В настоящее время можно с уверенностью говорить о давно затянувшемся кризисе, испытываемом в той или иной степени всем православием. Различные мнения внутри Православных Церквей и существующая практика расходятся между собой до такой степени, что одно исключает другое. Поэтому важно рассмотреть жизнь Церкви в свете ее Священного Предания, с тем, чтобы попытаться увидеть причину ее такового печального положения. Конечно, эта общая тема еще ждет своего большого исследования, мне же хотелось бы коснуться одной только стороны этого кризиса. Безусловно то, что одним из главных факторов упадка русского православия в наши дни является постепенное нивелирование значения соборности Церкви.

***

Макарий (Булгаков), митрополит Московский, в своем Православно-догматическом богословии указывает, что Соборной, Кафолической или Вселенской Церковь именуется:
1) по пространству,
2) по времени своего существования и
3) по своему устройству.[1]

Вот как раз относительно третьего пункта определения соборного устроения Церкви и хочется изложить свое мнение.

Слово "церковь" имеет два значение. Одно Ч дом Божий, а другое означает Ч собрание, общество. Оба эти смысла часто объединяются в русском языке и сознании одним словом Ч Собор (название большого храма, в котором собираются верующие с других приходов на молитву в день его престольного праздника). Даже само переплетение значений слов: церковь, собор, храм, говорит о внутреннем тождестве их основного смысла.
В Толковом словаре Даля читаем: "Собор Ч собрание, заседание чинов, от земли или от духовенства, для совету и решения важных дел".[2] То есть, слово "собор" (если речь идет не о здании), также, как и слово "церковь", Ч означает собрание. Для нас же важен вопрос Ч как именно этот принцип "собрания" применим к Православной Церкви.
Для выяснения этого обратимся к церковной истории. Не касаясь при этом Ветхозаветного периода, когда весь народ израильский жил как единое целое, обратим внимание только на период, начавшийся с приходом в мир Господа Иисуса Христа.

Соборное устройство Церкви в апостольские времена.

Сам по себе принцип соборности Новозаветной Церкви утвержден Господом Иисусом Христом: "Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди их" (Мф 18.20).
В главе 1 (15-26) Деяний Апостольских повествуется о том, что ученики Господа, собравшись в количестве "человек около ста двадцати" избрали двух кандидатов на освободившееся место в числе двенадцати апостолов (вместо выбывшего Иуды Искариотского), и "бросили о них жребий, и выпал жребий Матфию". Тут мы видим соборный подход к принятию решения Ч даже Апостолы не считали возможным самостоятельно назначить одного конкретного человека на освободившееся среди них место, но, после избрания собранием учеников двух кандидатов, предоставили сделать выбор самому Господу.
Также в главе 6 (2-6) Деяний говориться об избрании диаконов: "Тогда двенадцать Апостолов, созвав множество учеников, сказали: не хорошо нам, оставив слово Божие, пещись о столах. Итак, братия, выберите из среды себя семь человек изведанных, исполненных Святаго Духа и мудрости; их поставим на эту службу. <...> И угодно было это предложение всему собранию; и избрали Стефана, мужа исполненного веры и Духа Святаго, и Филиппа, и Прохора и Никанора, и Тимона и Пармена, и Николая Антиохийца, обращенного из язычников. Их поставили пред Апостолами; и сии, помолившись возложили на них руки".
Вся 15 глава Деяний посвящена описанию соборного рассмотрения Церковью вопроса о том, следует ли обрезываться принимающим христианство язычникам. Здесь мы видим, что в общине, которую окормляли Павел и Варнава по этому вопросу возникли серьезные разногласия и "немалое состязание". Вследствие этого было решено от этой общины послать делегатов "к Апостолам и пресвитерам в Иерусалим". На этом Апостольском соборе (в составе Апостолов и пресвитеров) возникло столкновение противоположных мнений по этому поводу. Однако, "по долгом рассуждении", после выступления Апостола Петра, рассказа Павла и Варнавы об их деятельности среди язычников, выступил главенствующий на Соборе Апостол Иаков и подвел итог всех рассуждений: "Посему я полагаю не затруднять обращающихся к Богу из язычников" (Деян 15.19). Затем, "Апостолы и пресвитеры со всею церковью рассудили, избрав из среды себя мужей, послать их в Антиохию" с посланием в котором было сказано о принятом соборно решении ("Мы, собравшись, единодушно рассудили").

Таким образом, мы видим, что в первые времена христианства, несмотря на огромный авторитет и почитание Апостолов церковным народом, они даже не помышляли о единоличном принятии решений, касающиеся Церкви в целом. Одной из самых характерных черт первенствующей Церкви являются собрания ее членов, как для молитвы, так и для решения различных вопросов. Причем принцип соборности соблюдался не только при необходимости принятия особо важных решений, но эта соборность, переходящая в единство, была в основании всей жизни первенствующей Церкви: УУ множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общееФ (Деян 4.32). Первые христиане жили одной семьей, взаимно поддерживая и укрепляя друг друга. Из соборности их общей, повседневной жизни, проистекала соборность в принятии ими решений, касающихся всей Церкви. Можно сказать, что соборность была неотъемлемой составной частью самого духа Православной Церкви первых веков.

Участие клира и мирян во Вселенских Соборах.

Далее, во времена Вселенских Соборов, известно, что, например, на Первом Вселенском Соборе принимали участие не только архиереи, но и миряне (император Константин Великий даже не будучи крещенным), дьяконы (например, Афанасий Великий) и пресвитеры (участвовали пресвитеры-заместители престарелого Римского епископа Сильвестра Витон и Витеций, тот же Арий). Так, указывается, что прибывших на Первый Вселенский Собор "епископов было 318, а прибывших с ними пресвитеров и дьяконов более 2000 человек. Даже некоторые языческие философы являлись на собор и вели беседы по спорным вопросам с епископами".[3] Там же указывается что на Третий Вселенский Собор прибыл Несторий "с 16 епископами и со своим другом вельможею Иринеем, Святый Кирилл Александрийский явился на собор с 50 епископами, множеством мирян и монахов, <...> Папа Целестин в качестве представителей и своих и всего собора западного отправил на собор в Ефес двух епископов и одного пресвитера".[4] На собор 448 г. в Константинополе архимандрит "Евтихий явился с множеством воинов, монахов и служителей префекта претории; кроме того, Евтихия сопровождал силенциарий (придворный чин) Магнус".[5] По желанию императора присутствовал на соборных заседаниях его представитель патриций Флоренций (дискутировал с Евтихием). "Заявление относительно Евтихия было подписано архиепископом Флавианом, 31 епископом и 23 архимандритами".[6] Активное участие на Четвертом Вселенском Соборе принимали некие "императорские сановники", которые вступали в спор с епископами, настаивая на своем мнении в споре о вере, и именно они убедили Собор в правильности предложенной ими формулировки вероопределения.[7] Однако подписывать определения Собора положено было только епископам: "Отцы собора свое единодушное согласие с символом выражали кликами: "это вера отцев! Архиепископы пусть подпишут тотчас!"[8] Поместный Собор в Мопсуесте, проходивший в мае 550 г. "под председательством Иоанна, митрополита из города Аназарва, состоял из 8 епископов с участием пресвитеров, диаконов, иподиаконов, чтецов Мопсуестской церкви и представителей светской власти".[9] Среди отцев Шестого Вселенского Собора "наиболее видными по занимаемому им положению в Церкви, или представительству на соборе были: Георгий, патриарх Константинопольский, Макарий, патриарх Антиохийский, пресвитер Петр, представитель патриарха Александрийского, и пресвитер Феодот, представитель патриарха Иерусалимского". Папа Римский прислал на Собор своих представителей: пресвитеров Феодора и Георгия и дьякона Иоанна. "Всех епископов и их заместителей, присутствовавших на соборе, к концу его насчитывалось до 153; на первых заседаниях и десяти последующих присутствовал сам император с 13 сановниками, Ч патрициями и консулами". Соборное послание в Константинополь, кроме того, было подписано еще 125 епископами, прибывших на Собор по собственному желанию.[10] Известно также, что на Собор "добровольно приходили" "видные сторонники ереси" для защиты своего лжеучения. Довольно подробно в деяниях Собора освящены прения с одним из них Ч "монахом-пресвитером" Полихронием.[11] На Седьмой Вселенский Собор римский папа прислал "двух легатов: Петра, протопресвитера церкви святаго апостола Петра в Риме, и Петра, игумена обители св. Саввы в Риме же. Прибыли в Константинополь и представители от патриархов Александрийского и Антиохийского. Это были старшие синкеллы их: пресвитеры Иоанн и Фома". Известно, что в работе Собора принимал участие императорский секретарь Леонтий.[12]

Мы видим, что в те времена собственно архиерейских соборов, как таковых, не было. Приведенный источник свидетельствует о том, что, скажем, во всех Вселенских Соборах принимали участие не только епископы, но и пресвитеры, дьяконы, монахи и просто миряне. То же касается и прочих Соборов. Главным было не звание и сан, а наличие собственного мнения и умение это мнение обосновать и защищать. В то же время соборные деяния подписывались только епископами.

Об избрании епископов в Православной Церкви.

С особым вниманием Церковь всегда относилась к избранию епископов. Многие правила и каноны посвящены этой процедуре. История избрания епископов подробно излагается в объяснении 4 правила I Вселенского Собора в книге Правил Православной Церкви с толкованиями Никодима епископа Далматинско-Истрийского. В виду полного освящения интересующего нас вопроса, приведу весьма обширную цитату из этого толкования.

"Избрание епископа в первые пять веков церкви состояло в следующем. Собирался народ, клир и областные епископы, исследовали, кто достоин занять кафедру, и после того, как народ высказал мнение об известных лицах, собравшиеся епископы решали, который из них был достойнейшим епископства; или сами епископы предлагали какое-либо лицо и народ изъявлял свое согласие или несогласие на его избрание. После взаимного соглашения между клиром, народом и епископами, выбор предлагался на утверждение областного митрополита, и лишь после утверждения приступали к рукоположению избранного. Как видно, право избрания в строгом смысле принадлежало епископам, а народ свидетельствовал, каково лицо, имеющее быть епископом, или высказывал свое согласие относительно предложенного епископами лица. Голос народа, следовательно, был также компетентен, как и голос епископов, так что без народного участия никто не мог быть поставлен епископом. Если епископы не могли прийти к соглашению относительно известного лица, то решал, как мы видели, голос большинства, а если и после этого было какое-либо несогласие, тогда снова обращались к народу, для которого избирали епископа, и голосом народа устранялось всякое дальнейшее несогласие. <...> В главном, такой порядок избрания епископов, а в частности относительно утверждения избранного, повторялся в правилах многих соборов (Антиох. 19; лаод. 12; карф. 13, 50 и др.).
Участие иерархии в избрании и поставлении епископов, которым она передает божественные полномочия, осталось и должно всегда оставаться неизменным; участие же в этом народа с течением времени подвергалось различным изменениям. В начале в избрании епископа участвовал весь народ известной местности, без различия общественного положения того или другого лица. Это производило при избрании беспорядки и смуты, и лаодикийский собор нашел нужным прекратить эти беспорядки, воспретив "сборищу народу" избирать имеющих посвятить себя на служение церкви (Лаод. 13. "Сборищу черни", говорит Зонара в толковании этого правила, "воспрещается избрание не только епископов, но и священников" Аф. Синт., III, 183). После издания этого канонического постановления, в церковную практику проник обычай, по которому в избрании стали участвовать только знатнейшие лица из народа, причем этому обычаю дал силу закона император Юстиниан. Он установил, что при поставлении нового епископа клир и знатнейшие граждане известной епархии должны собраться в определенное место и, дав присягу в своем беспристрастии, избрать трех лиц, о которых известно, что они обладают всеми качествами, требуемыми от избираемого канонами и гражданскими законами, а затем из этих трех лиц митрополит с епископами должен избрать достойнейшего и поставить его во епископы. Этот закон Юстиниана тотчас, после его издания, вошел в канонические сборники и сделался общим церковным законом. В конце же VII века, седьмой вселенский собор нашел нужным рассмотреть вопрос об избрании епископа и, подтвердив прежние постановления об этом, осуждает 3 своим правилом введенный обычай, по которому некоторые, обходя церковную власть, посредством мирской старались сделаться епископами, и объявляет такое избрание недействительным. В действительности, сами светские власти поступали в таких случаях насильственно, принимая подкуп от некоторых претендентов на епископское достоинство. <...> Такой способ избрания и поставления епископа со стороны надлежащего областного епископского собора и при участии народа, т.е. избранных народных представителей, сохранялся, как мы видим, в церкви в течение целого ряда последующих веков. В исходе XII века александрийский патриарх Марк обращался к Вальсамону с вопросом, можно ли по правилам допускать деревенский люд к участию в выборе епископа, Ч и, конечно, получил от Вальсамона отрицательный ответ с ссылкой на 13 лаодикийское правило, определенно воспрещающее, как уже нами было упомянуто, народному сборищу являться для избрания духовных лиц с правом подачи голоса. Но против участия народа в настоящем смысле, т.е. против его участия через избранного им представителя, Вальсамон не говорит патриарху Марку ни слова, хотя, как известно, Вальсамон не сочувствовал участию народа в избрании епископа. В XIV и XV веках относительно этого представляет нам свидетельства константинопольская патриархия. Так, между прочим, мы имеем решение патриарха Филофея, в ноябре 1370 г., о хиротонии монаха Анфима в митрополита угровалахийского после избрания его клиром и народом; также решение патриарха Матфея от 1 февраля 1400 г., в котором он предписывает клиру и народу приступить по существующему порядку к выбору заместителя на освободившуюся анхиальскую архиепископию, причем повелевается представить ему трех кандидатов, для того, чтобы, рассмотрев все касающиеся их свидетельства, признать достойнейшего из них епископом. С течением времени, право народа на участие в избрании своих епископов начало мало по малу утрачиваться, по крайней мере, в большей части поместных церквей; не оно, все-таки, не потеряло значения, как это торжественно засвидетельствовал иерусалимский собор 1672 г. в своем 10 члене, вошедшем в символические книги православной церкви, именно, в Послание восточных патриархов 1723 года. <...>
В последствии "В православной церкви навсегда утвердилось за государями при поставлении новых епископов, митрополита и патриарха право, проявляющееся в том, что государи или утверждали избранного надлежащим порядком кандидата на епископство, или же сами лично указывали кандидата, т.е. назначали такового епископом, после чего епископский собор испытывал способности назначенного и, если находил его достойным епископства, рукополагал его, если же нет, то отклонял его назначение и тогда следовало назначение другого лица".[13]
Надо заметить, что в приведенной цитате под словом "народ" имеются ввиду, собственно, православные христиане, которые различаются от "сборища черни".

О соборном устройстве Русской Православной Церкви Заграницей.

Все сказанное достаточно ясно описывает участие церковного народа в жизни Церкви. Епископы принимали решение, можно сказать, не в силу своей какой-то особой "харизмы", а, скорее, в силу того, что это были наиболее достойные и компетентные в вопросах веры представители Церкви, к тому же наделенные властью "вязать и решать" в вопросах сакральных. Постепенно, роль церковных Соборов стала сходить на нет, и административные вопросы Церкви во многом перешли в ведение государственного департамента, частью которого стала также и сама Церковь. Но, если с этим можно было как то мириться во времена правления православных императоров (которые, вместе со всем своим департаментом, были плоть от плоти Православной Церкви), то, с приходом к власти светских правителей, к тому же не православных, такая норма стала совершенно не приемлемой. Поместный Собор Русской Церкви 1918 года сделал все от него зависящее, чтобы восстановить принцип соборности (а также заложил канонические основы независимости Русской Православной Церкви от внешних сил), однако известные события воспрепятствовали его успешному воплощению в церковной жизни. Тем не менее, Русская Православная Церковь Заграницей, "вольно или не вольно", скорее, в силу своего особого вынужденного положения, оказавшись совершенно брошенной всеми "сильными мира сего", восстановила вполне этот принцип внутри себя (так же как и выработала, возможно, единственно верное отношение к современной государственной власти Ч полную от нее независимость). В Зарубежной Церкви все важные приходские вопросы решаются на приходских собраниях, проводятся различные съезды Ч певческие, молодежные, которые имеют целью сплотить прихожан, созываются полноценные епархиальные собрания, архиерейские Соборы и, наконец, Всезарубежные Соборы с участием клира и мирян, на которые выносятся самые главные вопросы бытия Русской Зарубежной Церкви. Неотъемлемым органом соборного устройства Церкви является духовный суд, а также имеются многие другие формы соборной жизни. Все средства РПЦЗ, строительство храмов, оплата труда священнослужителей, расходы по созыву тех же Соборов и съездов, и прочее, складываются исключительно из пожертвований прихожан. Зарубежная Церковь не имеет внешних источников денежных и имущественных средств. Все это делает РПЦЗ полностью самостоятельной и свободной в своих действиях организацией, в которой все значимые для нее вопросы решаются соборно внутри ее ограды.

Соборность и Московская Патриархия.

С сожалением следует констатировать, что в Московской Патриархии, в силу исторических причин, принципы соборности отсутствуют на всех уровнях Ч низовом, т.е. отсутствует тесное общение прихожан в приходах (бывают, наверное, единичные исключения), епархиальном и общецерковном. Ныне там сложилась обстановка, при которой священноначалие препятствует восстановлению соборности и пытается сохранить авторитаризм, привнесенный сюда со времен узурпации церковной власти митрополитом Сергием (Страгородским). Даже стало модным в последнее время именовать Московскую Патриархию "Патриаршей Церковью". Но мы знаем, что Православная Церковь Ч не Патриаршая или Синодальная Ч она Соборная, что мы исповедуем в Символе веры. А вот название "Патриаршая Церковь" как раз наиболее подходит к тому устройству, которое имеет ныне Московская Патриархия (все же, надо признать, сделан значительный шаг вперед от бывшей совсем недавно "советской церкви"). Происходящие в МП Соборы до сих пор носят формальный характер, чаще всего они собираются для придания легитимности заранее принятым решениям, как это было в случае с самым первым Собором МП, созванным по указанию Сталина в 1943 году для утверждения назначенного им Патриарха. На этот Собор, как мы помним, были свезены на самолетах только лояльные советской власти архиереи, которые "соборно" и закрепили принятое Сталиным решение. С тех пор функция Соборов МП сводилась к формальному подтверждению документов, приготовленных специальным идеологическим отделом (состоящим исключительно из членов коммунистической партии), или одобренных этим отделом. Сейчас этого, слава Богу, нет. Однако в нынешний период механизм "протаскивания" документов, подготовленных Синодом или ОВЦС, через Собор остался прежним, как в советские времена.
В процессе диалога РПЦЗ и МП чем дальше, тем больше раскрываются черты и свойства сторон в глазах друг друга. После внимательного ознакомления с ходом работы, приводимыми доводами и согласованными комиссиями документами, все яснее проявляется именно отсутствие соборности в Московской Патриархии. Мы не можем определенно утверждать: является или нет, скажем, экуменизм или сергианство вероисповеданием МП, поскольку там есть как противники, так и убежденные сторонники этих ересей. Однако общее, соборное мнение Патриархии при этом отсутствует. Когда нет соборности, то невозможно определить вероисповедание той или иной группы верующих Ч как прихода, так и епархии, так и всей Церкви в целом. Только на приходском собрании можно выяснить общее мнение членов прихода, только на епрахиальном собрании Ч епархии, только на проведенном честно Поместном Соборе Ч вероисповедание Поместной Церкви. В МП, к сожалению, даже одно и то же заявление Патриарха могут трактовать в зависимости от обстановки Ч когда нужно, то это общецерковное волеизъявление, если нет Ч то частное мнение. А как на самом деле Ч установить невозможно. В переговорном процессе РПЦЗ и МП не ясно, с кем в действительности мы ведем переговоры Ч с частными лицами (что наиболее вероятно) или с представителями всей Московской Патриархии, выражающими ее соборную точку зрения (которая неизвестна даже самой МП).
По этой причине все споры, которые ведутся вокруг того, "замешена неправда" или нет в Московской Патриархии, совершенно бесплодны, мы этого не сможем узнать, пока не выскажется о всех наболевших вопросах ее свободный Собор с участием соборно избранных представителей от духовенства и мирян.

Важно подчеркнуть, что во все времена (кроме советского периода) Соборы обязательно собирались тогда, когда возникала неопределенность в тех или иных вопросах и, в силу этого, необходимость найти верное и точное определение предмета. То есть, Соборы собирались тогда, когда не было ответа на вопрос и необходимо было этот ответ найти. Без Собора это сделать невозможно.

Сергианство есть ересь.

Часто приходится слышать, что МП не нарушила никаких догматов. Это не так. В МП нарушен догмат о Церкви Ч отсутствие соборности делает догмат о Церкви ущербным. То, что называют "сергианством" есть ересь, поскольку в МП именно сергианство, во всех его проявлениях, противостоит соборности Ч тому неотъемлемому свойству Церкви, которое мы исповедуем в Символе веры. Со времен митрополита Сергия (Страгородского) в МП искажено внутреннее устроение Церкви, когда соборность подменена провластным администрированием и авторитаризмом.
Экскурсы многих в Синодальный период в данном случае не подходят, поскольку жизнь Церкви в это время хоть и можно признать ущербной, но хранящей неповрежденное Священное Предание внутри церковной ограды. К тому же, Поместный Собор 1918 года, навсегда подвел черту в этом вопросе, и возвращаться к нему вновь нет смысла.
Если же вернуться в 1927 год, то, следуя духу и канонам Православной Церкви, митрополиту Сергию надлежало бы издавать не свою печально известную декларацию, а послание, подобное тому, которое обнародовал митрополит Агафангел (Преображенский) в июне 1922 года, тогда, когда патриарх Тихон, находясь в заключении, поручил ему стать во главе Церковного управления. В этом послании, митрополит Агафангел, в условиях попытки захвата власти в Церкви большевиками и обновленцами, распорядился православным архипастырям и пастырям перейти на Указ №362: "Возлюбленные о Господе Преосвященные Архипастыри! Лишенные на время высшего руководства, вы управляйте теперь своими епархиями самостоятельно, сообразуясь с Писанием, церковными канонами и обычным церковным правом, по совести и архиерейской присяге, впредь до восстановления Высшей Церковной Власти".[14]
Аналогичная резолюция в том же, 1922 году, была принята епархиальным собранием под председательством митрополита Кирилла (Смирнова): "Суть резолюции: В апостольскую эпоху центра не было (по Болотову). Мы имеем руководством Послание 1920 г. (об автономном управлении). Постановили: А). Сочувствовать мероприятиям, клонящимся ко благу Церкви; В). Лояльность местной церковной власти к гражданской власти; С). При необходимости (если Собор не будет православным и Церковный Центр будет самочинно захвачен Ч прим. составителя А. Журавского) Ч возвращение к апостольскому времени в управлении, децентрализация".[15]
Эти документы двух выдающихся иерархов, новомучеников и исповедников, подлинно направлены на защиту Церкви и ее внутреннего, а не внешнего устроения, в условиях тоталитарных гонений, и именно этими документами Церковь должна руководствоваться в будущем Ч в условиях грядущих антихристовых времен, а не предательской декларацией митрополита Сергия.
Без соборности Церковь распадается внутренне и превращается в простую организацию, поддерживающую свое существование, как любая организация, административными атрибутами Ч аппаратом управления, юридическим лицом, банковскими счетами и имуществом и т.п. (к слову сказать, стремлением сохранить себя именно как организацию, не считаясь с канонами, являются попытки в наши дни высших иерархов МП на Украине стать депутатами от политических партий в выборных органах гражданской власти). Само по себе нет ничего плохого в этих внешних атрибутах, однако, всегда готовясь ко временам антихриста, Церковь должна, при возникшей необходимости, в любой момент иметь силы расстаться со всеми свойствами гражданской организации, которые предполагают внешнюю зависимость, и, сохраняя свою свободу, оставаться объединенной не ими, но православной верой и соборностью Ч как в первые века христианства. В этом подали нам пример для подражания на все оставшиеся до Страшного суда времена Российские новомученики и исповедники. И именно поэтому нам следует настаивать на безоговорочном соборном осуждении сергианства.

***
Еще раз повторюсь: речь идет о том, что в Московской Патриархии имеет место серьезное искажение догмата о Церкви, и закрывать на это глаза мы не можем. Поэтому (помимо прочего), без восстановления соборности в МП и соборного осуждения сергианства, невозможно, на мой взгляд, даже евхаристическое общение с этой структурой.

В настоящее время, только соборность может помочь МП подняться из того состояния, в котором ныне она пребывает, и возродить в ней подлинный православный дух. Трудно надеяться на выздоровление МП, пока, например, верующий народ не получит возможность самому выбирать из своей среды наиболее достойных как сана священнического, так и архиерейской кафедры. Так же и объединение РПЦЗ и МП не может быть вне соборности. Объединение в истине есть вхождение в состав общего, единомысленного по всем догматическим и каноническим вопросам, свободного Собора.

Без утверждения принципа соборности нет надежды на возрождение православия.

Из сказанного следует вывод, что нам (то есть, приходам РПЦЗ в своем отечестве сущим), следует приложить максимум своих усилий, для того, чтобы реализовать те основы приходской и епархиальной жизни, которые были заложены в принятых документах Поместного Собора Российской Церкви в 1918 году (а приходам РПЦЗ в рассеянии, соответственно, их удержать). Нам жизненно необходимо продолжить дело, начатое Поместным Собором и затем прерванное годами гонений и лихолетий. В нашем отечестве, это, прежде всего, Ч дело возрождения церковного прихода, как первичного звена в общем устроении православной церковной жизни, и возрождение жизни епархиальной, объединяющей воедино всех верующих в границах епархии.
"С чего начинать устроение православного прихода? При объявленной не только вероисповедной свободе, но и при несомненном гонении на Церковь, надлежит прежде всего выяснить, кто действительно принадлежит к Церкви Христовой, кто, при всех опасностях за веру, охотно принимает слово Апостолов о Христе Спасителе в жизнь вечную. Для сего надлежит теперь же по приходам произвести запись всех, желающих принадлежать к данному приходу при том или ином храме. Подготовляя к такой записи христиан в приходскую книгу, и надлежит вести с православными и в храме и по селениям беседы: о спасительной вере, о Церкви, вне которой нет и не может быть спасения, о церковной жизни, о православной приходе, о приходской жизни и деятельности о непременном личном участии всякого прихожанина в устроении прихода, как священном долге христианина для спасения его души, без исполнения какового долга христианин будет мертвым членом в теле".[16]
Поскольку принципы соборности продекларированные Поместным Собором фактически реализованы в РПЦЗ, одной из главнейших наших задач является перенесение накопленного опыта приходской жизни Русской Зарубежной Церкви в наши условия. Многие положения, ставшие нормой в зарубежных приходах, совершенно отсутствуют в приходах в отечестве. За рубежом, например, община содержит свой приход, уплачивая ежемесячные членские взносы (своего рода, обязательную прежде "десятину"). Часто случается, что этого недостаточно, и многие настоятели вынуждены зарабатывать себе на жизнь, трудясь на гражданской работе. В условиях жизни в отечестве, притом, что интерес к православию, как в России, так и Украине, с каждым днем угасает, рано или поздно наступит время, когда сократится до минимума "спонсорская" помощь извне (в том числе и поток треб), и практически каждый приход, подлинно став "малым стадом" окажется перед проблемой выживания. Многие приходы уже сейчас стоят перед этим фактом. Наступило такое время, когда реальная забота членов общины о поддержании жизнедеятельности своего прихода крайне необходима и у нас.
Насущной потребностью также является организация новых форм взаимного общения представителей разных приходов Ч практикуемые в РПЦЗ съезды регентов, молодежи и другие межприходские и межепархиальные собрания клира и мирян. Необходимым является организация деятельности приходских сестричеств, так широко распространенная в зарубежье; организация воскресных школ, подобных тем, которые имеются почти при каждом приходе Зарубежной Церкви; организация деятельности попечительств, благотворительных фондов и т.п. То есть, восстановление всевозможных форм соборной жизни Церкви, которые с каждым днем становятся все более необходимы даже для простого выживания Православной Церкви в современных условиях. Причем это касается как РПЦЗ, так и МП. При этом соборность должна стать свойством всего церковного организма, а не какой то его части Ч соборное устроение епархиальной жизни может сложиться только на основании соборной жизни приходских общин.
Причем, этот вопрос далеко не второстепенный, как это может показаться некоторым, но один из самых главных.

***

Из всего сказанного можно сделать вывод в том, что пришло время в Русской Православной Церкви для утверждения в полной мере подлинной соборности, которая, как неразрывная часть православной веры, является также неотъемлемой составной частью догмата о Церкви, благодаря которому Церковь Православная будет жива на земле до скончания времен.
†
Если мы сможем собраться духом и подняться до необходимого уровня соборности православия, Ч то есть еще будущее у Русской Православной Церкви в нашем отечестве. Если же нет Ч то, судя по наступившим временам, Страшный суд над всеми нами, грешными, уже при дверях.

+ Епископ Агафангел
Одесса, 2006 год


[1] Макарий (Булгаков), митр. Московский. Православно-догматическое богословие. С.-Пб, 1895. Т2, С. 241.
[2] Даль Владимир. Толковый словарь живого великорусского языка. Т.1-4, М. 1989.
[3] Семь Вселенских Соборов. Джорданвилл, 1968. С.7.
[4] Там же. С.33-34.
[5] Там же. С.45.
[6] Там же. С.47.
[7] Там же. С.68-69.
[8] Там же. С.70.
[9] Там же. С.81.
[10] Там же. С.105-106.
[11] Там же. С.116-117.
[12] Там же. С.126.
[13] Толкование 4 правила I вселенского собора. Правила Православной Церкви с толкованиями Никодима епископа Далматинско-Истрийского. Свято-Троице Сергиева Лавра, 1996, Т. 1, С.186-188, 190.
[14] Послание Патриаршего Заместителя, митрополита Ярославского Агафангела (Преображенского) о вступлении его во временное управление Православной Русской Церковью. Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России. Составитель М.Е. Губонин. М., 1994, С.220.
[15] Расшифровка стенограммы заседания, состоявшегося в Богоявленском соборе Казани под председательством митр. Кирилла 24 июля 1922 года. А.В. Журавский. Во имя правды и достоинства Церкви. Житие и труды священномученика Кирилла Казанского. М., 2004, С.515
[16] Приходской Устав Православной Церкви. Утвержден Священным Собором Православной Российской Церкви 7(20) апреля 1918. Издательство "Век культуры". Даниловичовская, 8/8. Варшава, 1922. С.4.