Несерьёзный психологический этюд (несколько злобный)
В Жеже народ возбудился после очередной холмогорктной истерики с требованием сноса памятника героям белого казачества. Да, наглядно видно, что истерия передаётся от одного умственно и психически слабого организма к другому. Для практикующего пхихотерапевта жеже просто идеальная среда наблюдения! В психушках (или какой-либо наэлектризованной толпе, например болельщиков) этот процесс развивается стремительно, трудно отследить его этапы, закономерности развития и т.д. В Жеже течение эпидемии замедленно, и для психотерапевтов наблюдения за её ходом может представлять определённый интерес.

Вот и на этот раз застрельщиком истерии явился холмогорка, явно нездоровая, психопатическая личность. Истерия поначалу передалась его спутнице жизни, личности тоже явно психопатической (все мы помним о её откровениях, отношения к её будущему ребёнку, которого она обещала ненавидеть, похоже, её обещания сбываются, иначе, откуда столько времени на общественную деятельность при живом младенце?) Далее она пошла в среду близких им по духу (и, как следствие, близких им по психическому складу) РОДовцев. Ну а дальше … Есть у сумасшествия начало, нету у безумия конца!

Понятно, что искать какой-либо логики у этих экземпляров невозможно. Им важно побеситься. Вот увидели какой-либо объект, и началось завывание. Ясно, что часто раздражителем при такой клинической картине становиться какой-либо памятник. Просто по тому, что памятник по своим функциям должен максимально выделяться из окружающего ландшафта, так как его задача всеми доступными художественными средствами привлекать к себе внимание.

Первый памятник, который вогнал холмогорку в ступор, был памятник Царю-освободителю. Тогда холмогорка голосил, что надо убрать надпись об “освобождение от многовекового рабства”.

При этом легко видеть что аргументы, которые выдвигали эти больные, были смехотворны. Они сводились к тезисам:
1)Никакого рабство не было, так как при крепостном праве одних “граждан” государство всего лишь передавало другим “гражданам” в “бессрочное хозяйственное ведение”.
2)Никакого рабства не было, так как “крепостных рабов” было от силы процентов 20 от общей численности населения.

Совершенно очевидно, что эти утверждения холмогорки по своей сути просто абсурдны, так как посулаты тезисов опровергается самими их доказательствами.

В конце концов, холмогорки договорились до благости крепостного права, и, даже, о необходимости его вновь введения. Признаться, я был бы рад возвращению крепостного права, так как в этом случае потомок крепостных крестьян холмогорка, попал бы в крепостное состояние, при котором гражданин “получивший его в полное хозяйственное ведение” быстро бы запорол нерадивого холопа, пытаясь приучить его к полезному труду, что избавило бы всех нас от этого идиота. (Потом крепостное право можно было бы вновь ликвидировать.)

Тогда я оставил ту историю без внимания. Но, вот, через некоторое время начался вой по поводу нового памятника. Два случая уже явный рецидив, указывающий на стойкое психическое заболевание. Пройти мимо уже нельзя.

На этот раз холмогорке так же не понравились надписи на памятнике, а именно фамилии героев казаков борцов с большевизмом.

Но на этот раз бред принимает более причудливые формы, позволяющий выявить некие общие закономерности заболевания для истеричествующей публики.

Аргументы их сводятся к тому, что памятник установлен людям воевавшем против советов в составе частей СС. Ну а почему потомкам казаков никогда не БЫВШИХ СОВКАМИ нельзя установить памятник своим предкам и героям? Далее, люди, фамилии которых написаны на памятнике, последовательно воевали против совка. Что сейчас у нас совок? А где совок? А что совок был раем для русского народа?

Самое интересное, что сами холмогорки (в частности некие парсы из их числа) признают, что совок, вроде, был совсем нехорош. И даже приводят списки родоначальников совка, читая которые становиться ясно, что у героев, чьи фамилии выбиты на памятнике, были все основания с ними воевать до конца.

Но тут логика даёт сбои. Совок – плохой, но и воевать с ним нельзя, так как это родина наша мать. Разрыв логических связок, мозаичное сознание. И, кроме того, осознание своей неполноценности, и комплекс абсолютизирующей свою неполноценность. Да я не полноценен, я это осознаю, но именно эта моя неполноценность, и создаёт меня как личность, определяет меня как уникальное явление, а, следовательно, даёт мне цену.

Далее существуют два варианта развития заболевания:
-или запереться в совковой гордыни, что неизбежно принимает манию преследования и острую фобию всего несовкового ( мы, мол, совки, и у нас собственная гордость (и мера вещей), как родились совками, так и жить будем, так и умрём, хоть нас все и ненавидят, все нас изничтожить хотят, но мы от совка не отступимся …)
-или попытаться как-то совместить совок с реальностью, попытаться преодолеть довлеющую неполноценность, хотя бы для себя доказать что совок не хуже не совка, что принимает весьма интересные формы:

Некий парс быдлдурак, (или бухдурах, или бойгураз …прошу меня извинить, трудно запомнить и выговорить туземные имена) предлагает уничтожить как памятники основателям совка, так и скромный памятный знак людям, до конца боровшимся с ним. Это его предложение нашло широкое одобрение в рядах затронутой истерией публики.

Тут мы видим новую стадию заболевания. Процесс развивается. Парс быдлдурак (или бухдурах, или бойгураз … прошу меня извинить, трудно запомнить и выговорить туземные имена) ясно осознаёт свою неполноценность как совка, видит порочность совка, и пытается избавиться внутри себя от совка. Это принимает в нём форму мании истребления памятников совкам. В то же время, являясь личностью глубоко ущербной (о чем косвенно говорит факт выбора им мёртвой экзотической религии) он не в силах быть не совком, что выражается в его явной враждебности к памятному знаку казакам, очевидным не совкам. Таким образом, парс быдлдурак, (или бухдурах, или бойгураз … прошу меня извинить, трудно запомнить и выговорить туземные имена) явно движется в направление духовного суицида, так как он предлагает разом смести все возможные ориентиры, не оставляя себе разумного выхода из этой дихотомии.

Им движет попытка уничтожить себя, уничтожить разрушающую его раздвоенность Избавиться как от доставшего его совка, так и избежать пугающую альтернативу. Освободиться от измучившей его потребности сделать наконец единственно возможный выбор: отринуть совок и обрести страшную и неприемлимую для него свободу.

Понятно, что, отрицание совка внутри себя, но не возможность стать не совком, (и даже более того нутряная, непреодолимая враждебность к не совкам) приведёт его в тупик ухода от реального мира.

Совок плох, достал гад! Но он свой, родной, нутряной, знакомой, типа старой кисты в анальном отверстии. Вроде терпеть МОЧИ УЖЕ НЕТ, надо двигаться к не совку. Но он чужой, враждебный, ДА И СОВОК ПРИДЁТСЯ ВЫДИРАТЬ ИЗ СЕБЯ С КРОВЬЮ, РВЯ ПЛОТЬ. Больно будет, страшно! А если и того? А если взамен только тесная подсобка под серым дырявым небом, и жажда недоступного пирожка из кошатенки? Страшно, однако!

Да свобода по крыловки в виде холодной подсобки и недостижимой мечты пожрать пирожок из кошатенки (а свобода это, то, что, прежде всего, получает человек, освободившейся от безумия совка), страшней вечности в виде избы Достоевского с вечными тараканами по углам! Тут ясно раскрыта центральная, непреодолимая фобия давлеющая над совками, не позволяющая им преодолеть его.

Таким образом, выбор, способный кардинально изменить ситуацию, и дать новые ориентиры, новый импульс к преображению, принципиально не возможен. Остаётся болтаться в этом неестественном состоянии, потихоньку сходя с ума, что и проявляется в периодических истериках у данной публики, когда она в санамбулическом состоянии набредает на очередной памятник.

Выход один - и в бегстве от реальной жизни, в уходе от необходимого выбора, что часто оборачивается погружением в секты. При этом секты должны быть как можно более мелкими, как можно более экзотическими, как можно более далёкими от реальности.

Парс быдлдурак, (или бухдурах, или бойгураз …прошу меня извинить, трудно запомнить и выговорить туземные имена) свой выбор уже сделал, избрав парсизм. И как мы видим, в этом нет ничего оригинального. Это всего лишь одна из стадий развития психического заболевания под названием совок. Условно можно её назвать стадией крыловки-холмогорки, по именам наиболее известных экземпляров из этого дурдома.