Настроение:	thoughtful
Музыка:	проф. Лебединский - Учат в школе

ещё про школу
Всем молодым читать статью из журнала "Знамя" (любезно предоставлено yoshke@lj)

Много думать.

Я как раз попадаю в зазор между двумя поколениями, описанными выше, поскольку постольку, что окончил школу в 1999-м. Много учуял знакомых вещей. В сущности, теперь понимаю, что с учителями по литературе мне ещё повезло. Например, старой советской закалки была только одна учительша, да и то в пятом классе. А в последних было довольно-таки ничего, Солженицын, Пастернак и "Целину" читать не принуждали (да и не смог я, пробовал). Но какая-то часть старины оставалась, её трудно было разъяснить, это витало в воздухе. Дело было не в преподавании в целом - преподавали нам литру как раз на ура, всячески стараясь нас оградить от штампов, директив и школярства. Да и мы, в общем-то, старались не падать лицом куда попало.
Но как точно подметил Айзерман, всегда существовала большая разница между тем, чем мы занимались на обычных уроках или даже что писали на олипиадах, где, собственно, всё было похую, за значками отличия никто специально не гнался - и между тем, что было официаловкой - экзаменационные и выпускные сочинения. Тут сразу выплывала такая беспощадная формула "не по теме", иногда опускающая оценку на цельных два балла. Это было самое страшное, гораздо страшнее, если просто херово напишешь. И очень трудно было уловить, что же в твоём сочинении не по теме, а что по, и как на это поглядят ТАМ, там, где мы и не знали в лицо никого. От этого все сразу впадали при написании в какой-то ступор, и до развития мысли уже дело не доходило, главное было не уклониться от темы, это словно сидело и беспрерывно свербило в мозгу. Сочинения тоже от этого часто выходили какие-то куценькие. Были и такие товарищи, что нагло катали со сборников "золотых сочинений" - засранных вершин банальщины, подчас выучивая оттуда целые опусы наизусть. Им было не в пример легче. Я всё же, взяв на себя тяжёлое бремя называться гуманитарием, пытался марать на совесть, и всё равно чувствовал себя скованным какими-то невидимыми рамками. Впрочем, я пишу сейчас преимущественно о выпускном.
Про "я думаю" и "мне кажется" мне популярно объяснили перед поступлением в универ. Я тогда занимался с репетиторшей и регулярно писал у ней опусы на различные темы (с качеством и орфографией у меня было неплохо, но по части пунктуации я гнал большую лажу). Я несказанно удивился, но мне сказали, что ты хочешь, своё мнение ты и так булешь иметь, а если ты его не будешь выпячивать, то мир от сего не перевернётся, а главное для тебя сейчас поступить. Хотя открыто написать "я думаю" либо "я полагаю" я стеснялся с давних пор, почитая это детством и вуалируя сие хитрыми переходами по возможности. И ещё всячески предостерегали от "свободной темы" - дескать, за ним строже всего смотрят, но почему, я так и не понял.
В литературе, мне кажется, есть а приоре одна сложность. Сложность заключается в том, что иногда весьма затруднительно определить, считать ли то или иное рассуждение неверным либо собственным мнением. Например, я пишу, что Чацкий смешон, потому что мечет бисер перед свиньями и ищет жемчуг в дерьме, и это не совпадает с общепринятыми установками, значит, это неверно. Но это моё собственное мнение! А вот тогда выскажи, что оно именно твоё и докажи. Хорошо, я напишу "мне кажется". А низзя. "Вот здесь и крутись", как говорил Медведенко в "Чайке".
И посещали меня, признаюсь, кощунственные мысли - а не отменить ли к ебеням все эти вступительные и выпускные сочинения. По заглавной идее они, естественно, должны служить для того, чтобы абитуриент либо школьник могли складно излагать свои мысли, проводить анализ, грамотно высказывать своё мнение - то есть, именно то, что определяет в человеке нгаличие мозгового процесса и индивидуальность в принципе. Но если идеи работают, а реализация сводится на нет - кому нужен этот спектакль?
Если бы Айзерман не был учителем с полувековым стажем, он бы, возможно, также докопался до этого.
Про свободу это вообще отдельный и очень длинный разговор.