| |||
|
|
Мне, кстати понравилось Всяк в Берлине знал его, Старики во фрунт вставали, Дети — видя самого, С громким криком обступали. Был он болен. Проходил По Кудаму ежедневно, С кем ни встретится, любил Поздороваться душевно. С километра — шёл пешком — Мог его узнать бы каждый. Только случай с печником Вышел вот какой однажды. Видит издали печник, Кто-то по Принцальбрехтштрассе В сторону партийной кассы Без дороги напрямик. А печник и рад отчасти,— По-хозяйски руку в бок,— Ведь при кайзеровской власти Пофорсить он разве мог? Эдельвейсы в огороде, И фундамент от шале,— Никаких иных угодий Не имел он на земле… — Хальт, цюрюк унд доннерветтер! Что задумал против касс? — Зычный голос вплёлся в ветер, И от ветра не угас. Разошёлся. А прохожий, Тихо лишь пенсне он снял: — Гут гезагт! Ругаться можешь! — Только это и сказал. Постоял ещё немного, Дескать, шёл бы ты, отец, Или я пойду дорогой Тут бы делу и конец. Но печник, поправя лычки, Китель рунами обшит, По гестаповской привычке: — Имя как твоё? — кричит. Тот вздохнул, пожал плечами, В коже, тощий, невелик. — Генрих,— просто отвечает. — Гиммлер? — Тут и сел старик. *** День за днём проходит лето, Сорок первый — на порог, И никак про случай этот Позабыть печник не мог. А по свежей по пороше Вдруг к домишку печника В новых «опелях» хороших Два эсесовских полка. Пёс залаял беспокойно, К окнам бросилась семья… Штурмбаннфюрер: — Вы такой-то? Руки за голову: — Йа… — Комм маль хер, линкс! — Взял шинель он, Не найдет, где рукава. Фрау же ему: — За грубость, За свои идешь слова... Сразу в слезы непременно, И качает головой. — Шнелль-шнелль-шнелль,— сказал военный. Дайне инструмент с тобой? Ночь, промчались мимо кассы, Тихо, пусто — чисто лес, Поворот и Вильгельмштрассе,— Главный дом всея СС. В доме тихо, нелюдимо, Даже катцхен не видать. Тянет стужей, пахнет дымом,— Ну Дахау — что сказать. Только сел печник в приёмной, Чувствуя, что занемог — Вдруг шаги, шум неуёмный, Ожил дом, и на порог — Сам, в пенсне всё, тот прохожий. Печника тотчас узнал. — Гут гезагт, ругаться можешь,— Поздоровавшись, сказал. — В лагере у нас утечка, Газ уходит изнутри. Не посмотрите на печку Славной Фарбениндустри? В руку кашлянул: — Мне можно, В базе чертежи пробить, Обсмотреть чтоб осторожно, А потом и починить? Гиммлер согласился с этим, Чертежи сыскались тут, И — мы время не приметим,— Печника уже везут. Аушвиц. Ворота, тени, Вышки, проволока, ток, Тут судеб переплетенье Закрывают на замок. Печника проводят к месту, Оставляют одного: — Саботаж грозит арестом! Здесь не бойся ничего, Два полка СС скучают, Только свистни — прибегут. Пить захочешь — чайник чаю, Ну, работай, ладно? — Гут! Он шинельку с плеч — рывком, Достаёт инструмент.— Ну-ка…— Печь немецкую кругом, Точно лекарь, всю обстукал. В чём причина, в чём беда Понял. Добрая улыбка На челе мелькнула рыбкой, Только дрогнула вода. Приступив, к печи приник, Синим засверкала сварка, Генрих там, а тут — печник, Защищает марку. И привычна и легка Печнику работа. Всё доделать велика У него охота. «Справлюсь, Генрих, я с дырой, Сделаю немало, Чтоб кого в печь ни закрой, Газ не упускала. Генрих, ты пиши себе, Все твои бумаги, И не думай о трубе, И о прочей тяге. Трубы скрепим вот сейчас — Это поправимо, Тут делов-то — плюнуть раз, Друг ты наш любимый…» Так он думает, кладёт Шов по струнке ровно, Варит он легко, любовно, Как «Хорст Весселя» поёт. Печь исправлена. Под вечер Он в Берлин успел едва,— Гиммлер там устроил встречу, Где сказал ему слова. Молвил он,— забыть негоже, Пыл тех слов хранит печник: — Гут гемахт, работать можешь, Гуте арбайт, мой старик. И у мастера с «Циклона» Зачесались вдруг глаза. Но в руках его — баллоны, Значит, вытереть нельзя. В горле что-то запершило, И не смог сказать в ответ, А когда-таки решил он, Поглядел — его уж нет… *** За столом сидели вместе, Чай с конфектой да под речь, Всё дотошно, честь по чести, Обо всём, про ту же печь. И расслабившись немного, Рассупонясь за столом, Начал тут печник с тревогой Разговоры об ином. Мол, за добрым угощеньем, Чай, конфекты, пиво-квас, Генрих, мол, прошу прощенья, За скандалец возле касс, Сознаю свою ошибку… Только Гиммлер перебил: — Шайссе,— он сказал с улыбкой,— Я про то совсем забыл… На морозец мастер вышел, Повернулся не спеша, Оглядел весь дом до крыши: — Вот неделя хороша!.. Счастлив, просто даже жарко, Влез в казённый мерседес, И в ближайшей к дому арке Тихо мерседес исчез… *** Фрау не спала, встречает: — Ну и как? — Душа горит… — Да у Гиммлера за чаем Засиделся,— говорит… http://www.livejournal.com/users/ansate/2 |
||||||||||||||