Наша с Викой провинция

Издательсьво "Бумкнига" небольшим тиражом издало буклет "Провинция", нашей с Викой серией ради которой мы ездим по российской глубинки в поисках сюжетов. Издано ао-французски. Мы вывешиваем русский вариант.






Этих девиц я нашел в старых Викиных записных книжках, где она зарисовывала посетительниц дешевых московских кафешек. Увидев их я вспомнил диалог как-то подслушанный мною у молодых
 активисток бомбил. Так что это московский сюжет. 
Этих чуваков Вика, кажется, нашла во "Втором дыхании" на Новокузнецкой.

Этих две тетки приехали отдохнуть из Томска в Бердск Новосибирской области. Они жарили шашлык  и ждали каких-то мифических мужиков, периодически сообщая об этом всем присутствующим. В воде плавали десятки лещей кверху брюхов - их поразил какой-то страшный глист.

Это мой папа со своей новой женой на даче под Новосибирском. Папа - лингвист, Лариса все ремя придумывает всякие мелкие бизнесы, которые нихрена не работают. Поговорку про старого деда, который делает себе миньет они любят повторять.

Эту сценку я заснял на видео в ижевской кафе "Минутка". Чувак продавл по дешевке консервы, чтобы купить себе боярышника. 

Эти персонажи зарисованы во дворе психиатрической больницы им. Ганнушкина. Монолог не придуман. У чувака загон, что ему дома ГДЕ МАМА будет хуже чем в дурке. Он готов бесконечно говорить о своей ненависти к матери. 

 

Ниже нарисован Кирилл, узник дурдома в Бурашево Тверской области.Его история такова, что вполне может быть написана иголкой на уголках глаз. Парню где-то под сорок, он мелкий мошенник, по крайней мере был таким когда-то. В частности, он умел ловко мухлевать с весами, чтобы обвешивать людей.  Ну типа за деньги предложить продавцу сделать так чтобы весы показывали больший вес, чем есть, или там чего-нить по мелочи украсть. Но однажды его колбаснуло из-за какой-то наркоты: ему стали слышаться голоса и он взял в заложники мента. Его арестовали и посадили на принудительное лечение. Он отсидел лет пять, после чего отправили домой. Но дома ему не сиделось, он решил погулять по стране. Но мир за пять лет, которые он провел в дурдоме, где его накачивали таблетками, изменился. Механическими весами никто не пользовался, так что и подделывать их было без мазы. Подворовывать он тоже разучился. В какой-то момент времени он очутился в Ижевске без копейки денег. Тусил на вокзале, собирал бутылки. Наступила осень. Он не понравился каким-то чувакам и они отняли у него куртку. Так как идти было некуда, он решил сдаться в дурдом. По архивам подняли его дело, всплыла история с ментом, решили, что он опасный и его с охранником с пистолетом отправили по месту жительства в дурдом Бурашево в Тверской области.
Лично меня во всей этой истории умилила деталь со ставшими ненужными навыками подстройки механических весов. Ну еще конечно, ситуация с бесправием человека, признанного безумным.
Этот чувак Кирилл сказал, что его уже вряд ли когда отпустят: типа родственники не хотят его брать, а без желания родственников психов не отпускают.
А что ты будешь делать на свободе? – спросил его я.
«Буду лежать дома на диване и слушать дискотеку восьмидесятых. У меня большая коллекция».
Дело было в Ижевске, а у меня все равно были планы съездить в Тверскую область, куда Кирилла переправляли. Мы договорились, что я представлюсь его родственником. Он рассказал мне о своей семье. Мы завалились в дурдом всем кагалом и почти удалось вытащить его из дурки, но Кирилл забыл мне рассказать о своей тетке, которая как раз держала связь с врачами, нас пропалили, и мы сами с трудом свалили оттуда.

Этот персонаж тоже из психбольницы им. Ганнушкина. Половину жизни провел за решеткой.

А это православный активист, который борется с лужковским Генпланом

Это на самом деле документация перфа Андрея Кузькина.  Художник типа, дает интервью о происходящем, говорит что ему плохо от того, что происходит и его по настоящему выташнивает. «Православные» кричат: «Это перформанс! Это провокация!». Миллиоционеры же, наоборот,  участливо предлагают вызвать скорую помощь и предлагают таблетки. Хоть все это, как всегда в совриске, ложь пиздеж и провокация, все равно было в этом что-то русское, нутряное.