогуливаются доступные девушки, падкие до злата. Некому вставать: и отцы ушли, и братья ушли – никого не осталось.

Только видит Мальчиш, что вышел из ворот старый дед во сто лет, бык из солнцевских, чудом оставшийся в этой стране. Хотел дед ствол поднять, да так он разжирел, что не удержит. Хотел ксивой помахать, да устарела ксива, не действует магия перестроечного триколора. Сел тогда дед на старый ржавый «гелендваген», склонил бычью шею всю в наколках и заплакал, запивая горе тёплой водкой…

– Так я говорю, Йоська? – спросила Наталия, чтобы перевести дух да глянуть мельком на своего престарелого бойфренда, что лежал под капельницей в каюте.

Уже не одни буржуины слушали эту Йоськину сказку. Кто его знает, когда подползло бесшумно все Йоськино звено из газпромщиков. И даже дагестанец Махач, который едва понимал по-русски, сидел, поджав хвост, непривычно задумавшийся и серьезный. Даже озорной Колян, который лежал пьяный поодаль, под знойным солнцем на палубе, делая вид, что он не слушает, на самом деле слушал, потому что лежал тихо, ни к кому не приставая.

– Так, Натали, так… Еще лучше, чем так, - ответил Йоська, подвигаясь к своему другу поближе.

– Ну, вот… Сел на приступку джипа старый солнцевский бык, опустил голову и заплакал.



Жалко тогда Мальчишу стало такую жизнь сладкую менять. Выскочил тогда Мальчиш-Чубайсыш на улицу богачей-трюкачей и громко-громко крикнул:

– Эй же вы, мальчиши, мальчиши-малыши, малыши, да миллиардами зелёных бабок крепыши! Или нам, мальчишам, только в папин бизнес играть да изредка быдло на переходах давить? И отцы ушли, и братья ушли. Или нам, мальчишам, сидеть-дожидаться, чтобы быдлуины пришли и забрали нас в свое проклятое нищебродство?

Как услышали такие слова мальчиши-малыши, как задумались о лишениях честной жизни, да как заорут они во все голоса – «Лучше смерть, чем жизнь по чести!» Кто в дверь выбегает, на ходу заскакивая в модные туфли, кто мощный спортивный автомобиль заводит, мигалку на крышу ставит, ксиву лютую, бронебойную под лобовое стекло клеит, кто через забор скачет с мешками стеклянных бус для быдлуинов.



Все хотят идти на подмогу. Лишь один Мальчиш-Гэкачэпыш захотел идти в быдлуинство. Но такой был хитрый Гэкачэпыш, что никому ничего он не сказал, а надыбал дешёвые штаны, помазался копеешным одеколоном и помчался вместе со всеми, как будто бы на подмогу.


Бьются мальчиши от темной ночи до светлой зари, не щадя своих роскошных джипов с блатными номерами. Лишь один Гэкачэпыш не бьется, а все ходит да высматривает, как бы это быдлуинам помочь. И видит Гэкачэпыш, что лежат за забором высоким буржуинским громада ящиков, а спрятаны в тех ящиках шампанское элитное, пластинки с классической музыкой и ключи от роллс-ройсов золочёных.

«Эге, – подумал Гэкачэпыш, – вот это мне и нужно».

А в это время спрашивает Главный Быдлуин у своих нищебродов:

– Ну что, быдлуины, добились вы победы?

– Нет, Главный Быдлуин, – отвечают нищеброды, – мы отцов и братьев разбили, всю водку палёную на радостях выпили, во все рояли нагадили и совсем было наша победа, да примчался к ним на подмогу Мальчиш-Чубайсыш, и никак мы с ним все еще не справимся.

Очень удивился и рассердился тогда Главный Быдлуин, зашамкал гнилыми зубами и закричал он грозным голосом:

– Может ли быть, чтобы не справились с Мальчишем? Ах вы, негодные трусищи-быдлуищи! Как это вы не можете споить такого маловатого в нашу веру быдлуинскую? Берите быстрее пивасик да семечки в кульке, бегите скорее и не возвращайтесь назад без победы!

Вот сидят быдлуины и думают: что же это такое им делать? Вдруг видят: вылезает из «Бентли» с обычными номерами Мальчиш- Гэкачэпыш и прямо к ним.

– Радуйтесь! – кричит он им. – Это все я, Гэкачэпыш, сделал. Я всё французское шампанское на «Советское» заменил, я все пластинки на кассеты с шансоном променял, я все роллс-ройсы на «АвтоВАЗы» с ручной коробкой передач подменил. А как же богачи да без роскоши? То-то сейчас грохнет!

Обрадовались тогда быдлуины, записали поскорее Мальчиша- Гэкачэпыша в свою партийную ячейку нищебродов и дали ему талон на ржавую банку морской капусты да на хрустальный сервиз в стенку.

Стоит Мальчиш- Гэкачэпыш в километровой очереди с быдлуинами, мусолит талончик и радуется.


Вдруг как взорвались обиженные до глубины души буржуины! И так грохнуло, будто бы тысячи депутатов с мигалками на одном перекрёстке вместе встретились и тысячи молний из одной тучи сверкнули.

– Измена! – крикнул Мальчиш-Чубайсыш. — Что за третья педаль в машине и где кондиционер в базовой версии!?

– Измена! – крикнули все его верные мальчиши. — Где «Вдова Клико» по триста евро за бутылку?! Где Эмиль Гилельс исполняющий опусы Скрябина?!

Но тут, пока культурный шок и разрыв шаблона у чистюль-богачей, из-за дыма и огня налетела быдлуинская сила, и скрутила, и схватила она Мальчиша-Чубайсыша, пихнула в гнилую «девятку» с хачом-водителем и увезла в сторону чёрных рабочих бараков на промзоне.




Заковали Мальчиша в костюм «Большевичка». Посадили Мальчиша в хрущовскую квартиру с одним совмещённым санузлом, да и тот без биде. И помчались за гаражи спрашивать: что же с пленным Мальчишем прикажет теперь Главный Быдлуин делать? Долго думал Главный Быдлуин, сидя на корточках в кепке и тришках, а потом придумал и сказал:

– Мы погубим этого Мальчиша. Но пусть он сначала расскажет нам всю их Коммерческую Тайну. Вы идите, нищеброды, и спросите у него:

– Отчего, Мальчиш, бились с Зелёной Армией сорок Петрашевцев да Восемь Гэкачепистов, бились, бились, да только сами разорились да семьи по тюрьмам растеряли, а вы в это время всё приватизировали?

– Отчего, Мальчиш, и все пивняки полны, и все магазины колбасой соевой забиты, и все синеведёрочники на углах, и весь народный контроль на ногах, а нет нам покоя ни в светлый день, ни в темную ночь? Как только отвернёшься, тут же один новый олигарх вспухает и сто тысяч быдлуинов ещё нищее становятся?

– Отчего, Мальчиш, проклятый Чубайсыш, и в моем Чёрном Быдлуинстве, и в другом – Хохляцком Королевстве, и в третьем – Бульбашном Царстве, и в четвертом – Джамшутном Государстве, несознательные элементы все на разных языках, но заморскую музыку слушают, пивом отечественным гнушаются, разными руками, но к одним и тем же зелёным банкнотам тянутся, одно и то же думают и одно и то же делают – всё к баблу халявному стремятся?

Вы спросите, быдлуины:

– Нет ли, рыжый Чубайсыш проклятый, у Зелёной Армии коммерческого секрета? Как не работать, но всё иметь? Пусть он расскажет секрет.

– Нет ли у наших нищебродов с района чужой помощи? И пусть он расскажет, кто честных работяг рулоном бесхозным рубероида соблазняет?

– Нет ли, Мальчиш, тайного хода из ваших дворцов на район, по которому как у вас кликнут «тащи!», так у нас откликаются, что у вас как скажут «сила в бабках», над тем у нас задумываются?

Ушли быдлуины, да скоро назад вернулись:

– Нет, Главный Быдлуин, не открыл нам Мальчиш-Чубайсыш Коммерческой Тайны. Рассмеялся он нам в лицо фарфоровыми зубами без кариеса.

– Есть, – говорит он, – и могучий секрет у крепкой Зелёной Армии. И когда б вы ни напали, нищеброды, не будет вам победы.

– Есть, – говорит, – и неисчислимая помощь от буржуинов заморских, с яхт роскошных, с вилл необъятных, и сколько бы вы шансон не заставляли слушать, сколько бы пиво дешёвое в глотку не заливали, все равно всех не споите, и не будет вам покоя ни в светлый день, ни в темную ночь.

– Есть, – говорит, – тайные экономические ходы, оффшоры островные и финансисты картавые. Но сколько бы вы ни искали, все равно не найдете следов махинаций… А и нашли бы, так совести у вас не хватит использовать, а у нас нет совести. А больше я вам, быдлуинам, ничего не скажу! Самим вам, гопникам заводским да сельским, и ввек не догадаться.

Нахмурился тогда Главный Быдлуин и говорит:

– Сделайте же, нищеброды, этому скрытному Мальчишу- Чубайсышу самую страшную Муку, какая только есть на свете для богачей. Вечно жить ему на одну зарплату пятым ребёнком в семье алкашей на рабочей окраине Челябинска в однокомнатной квартире! Выпытайте от него Коммерческую Тайну, потому что не будет нам ни житья, ни покоя без этой важной Тайны, так и будем честно работать и умирать бедняками.

Ушли быдлуины, а вернулись теперь они не скоро. Идут и головами с перхотью покачивают.

– Нет, – говорят они, – начальник наш, Главный Быдлуин. Пухлый стоял он, Мальчиш, гордый и наглый, и не сказал он нам Коммерческой Тайны, потому что такое уж у него твердое слово, скрепленное горячим утюгом реальных пацанов – не простят предательства. А когда мы уходили, то сел он в своём чистом костюме на землю, звякнул золотыми часами о тяжелый камень холодного пола, приложил ухо к мобилке бриллиантами переливчатой. Ты поверишь ли, о Главный Быдлуин улыбнулся он так, что вздрогнули мы, быдлуины. Страшно нам стало, что услышал он, как едет по тайным ходам на больших чёрных джипах с прокурорскими номерами наша неминучая погибель и отвечать нам в горести за базар гнилой вскорости.

– Это не по тайным… Это солнцевская братва с Европы на разборку едет на «крузаках» новых, за госбюджет купленных! – восторженно крикнул не вытерпевший буржуёнок Михасиков.

И он так воинственно взмахнул рукой с воображаемой ксивой, что та самая тёлочка, которая еще недавно, предпочла его старому британскому олигарху и безбоязненно дразнила его «Михасик-быдласик», сразу влюбилась в будущего наследного буржуинища.

А дагестанец Махач в приступе бешенства вскочил со своего места, стал громко кричать на своём, горском, стал показывать, как бьёт быдло по сусалам, но не удержался и завалился за палубу, в воду, где его немедля поглотила акула.

Тут Наталья оборвала рассказ, потому что камердинер изволили подать-с гребешки в соусе из крем-фреша и тирамису.

– Досказывай! – повелительно приказал Йоська, сердито заглядывая ей в лицо.

– Досказывай! – убедительно произнесла Кэсси-карамелька, облизывая с изящных пальчиков тающий на солнце десерт. – Мы за это твоего дедушку защекочем.

Наталья оглянулась: никто из буржуинов не поднимался. Она увидела много-много голов – белокурых, темных, лысых, с пейсами, в хиджабе. Отовсюду на нее смотрели глаза: хитрые, как у Иосифа; пустые, как у той синеглазой, что попросила сказку; черные звериные, как у Махача. И много, много других глаз – обыкновенно беззаботных и весёлых, а сейчас задумчивых и серьезных.

– Хорошо, господа, я доскажу.

…И стало нам страшно, Главный Быдлуин, что услышал он, как едет с мигалкой по встречной полосе наша неминучая погибель на джипах вороных, с ксивами магическими, всесильными, со стволами нарезными.

– Что же это за страна – воскликнул удивленный Главный Быдлуин. – Что же это такая за непонятная страна богачей, в которой даже такие малыши знают Коммерческую Тайну где украсть и жить богато, но так крепко держат свое твердое слово? Торопитесь же, нищеброды, и погубите этого рыжего Мальчиша.

Заряжайте же резиновые пули, вынимайте рогатины, раскрывайте наши быдлуинские транспаранты, потому что больше нет у нас ничего. Слышу я, как трубят тревогу наши свободные писатели и борцы за свободу. Видно, будет у нас сейчас не легкий бой, а тяжелая битва. Будем за базар непослушания отвечать.

– И погиб Мальчиш-Чубайсыш… – произнесла Натали. — Так и окуклился на полу грязной хрущовки, где есть только один туалет, и то совмещённый, а кухня – шесть квадратных метров, а на кухне пять матюгающихся оборванцев питаются сникерсами с газировкой.

При этих неожиданных словах лицо у буржуёнка Михасикова сделалось вдруг печальным, растерянным, и он уже не махал пухлою рукою с золотыми печатками. Синеглазая девчурка нахмурилась, её милое личико стало злым, как будто честно наворованные буржуинские деньги только что нагло экспроприировал пролетарий. Господа заворочались, зашептались, и только Иосиф, который знал уже эту сказку, один сидел спокойно, накручивая пейс себе на палец.

– Но… видели ли вы, ребята стрелку в девяностых? – громко спросила Наталья, оглядывая приумолкших богачей. – Вот так же, как громы, загремели и молоточки в руках купленных судей; так же, как молнии, засверкали стёкла чёрных воронков; так же, как ветры, ворвались отряды стервятников на джипах с крутыми номерами, и так же, как тучи, пронеслись зелёные банкноты, покупая всё на своём пути. Это так наступала Зелёная армия.

А видели ли вы вброс «сникерсов» в перестроечную Россию? Вот так же, как челноки с клетчатыми сумками сливались в бурливые, пенистые потоки бизнеса, так же при наступлении Зелёной Армии забурлили в Чёрном Быдлуинстве криминальные темы, и откликнулись тысячи продажных голосов и приватизировали всё за три рубля бумажными ассигнациями, продали мать родную, всё опять разворовали под чистую.

И в страхе бежал разбитый Главный Быдлуин за гаражи, в поле и дальше в лес, громко проклиная эту страну с ее рабским народом, с иудами на каждом углу, с ее непобедимой чекистской армией и с ее неразгаданной Коммерческой Тайной.

А Мальчиша-Чубайсыша схоронили на месте единственного зеленого парка в центре города. И уплотнительным способом поставили над могилой большой торгово-развлекательный комплекс с блэкджеком и шлюхами.



Плывут на яхте прокурорские – привет Мальчишу!
Пролетают на вороном джипе менты – привет Мальчишу!
Пробегают по делам шустрые депутаты – привет Мальчишу!
А пройдут вальяжно олигархи – респект Мальчишу!

Вот вам, господа, и вся сказка.

Кушайте тирамису, не стесняйтесь.