Генерал и его армия (1)
http://grajo-che.livejournal.com/60216.html#cutid1

Генерал Карабахов вздрогнул и распахнул веки. С минуту он лежал неподвижно, затем перевернулся со спины на бок и посмотрел на часы, стоявшие на тумбочке возле кровати. Часы показывали без десяти шесть.
"Странно, - подумал генерал. - Сколько себя помню, я всегда просыпался ровно в шесть, ни секундой раньше, ни секундой позже. Странно, очень странно."
Он медленно приподнялся и сел в постели, опустив босые ноги на холодный пол. За окном светило солнце и пели птицы.

- Василий! - позвал генерал.
В комнату вбежал взъерошенный денщик.
- Вызывали, товарищ генерал? - спросил он.
- Вызывал, - грустно промолвил Карабахов. - Скажи, ты часы вчера вечером проверял? Не отстают?
- Что вы, товарищ генерал, - протянул Василий, - они ж урановые. Точнее не бывает.
- Странно, - пробормотал генерал, - очень странно... Ладно, - он хлопнул по одеялу, - пора вставать. Приготовь там мне мыло и полотенце, а потом завтракать.
- Слушаюсь, товарищ генерал, - откликнулся Василий и побежал в ванную выполнять приказ.
Генерал встал с кровати и принялся одеваться. Одевался он всегда сам, хотя по уставу он мог воспользоваться помощью денщика. Ходил он только в керзовых сапогах - другой обуви он не признавал. Генерал вообще не признавал гражданской одежды, даже каких-либо пустячных её элементов - вроде тапок, свитера или носков (он всегда исправно надевал портянки). Всякие гражданские занятия тоже были ему чужды. Казалось, что генерал Карабахов был военным с самого рождения, и никто не мог его представить на каком-либо другом поприще, даже он сам.
Генерал Карабахов имел наружность солидного мужчины лет под шестьдесят, отнюдь не худощавого, но и не раздавшегося как бочка; он обладал той необходимой для своего чина полнотой, которая лишь подчёркивала его солидность и не могла допустить никаких превратных мыслей. Осанка его была прямой и твёрдой, а взгляд честен и ясен, и только отяжелевшие с годами веки несколько притупили свойственную его глазам пронзительность. На густых его волосах уже осела седина, а лоб был вспахан морщинами; но тем не менее, генерал оставался бодр и крепок, как и в дни своей молодости, и был сильнее и выносливее, чем любой из его подчинённых.
Таков был генерал Карабахов, командующий вооружёнными силами Государства.
Генерал сделал зарядку, в который раз проверив, что он без труда выжимает две гири по тридцать кило, делает пятьдесят отжиманий и столько же приседаний.
Одев сапоги, рубаху и штаны с лампасами, генерал прошёл в ванную, где почистил зубы, с чувством умылсч до пояса и принял из рук денщика .вафельное полотенце. Горячая вода в его квартиру проведена не была - Карабахов почитал это за излишество. С горячей водой он мылся только в бане, раз в неделю.
Накинув на плечо полотенце, он направился на кухню, где расторопный Василий уже накрыл для него завтрак. Генерал съёл тарелку гречневой каши со сливочным маслом и выпил чаю из стакана с подстаканником. Меню своё он не разнообразил и каждое утро питался одним и тем же.
- Ну что ж, Василий, - молвил генерал, отставляя стакан в сторону, - пойдём, что ли, прогуляемся.
- Есть, товарищ генерал, - кивнул Василий. Он сходил в спальню и принёс Карабахову фуражку и отглаженный китель.
Генерал застегнул на себе китель, надел на голову фуражку с высоким околышем и, сопровождаемый денщиком, вышел на улицу.
Генеральский домик располагался на территории громадной военной части, находившейся в нескольких десятках километров от Столицы. В этой части были сосредоточены основные военные силы Государства, и всеми ими командовал генерал Карабахов. Он регулярно производил смотр всех бывших в наличии войск, самолично обходил солдатские казармы, строго инспектировал столовые и устраивал офицерские собрания. Ослушаться или хотя бы внутренне усомниться в правильности любого его приказа никому и в голову придти не могло. Без ведома генерала в подчинённой ему части не совершалось вообще ничего. Генерал держал свою армию в строгой дисциплине. Он помнил всё и всех, вплоть до года и места рождения какого-нибудь щуплого солдатика из дальней казармы, месяц назад призванного на службу. Карабахов сам был закон; ни одного провинившегося он не оставлял без наказания, и ни одного отличившегося - без награды. Чувство, которое испытывали к нему полчинённые, нельзя было назвать уважением. Для солдат и офицеров генерал Карабахов был всем - отцом, царём, живым богом.
Генерал прошёлся по асфальтовой дорожке, потом свернул на тропинку, ведшую через сквер, где он остановился в окружении свежезелёных тополей и потянул носом воздух.
- Весна, Василий, - промолвил Карабахов. - Май.
- Так точно, товарищ генерал, - уважительно подтвердил Василий.
- Я устал, Василий, - сказал генерал. - Я устал настолько, что весна во мне уже ничего не пробуждает. Я уже стар. Я хочу на пенсию.
Денщик с удивлением посмотрел на него.
- Да, Василий,- продолжал генерал. - Я устал и хочу отдохнуть от этого всего. Я достаточно послужил своей стране. Всю жизнь я сражался за Родину. За всё то время, что я командую войсками, я не проиграл ни одной битвы. Я побеждал на севере и на юге, на востоке и на западе. Я своим потом и кровью защищал и расширял державу, я сделал её сильнейшей в мире. А сейчас я устал. Воевать теперь не с кем. Врагов больше нет. Друзей, впрочем, тоже. Я всю жизнь прожил ради Страны. И сейчас я хочу немного пожить для себя.
- Товарищ генерал, - дрогнувшим голосом сказал Василий, - как же мы без вас будем...
- Велика беда, - ответил генерал, поглаживая ствол дерева. - Найдёте себе другого.
Денщик с ужасом посмотрел на командира. Карабахов вздохнул.
- Ну ладно, - сказал он, - это пока ещё суд да дело... А сейчас мне хочется посадить дерево. Притащи-ка мои садовые принадлежности.
Василий, обрадованный тем, что генерал перевёл мысли с неприятной темы, помчался в подсобку. Через минуту он принёс тополиный саженец, лопату, тяпку и мешок заранее удобренного чернозёма.
Каждую весну генерал Карабахов сажал по дереву. Единственный сквер во всей части разросся его стараниями. Генералу было немного жалко, что на территории части по уставу нельзя было сажать ничего кроме тополей, прямых и серых, как жизнь банковского клерка. В душе он мечтал посадить яблоню или хотя бы берёзу. Но устав Карабахов чтил свято и соблюдал его до последней запятой.
Генерал выбрал место для новой посадки и, взяв из рук Василия тяпку, с наслаждением принялся за работу. Он аккуратно очистил отмеченный участок от молодой травы, выкопал яму и слегка присыпал её дно чернозёмом. Затем он взял саженец, и уже собирался опустить его стояймя в яму, чтобы потом плотно засыпать его плодородной почвой, как неожиданно в сквер прибежал запыхавшийся сержант.
- Товарищ генерал, - объявил он, - пункт связи срочно вызывает.
Генерал с неудовольствием отдал саженец Василию, велев не продолжать работу без него, и направился с сержантом на переговорный пункт.
Как только Карабахов зашёл в помещение, связисты вскочили с насиженных стульев и стали по стойке смирно, отдавая честь.
- Вольно, - сказал Карабахов. - Докладывайте.
- Докладываю, товарищ генерал, - начал старший среди телефонистов по чину. - Пять минут назад был звонок с КПП Западного города, просили срочно Вас вызвать...
- Ну и? - спросил генерал.
- Товарищ генерал, через полминуты после этого связь отключилась. И это...
- Что "это"?
Телефонисты замялись.
- Выкладывайте всё, как есть, - приказал Карабахов.
- Ёбнуло там как будто очень сильно, товарищ генерал, - ответил старший. - Тут же и связь оборвалась.
В комнате повисло тягостное молчание. Связисты понурили головы.
Генерал Карабахов медленно пожевал губами, глядя в пол. Затем посмотрел в окно и тяжело вздохнул.
- Соедините-ка меня с центром, - сказал он.