Из романа “Игра в Тарот”. http://groteskon.livejournal.com/5335.html?mode=reply(….)
-Егор, ты как? Жив? – прошептал он, встав перед ней на четвереньки и заглядывая внутрь.
Из норы показался истощённый до крайней степени Егор Гавнодар, давний его соратник.
-Крошечки нет пожевать, брат? Спасителя нашего ради – просипел он плаксиво.
-Да откуда, вечный пост ведь – сокрушённо ответил Толик.
Егор зачмокал тоскливо и безнадёжно и, невыразимо болезненно кряхтя, уполз, с протяжным стоном, обратно в глубь норы.
-Да ещё похудел, видать недолго ему осталось – с грустью подумал Толик.
Дело в том, что Егор худел. Стремительно худел. Терял жир. Непонятно откуда, наверное, эту было обычное для их теперешнего состояния “прозрение”, но Толик, как и Егор, знал, что, потеряв последнюю каплю насосанного им из народа за годы реформ жира, Гавнодар испустит дух.
Собственно смерть была не редкой гостей среди обитателей этого места. То там то здесь Толику попадались “кельи” перед которыми не было догорающего огарка, и вместо стонов оттуда несло зловонием разложения, резким даже по сравнению с общей гнилостной и сырой атмосферой.
На нижней площадке, мутными тенями, уже бродили очнувшиеся послушники. Они, как и Толик, были несколько выше рангом основных обитателей этого богоугодного заведения. Они были послушниками братьев стражей правоверной революции, и им доверялось носить посохи братьев. Несмотря на то, что посохи были крайне тяжёлыми, носить их было всё ж таки легче, чем таскать коллективные вериги.
Наконец послышался скрип раскачиваемого колокольного языка. Плач, стоны, всхлипы, крики, и скрежет зубовный исходящий из многочисленных нор резко усилился. Отворились большие двустворчатые двери и на нижнюю площадку вышли братья стражи правоверной революции. Они встали кругом, и к ним тот час же бросились послушники. Каждый из послушников пал ниц, перед своим наставником.
Толик лобызал, так полагалось по канону, подошвы сапог своего наставника, и просил его, простить свои тяжкие грехи и доверить ношение посоха исправления.
-Так и быть, грешный смердящий пёс, Бог, милостив, и позволяет тебе послужить сегодня во славу его – раздался над ним голос Пал Палыча, теперь брата Павла.
Как только братья, все разом, произнесли эти слова и воткнули рядом с пасшими ниц послушниками свои железные посохи, грянул первый звук колокола.
В ответ ему раздался дикий визг. Выскочив из нор, в низ по террасам посыпались “грешники”, таков был статус основных обитателей узилища.
Но не все, услышав звук колокола, обезумив, в страхе вылетали из своих нор и катились вниз по террасам, многие, наоборот, пытались поглубже забиться внутрь, дрожа и визжа от страха.
Именно для выковыревания таких, и получали Толик, и другие “послушники” эти чудовищные, острые, крючковатые посохи. Подбегая с таким посохом к норе, где затаился очередной “упорствующий во грехе”, Толик тыкал несколько раз внутрь острым концом, а потом вытягивал визжащего грешника, подцепив крюком.
-Что, сволочь демократическая, не хочешь каяться! Просрал демократию, и что, думаешь, что так сойдёт? Небось, когда надо было, не поддержал наш союз правильных сил? А ну вылезай на покаяние! – сладострастно кричал он, стараясь заглушить неистовый гул колокола, и как можно сильней ткнуть очередную жертву, желательно прямо в глаз.
Лишь перед норой Гавнодара он явно мухлевал, тыкал пару раз для проформы и шёл дальше. Но сегодня, в этот момент над ним оказался брат Павел.
-Что же ты, пёс смердящий, грешник непрощаемый, Бога обмануть хочешь? – грозно спросил он.
Толик воткнул, как полагается шест в землю, и пал ниц перед суровым наставником.
-Прости, брат наставник, устал. Устал, сил не хватило. Я замолю грех, замолю. Прикажи, брат наставник, зубами этого грешника вытащу. Только не губи, не губи – зарыдал Рыжий Толик.
Брат Павел выдернул из земли посох, и саданул Толика поперёк хребта. Затем, что есть силы, ткнул посохом в глубь гавнодаркиной норы. Оттуда послышался мерзкий протяжный хрип, и всё затихло. Брат Павел крюком подцепил и вытащил из норы её содержимое.
Егор Гавнодар был мёртв. Удар ему пришёлся прямо в глаз. Сразу видно удар был настоящего профи. С первого раз, и сразу в очко!
-Ну, вот ещё один грешник представился. Славу богу! – удовлетворённо просипел свирепый монах.
(…..)