Отрывки из “Игры в Тарот”
Аккурат, к началу кризиса у меня написался роман “Игра в Тарот”. Буквально на днях закончил его вторую часть. Конечно, ещё его надо шлифовать и шлифовать, но я решил, тем не менее, выложить в ЖЖ несколько отрывков из него.

Первый отрывок, представленный вниманию публики, я, пожалуй, предварю комментарием.

Дело в том, что эта история была придумана мной три года назад, и в моём журнале была опубликована только её первая часть. А когда я вплотную два месяца назад начал писать “Игру в Тарот”, то вдруг понял, что эта, наполовину уже опубликованная история, удивительно подходит для романа.

Итак, отрывок из главы №7 “Судьба барабашки”:



(------------------------------------------------)

Ну а как можно лучше забыться, как, не читая старые записи чужих журналов? Что может быть более далёким от сегодняшней реальности, как уже канувшие в лету прошлые фантазии, запечатлённые в виртуальной реальности?

Николай открыл список своих друзей, наугад выбрал автора, и стал читать первый попавшийся текст за 2005-й год

(-------------------------------------------------)

Пост назывался:

Борьба с мурзилками Галковского таит определённые опасности

Это был какая-то фантазия по поводу известного патриотического блогера пердунера, о котором было известно только, то, что его никто никогда не видел – раз, то, что пердунер в своё время прославился маниакальным поиском мурзилок Галковского – два, и то, что пару раз пердунер отвечал на комментарии, употребляя глаголы в женском роде - три.

Текст был следующий.

Пост развеселил Николая. Он никогда не знал ни автора, ни, тем более, эфемерную пердунерку, но такой накал выяснения отношений между двумя незнакомыми людьми в публичном пространстве живого журнала, был, определённо, забавен.

-Что заставляет взрослых незнакомых людей ругаться, обвинять, сочинять друг про друга небылицы, обзываться? Даже дети, порой, ведут себя более достойно – размышлял он, пытаясь представить - какое может быть продолжение этой истории?

Неожиданно его пронзила мысль - а вдруг это всё правда? Нет, не может быть! Если это- правда, то, как же пердунерка может существовать в жеже после своей кончины? Ведь виртуальный пердунер до сих пор строчит и строчит свои опусы.

Николай ещё раз прочитал пост, словно надеясь найти в нём намёк на решение столь озаботившего его вопроса. Потом перешёл на блог пердунерки и стал просматривать его посты, размышляя, как выглядит их автор, и что он сейчас переживает.

Чтение увлекло его. Погрузившись в непрерывный поток истерического сознания и болезненной рефлексии, он, наверное, он мог бы бесконечно плыть в этом нескончаемым гипертексте, но через некоторое время читать стало почти невозможно - яркость и контрастность изображения на экране потускнели настолько, что текс стал практически неразличим. Удивлённый Николай приблизился к экрану и обнаружил, что он был жутко загажен толстым слоем налипшей перхоти, пыли, путаных комков волос …. Да и сам экран стал немного другим. Он увеличился, и это был уже не ноутбук, а большой, невероятно грязный, полноразмерный монитор.

Николай огляделся. Он очутился в незнакомой едва освещенной комнате. Было очень пыльно. Пыль, казалось, покрывала абсолютно всё и даже свисала со стен и потолка мохнатыми лохмотьями. Да, судя по всему, проживающие здесь не знали о существовании пылесоса и мокрой тряпки. Окна были плотно зашторены, экран монитора еле светился, так что он практически не отличался по яркости, от странного блеклого сияния, неизвестной природы, которым было залито всё вокруг. Лишь откуда-то снизу полыхало светом и теплом, словно там что-то горело. Николай опустил свой взгляд и увидел лежащий под ним труп носатой женщины, рядом с перевёрнутым компьютерным креслом.

Именно от неё шёл свет и тепло, как будто она была упавшей на пол лампой. Особенно ярко блестели капли крови и ошмётки разорванной плоти вокруг огромного вибратора. Сверкающее тело было прекрасно. Верней Николай, понял, что теперь он оценивает его по совсем другим критериям, чем раньше.

-А раньше это как? – вдруг пронзила его мысль.

И он, как-то сразу, осознал, что раньше, это было до того, как он вышел из этого тела. Странно, но этот коренной переворот в его самосознании, не произвёл сколько-нибудь существенного потрясения. Он просто принял, что он теперь есть сознание, освободившееся из тела, лежащего перед ним на полу рядом с опрокинутым стулом.

Этот факт нисколько его не напугал, напротив ему стало легко, ведь старое тело со всеми своими болячками, несовершенствами и ограничениями спало с него как путы, как давно его душивший тесный кафтан. Его новая бестелесная жизнь, определённо, имела весьма существенные преимущества. Например, достаточно было подумать, верней выразить желание, и он сразу перемещался туда куда хотел. Поэтому его сразу же захлестнула волна воодушевления, и он начал с энтузиазмом исследовать возможности своего нового состояния и окружающий мир.

Мгновение, и он облетел всю квартиру. Не столько, даже, для того чтобы полюбопытствовать, а, прежде всего, чтобы определить размеры пригодного для обитания пространства.

Дело в том, что ощущение мира резко изменилось. Мебель, предметы, стены его не то, что не интересовали, они, собственно, уже и не воспринимались, как нечто заслуживающие внимания. Ну, зачем воспринимать то, что стало совершенно бесполезным? Да и как может быть источником внимания то, чего собственно и нет? Верней все эти сгустки материи, конечно же были, в виде застывших теней, но они больше не играли для него никакой роли. Например, он мог спокойно промчаться сквозь них, или, наоборот, войдя в них, полюбопытствовать, как они там выглядят изнутри.

Но все эти призрачные тени были не только не интересны. Соприкосновение с ними причиняло совершенно явственный дискомфорт. От кусков мёртвой материи шёл чудовищный холод, высасывающий из него энергию, подобно тому, как глыба льда гасит упавший на неё огонёк.

Так что в целом, мир, в котором он оказался, был бы совершенно не приспособлен для его обитания. Только сгусток тепла и света от трупа и тонкий слой тёплой, мягко мерцающей, пыли, покрывавший собой всё в квартире делал возможным его существование. Он понял, что этот слой, тёплым ковром устилавшим всё, что только можно – скопившиеся за долгие годы мельчайшие частички, осыпавшиеся с тела, в которое он был некогда заключён. Только от них и трупа шло согревающее его, недоступное для восприятия в материальном мире, свечение. От трупа - мощное, как от растопленной печки. От пыли же - едва заметное, но достаточное, чтобы он мог комфортно себя чувствовать вблизи неё.

Он попробовал выйти за приделы квартиры, и сразу же попал в такой безумный холод и тьму, что, ему показалось ещё мгновение, и он полностью будет заморожен и раздавлен разверзнувшимся вокруг него бездонным мраком.

В испуге он стремглав бросился обратно, прямиков в эпицентр тепла - своё бывшее тело. Согреваясь внутри него, он поражался настолько, же оно было прекрасно! Это был величественный храм, полный света, сверкающего мириадами огней на сводах замысловатых залов, путанных, многоярусных коридоров, туннелей и переходов, никогда не виданных им ранее фантастических конструкций …

Циркулируя внутри него, от макушки до кончиков пальцев на ногах, он открывал в нём всё больше и больше нового и прекрасного. А главное, как он видел, оно не оставалось неизменным. С ним явно происходили чудесные метаморфозы. Оно менялось! Что-то пухло, что-то сдувалось, что-то твердело, что-то размягчалось, сложные конструкции, составляющие это обиталище, бесконечно трансформировались в чудесных и непредсказуемых метаморфозах, и всё это сопровождалось настоящей феерией мерцающих вспышек.

Иногда он выходил наружу. Там было всё по-прежнему. Сделав круг другой, поблуждав без цели по тёплому ковру из пыли, или покачавшись на свисающих с потолка её мягких ошмётках, он уходил обратно в храм света и тепла, которым стал для него лежащий перед, всё ещё гудящим, компьютером труп.

Время в этом состоянии шло совершенно по-другому, так что, казалось, прошла уже целая вечность, когда он стал постепенно замечать, что трансформации его бывшего тела как-то замедлились. Оно стало застывать. Но самое неприятное было то, что, похоже, оно начало остывать и гаснуть. Это было неприятно, очень неприятно. Томимый страхом, и плохими предчувствиями, он выбрался из него наружу и потрясённо обнаружил, что свечение пыли устилавшей квартиру существенно померкло. Более того, резко похолодело. Еле светящейся, казалось, на глазах, стынущий слой трухи практически уже не согревал.

Ничего не оставалось, как вернуться обратно. Внутри коченеющего трупа ещё можно было существовать, но благостное настроение пропало.

-Что же будет дальше? Сколько он ещё сможет согревать меня? – мучился он, дрожа и предчувствуя, как над ним смыкается тьма и холод, чтобы наконец-то раздавить и поглотить его.

Ответа на этот вопрос не было, и он всё больше и больше впадая не то в какую-то спячку, не то ступор, бездумно и машинально перемещаясь внутри стынущего трупа, пытаясь пристроиться там, где было потеплее.

Однажды что-то вывело его из охватившего оцепенения, снова пробудив уже, было, окончательно оцепеневшее сознание Он увидел, как по квартире задвигались новые тени из мира материи. Их было несколько, и они бесцеремонно шастали, туда-сюда, совершая какие-то манипуляции с тенями предметов. Поднялась пыль. И тут же он увидел, как радужными вспышками засверкали её облака, рождая ток тепла. Видно, под верхним, погасшим и вымерзшим слоем, находились ещё тёплые частички. Он мигом вынырнул из уже еле греющего тела и бросился купаться в этих сверкающих облаках.

Давно он не испытывал такого наслаждения. Беда была только в том, что эти облака быстро гасли. Но вторгшиеся в его квартиру люди ковырялись во всё новых и новых местах, оставляя за собой тёплый шлейф света, и он ему ничего не оставалось, как следовать за ними.

Наконец люди сгрудились вокруг трупа. Кружась в облаке быстро гаснущих пылинок, он видел, как они затаскивают тело в какой-то мешок. Скоро они потащили длинный куль прочь из комнаты. Не долго думая, он стремглав бросился вслед за ними, стремясь успеть, достигнуть труп раньше, чем он будет вынесен из тёплой пыли родной квартиры.

Сидя в своём бывшем теле, которое куда то везли, он с ужасом понимал, что теперь весь его мир сосредоточен только в нём, так как вокруг больше нет спасительного слоя опавшей с него при жизни трухи, который немного расширял пригодное для его существования пространство. Что теперь между ним и небытиём только истлевающие ткани родного трупа.

Он со страхом понимал, что он теперь во власти неразумной, не ведающей что творит, слепой материи. Грубых, бесчувственных, ничего не понимающих людей, которые могут с ним сделать всё что угодно. Более того, ему стало очевидно, что эти невежи именно что хотят с ним сотворить нечто ужасное. Наконец тело вытащили и потащили к какому-то железному окошку. Когда окно открыли, он …

Нет слов, чтобы описать то состояния безнадёжности и ужаса, которые пронзили его. В окошке крематория, он узрел не бушующее пламя, а концентрированный, рвущейся к нему с безумной решимостью наконец-то с ним расправиться сгусток злобного мрака.

Он лихорадочно метался взад вперёд по родному трупу, даже иногда выскакивая из него на миг наружу, в стылую тьму, пытаясь докричаться, достучаться до глухих неразумных мужланов:

-Не надо! Не надо! Только не это. Оставьте меня в покое…

Но всё было тщётно.

По мере того как тело превращалось в пепел, он чувствовал только одно – как, неуклонно разрушаясь, быстро гаснет и холодеет единственный дающий ему возможность существовать источник тепла. Подобно тому, как сжимается светлое пятно от гаснущей свечи, мир который он мог воспринимать стремительно схлоповался в едва видимую точку, посреди густеющей тьмы. И вместе с исчезающим жизненным пространством, умирала его возможность мыслить и осознавать. Он замерзал, забывая и теряя себя, навсегда погружаясь в холод небытия.

Однако, когда эта казнь закончилась, он ещё не был убит окончательно, в каком-то еле живом, микроскопическом виде, почти бессознательно, он всё же ещё существовал, и его сознание, изредка, с разрывами, ещё кое-как спазматически пульсировало.

Весь его, смутно воспринимаемый, мир теперь сосредоточился в кучке пепла, который грубым совком ссыпали в какой-то пакет. И началось забытьё тихого угасание в этом стремительно остывающей горсти праха. Но, в какой-то момент, видимо потому, что пакет грубо встряхнули, он каким-то чудом пробудился, к нему вернулась, было уже совсем угасшая, способность осознания, и он почувствовал, что его снова куда-то несут.

Скоро показались неясные очертания какого-то провала, на краю которого стояла табличка - “могила невостребованных прахов №…”

На этот раз это было всё. Он отчётливо понял, что существовать ему осталось считанные секунды. Как только его прах смешается с прахом других, у него больше не будет места в этом мире. Не за что будет зацепиться, ничего не останется, что будет его. Он станет добычей холода и тьмы, и будет полностью уничтожен, раз и навсегда.

В отчаянье он искал выхода, мотаясь взглядом вокруг, в безумной надежде найти то, за что бы он мог схватиться, что он мог бы определить как своё, каплю, молекулу, искру тепла вне пакета с прахом, чтобы зацепиться за это и выскочить подальше от страшной ямы, погибнуть в которой было ему, судя по всему, уже предрешено. Но, рядом было только два, похожих на тёмные глыбы льда, похоронщика, методично опорожнявшие пакеты. Вот его пакет взял один из них. Открыл, и стал наклонять над разверзнувшейся бездной.

Всё было кончено. Остались доли секунды. Увы, его сознанию всё ж таки было суждено погаснуть.

-Вот она смерть, смерть, смерть … – единственная мысль наполняла его неизмеримым ужасом.

Всюду вокруг него была лишь холодная тьма, а там, в чудовищном провале, куда через мгновение должен был упасть, рассыпаться и погаснуть, смешавшись с другим пеплом, его прах, было такое сосредоточение ужаса и небытия, что казалось, что он умрёт раньше, чем крупицы того, что когда-то было его телом, рассеявшись, достигнут дна.

Прах заструился вниз тонкой лентой. И он, не в силах ничего изменить, цепляясь за него, полетел вместе с ним в разверзнувшуюся бездну, вбирая в себя, стремительно тающие, последние остатки тепла, дающие возможность просуществовать ещё одно мимолётное мгновение.

(-------------------------------------------)