Значитъ, себя считалъ онъ «благодатнымъ», лишь поскольку ощущалъ себя законнымъ «тихоновскимъ» архіереемъ! Значитъ, своимъ маневрированіемъ онъ охранялъ себя, открывая себѣ возможность доживать свой вѣкъ архіерейскій подъ знакомъ уходящей «тихоновской» благодати, въ немъ еще пребывающей! Значитъ, «новыхъ» епископовъ онъ готовъ былъ считать неподлинными, лишь видъ епископовъ имѣющими...

Жуткое свидѣтельство — и какъ много говорящее!

Бросаетъ оно мрачный отсвѣтъ, однако, не только на митроп. Сергія и на тѣхъ, кто, не маневрируя, не ища способовъ смягчить фактъ принадлежности къ его Церкви, безъ всякихъ обиняковъ солидаризовались съ нимъ, а и на всю, столь привлекательную картину церковной жизни, которую съ вполнѣ оправданной любовью изображаетъ нашъ очевидецъ. Да не посѣтуетъ онъ на насъ, если мы, во имя Правды Христовой, попытаемся раскрыть смыслъ и силу этого темнаго отсвѣта — никакъ не порочащаго личности архіеп. Александра и не заподозривающаго чистоты церковныхъ чувствъ окружавшихъ его вѣрующихъ — но всеже по существу темнаго.

Оступимъ назадъ— къ началу «болѣзни». Въ чемъ было грѣхопаденіе митр. Сергія? Въ томъ, что, имѣя цѣлью добиться «легализаціи» Церкви со стороны Совѣтской власти, онъ сдѣлалъ обратное: «легализовалъ», отъ имени Церкви, Совѣтскую власть! Совѣтской легализаціи онъ не добился, но самъ, въ отмѣну тихоновской анаѳемы, призналъ Совѣтскую власть, какъ Богомъ поставленную власть, за которую Церковь должна возносить молитвы. Изъ этого онъ сдѣлалъ дальнѣйшій выводъ: онъ поставилъ жизнь Церкви подъ «дѣло­вой» контроль агентовъ Совѣтской власти. Не будемъ заподазривать его мотивовъ, не будемъ опорачивать его нравственной личности: онъ «спасалъ» Церковь, онъ желалѣ ей блага, онъ ждалъ для нея возможности дѣлать свое церковное дѣло — цѣной совершенной имъ «сдѣлки». Фактъ остается фактомъ: онъ отъ имени Церкви призналъ формально Сатанинскую власть, и онъ фактически подчинилъ этой власти Церковь.

Церковная Россія ахнула, увидѣвъ себя предъ фактомъ такой легализаціи. Но мало, кто сдѣлалъ выводъ рѣзкій и рѣшительный: порвавъ съ «сергіанской» іерархіей и уйдя въ подполье. Громадное большинство приняло сложившееся, какъ неизбѣжное. Одни молчаливо негодовали, другіе и не скрывали своего негодованія, третьи не выполняли приказовъ митр. Сергія, иные даже уклонялись отъ поминовенія его самаго — всѣ они изъ формальнаго подчиненія ему, изъ его «юрисдикціи», не выходили. Мѣстная обстановка обусловливала то какъ долго, имъ удавалось безнаказанно проявлять свое несочувствіе линіи Сергіевской, какъ долго даже просто существовать! Ибо терроръ съ потрясающей силой обрушился на Церковь именно тогда, когда она стала «Сергіанской», какъ бы утративъ Покровъ, ее до тѣхъ поръ охранявшій. Не всѣ имѣли мужество, оставаясь въ руслѣ «Сергіанства», духовно не принимать его и даже внѣшне выражать это непріятіе. Еще меньше было такихъ, кто какъ архіеп. Александръ, способны были понять обреченность той іерархіи, къ которой сами принадлежали: обреченность не въ смыслѣ физической гибели, а въ смыслѣ, такъ сказать, церковно-благодатной дисквалификаціи! Особо стоитъ вопросъ оцѣнки отдѣльныхъ личностей и проблематика ихъ судьбы. Это ни въ какой мѣрѣ не отражается на оцѣнкѣ и на проблематикѣ режима въ существѣ его. А это существо съ предѣльной рѣзкостью обозначено предсмертнымъ сужденіемѣ архіепископа Александра: наклонная плоскость, устремленная въ церковное небытіе. А не вытекаетъ ли отсюда и дальнѣйшій выводъ, неотразимый: развѣ не вынуждено, силой вещей, это церковное небытіе обратиться въ бытіе антицерковное, то-есть стать явленіемъ анти-христовымъ ?

Божіе милосердіе распознаетъ, кто по слѣпотѣ вступилъ на эту наклонную плоскость. Божіе милосердіе покроетъ невѣдѣніе тѣхъ, кто съ чистымъ сердцемъ шли въ храмы Божіи, не помышляя о томъ, что іерархія и клиръ тамъ встали на эту наклонную плоскость. Божіе милосердіе дастъ такимъ людямъ — уповаемъ на то! — чаемое ими благодатное утѣшеніе. Божіе милосердіе пойдетъ до крайнихъ предѣловъ — тѣхъ, гдѣ оно столкнется съ Божіей Правдой! — въ пониманіи мотивовъ человѣческихъ, обусловившихъ вступленіе на эту наклонную плоскость и пребываніе на ней людей, къ Богу устремленныхъ, Ему желающихъ служить, за Него даже готовыхъ пострадать, но или не видящихъ этой гибельной «наклонности», или видящихъ ее, но все же неспособныхъ оторваться отъ нея.

Божіе милосердіе покроетъ тѣ или иные грѣхи вѣдѣнія или невѣдѣнія, въ смыслѣ невмѣненія ихъ тѣмъ или инымъ лицамъ. Но наклонная плоскость остается наклонной! Паденіе идетъ! Современная дѣйствительность «патріаршая» являетъ намъ грозные признаки антихристова духа, уже наглядно ее проникающаго. Не намъ, со стороны — слава Богу Всевышнему, что со стороны! — рѣшать вопросъ о томъ, до чего докатилось скольженіе по этой страшной наклонной плоскости. Церковный долгъ зоветъ насъ, однака, кь другому. Поскольку живетъ въ насъ духъ разсудительности, обязанны мы укрѣплять въ себѣ сознаніе и всѣми силами разумѣнія и убѣжденія передавать другимъ сознаніе того объективнаго ужаса, который связанъ съ фактомъ вступленія на эту наклонную плоскость и пребыванія на ней.

И не должны замутнять нашего церковнаго сознанія ни тысячныя толпы молящихся, ни горячность ихъ молитвы, ни субъективная благонамѣренность, молитвенность, моральная привлекательность отдѣльныхъ лицъ, вовлеченныхъ въ жизнь ставшей на наклонную плоскость обреченной «какъ-бы Церкви», стоящей на пути превращенія въ «противо-Церковь»!

Много ли даже въ средѣ зарубежья церковныхъ людей, до конца понимающихъ всю роковую значительность сдвига, способнаго «наклонить» Церковь: въ нашихъ условіяхъ это — проблема несгибаемой вѣрности Тихоновской Церкви, это — блюденіе своей «староцерковности». Въ условіяхъ другихъ этотъ сдвигъ сможетъ принимать формы иныя. Вѣдь проблема эта теперь принимаетъ характеръ вселенскій! Читатель въ сегоднящнемъ же номерѣ найдетъ картину жизни христіанскаго міра, извлеченную изъ освѣдомленнаго органа католическаго. Развѣ не стоитъ и тутъ проблема «наклонной плоскости»? И развѣ это проявляется только въ фактѣ кричащаго непониманія католицизмомъ природы Патріаршей Церкви? Даетъ намъ эта картина и отрадныя впечатлѣнія о пробужденіи и укрѣпленіи церковно-религіознаго чувства. Остережемся дѣлать отсюда излишне-оптимистическіе выводы. Лукавъ врагъ и тонокъ можетъ быть соблазнъ. А откуда взять силы сопротивленія, если остается не распознаннымъ церковный опытъ Россіи! Страшный отвѣтъ предъ Богомъ дадутѣ тѣ, кто затушевываютъ его передъ вселенскимъ сознаніемъ, облегчая тѣмъ его соскальзываніе на ту же наклонную плоскость, влекущую въ бездну антихристову.

Архимандритъ Константинъ (Зайцевъ).