Педоистерия, о которой начинают писать, имеет одним из своих источников впечатление о том, что число половых преступлений против малолеток в последние годы существенно выросло. Естественно, под влиянием страшной Ксюши Собачек из «Дома-2», потребительской психологии, бездуховности и вседозволенности в Интернете, как же иначе. И всё это делается с подачи, понятное дело, Сороса и Бжезинского, больше просто некому (ну, разве что, известной всему свету израильской военщине).

Договариваются и до того, что-де в СССР этого не было вообще. И ладно бы, такое выдал человек 1990 г.р., который в СССР толком и не жил: он может по незнанию реалий полагать, что в коммунистические времена люди какали лепестками роз — так ведь нет, на подобное утверждение наткнулся в одном посте человека, который был взрослым на момент ликвидации Советского Союза.

Понятно, что число такого рода преступлений существенно зависит от возраста сексуального согласия. И в Тунисе, где он равен 20 годам, число таких нарушений закона существенно выше, чем в Мексике, где он установлен на уровне 12 лет (Катар, Оман, Саудовскую Аравию, где возраст согласия наступает с рождения, рассматривать не будем: за внебрачный секс там побивают камнями, так что 0 лет — это брачный возраст, в силу чего 9-месячная от роду арабская ушастая лялька женского пола уже своих законных ушастых лялек может завести, хотя бы чисто теоретически). В СССР он был равен 18 годам, то есть, студент 1 курса, которому уже стукнуло 18 пару дней назад, совокупляясь с одногруппницей, которой должно было стать 18 через 3 дня, совершал уголовное преступление, которое в быту называется педофилией.

Я в курсе, что вообще-то, педофилия — это не преступление, а половое извращение, физическое влечение к лицам, не достигшим возраста полового созревания. Но в целях удобства буду называть педофилией половое сношение с лицом, не достигшим возраста сексуального согласия, принятого законодателями данного государства. Тем более, что в СМИ-шных материалах о педофилах очень часто в качестве потерпевших фигурируют так называемые подростки, а у этих деток может быть 6-й размер бюстгальтера, а если это не детка, а деть — то МПХ длиной 45-50 см (шутка юмора, такого и у взрослых не бывает, если это человек, а не самец Equus ferus caballus в пальто или успевший оное пропить).

Так вот, в СССР этого хватало и в избытке. И связано было, весьма нередко с тем, что мальчики и девочки созревают в разном возрасте, девочки — на пару лет раньше, из-за чего 14-летние финтифлюшки своих ровесников за мужчин не считали. Причём, социально-психологическая незрелость играла даже большую роль, чем физическая. В штанах у ровесника могло быть всё в порядке, по уровню либидо он давал сто очков вперёд целой мотострелковой дивизии, но по психологии был законченным ушастым и совершенно не умел ухаживать. А приступать к коечным экзерсисам совсем уж без предварительного марлезонского балета считалось и считается некомильфо не только у отличниц-комсомолок, но и у девиц, имевших «на раёне» репутацию слабых на передок. И они активно искали кого постарше.

В 1988 году я работал после выпадения из армии по контузии на крупном провинциальном машиностроительном заводе. И в качестве общественного поручения, как молодой коммунист, имел дело с ОКОДом — оперативным комсомольским отрядом дружинников. Причём, в основном, с бумажной работой, ибо после контузии был совсем не в форме, чтобы патрулировать что бы то ни было. ОКОД работал в тесном контакте с милицией и получал от ментов кое-какую информацию из числа той, что значится под грифом «для служебного пользования». То есть, не Бог весть, какие секреты, но публичной огласке это не подлежало.

И как-то из ИДН (инспекции по делам несовершеннолетних) пришла бумажка со списком «трудных» ушастых. Пришла не сама, а в сопровождении инспекторши, которая дала некоторые пояснения к сухой бюрократической бумаге, где партийно-идеологические и юридические эвфемизмы затмевали суть дела. Нет, с мелкими, склонными совершать кражи и грабежи, бегать из дома или драться, всё было ясно. Но как только речь шла о половых прегрешениях, составители документа забывали родной великорусский язык и изъяснялись на эзопо-тарабарском.

Так, например, несколько девиц 13-16 лет, состоявших на учёте в ИДН, были названы «склонными к распущенному поведению». Что это значило по факту? Проникали на дискотеки студентов или молодых рабочих всеми правдами и неправдами, знакомились с каким-нибудь ребятёнком лет 19-22, небольшой марлезонский балет на полчасика, чтобы казаться ждущей трамвая, после чего начиналось главное. Нет, «туда» они не давали, и они, и партнёр понимали, что от этого бывают детишки и связанный с ними геморрой.

После обжиманцев следовал петтинг, плавно переходивший в минет. Обычно кавалер дарил одноразовой подружке сигареты, что было нелишним — школьницам было трудно их покупать, даже при наличии денег, могли и не продать, а через год с небольшим сигареты стали дефицитом.

Бывали случаи, парочки, уединившиеся, скажем, в хозяйственном подвале здания, ловили в разгаре действа. Доставляли в опорный пункт милиции, именно таким манером девки попадали на учёт в ИДН. C кавалерами было проще. Для начала они огребали люлей. Не убийственных, поскольку это было не дознание, и на них не пытались повесить всю мелкую нераскрытую уголовщину по райотделу за последнюю пятилетку — для ликвидации глухих висяков. Мероприятие шло под маркой профилактической беседы. Так, пара увесистых лещей и пощёчин открытой ладонью, без оставления следов. Затем отпускали, пригрозив, что в следующий раз посадят по позорной 120-й статье УК РСФСР «Развратные действия в отношении несовершеннолетних», а на зоне другие правонарушители, узнав, за что они сидят, лишат их анальной девственности.

А почему не сажали сразу, если палка была гарантированной, со всеми необходимыми уликами, комар носа не подточит? А всё потому, что партийное начальство не было заинтересовано в росте числа половых преступлений, особенно с участием малолеток. В газетах статистику не публиковали даже в разгар перестройки, но начальство на Старой площади (там находился ЦК КПСС) было в курсе. И если показатели какого-то регионального партийного комитета оказывались выше средних по стране, то идеологов и комсомольских работников слеганца натягивали на кукан за недостаточное внимание к работе с подрастающим поколением, чего они, естественно, не хотели.

Мальчики с ушками (и даже без) в возрасте 13-15 лет сталкивались с иной проблемой: ровесницы их, чаще всего, в упор не видели, а эрекция одолевала от 25 до 113 часов в сутки. И находили утешение с 8-10-летками. Чаще всего без насилия и запугивания, хотя те, в отличие от девок постарше, секса не искали, марлезонский балет им тоже был ни к чему. Дело в том, что мелочь хотела походить на старшеклассниц, а те почти поголовно курили. Если 14-15-летней девочке купить сигареты было трудно, то более мелкой — вовсе невозможно.

За полпачки с фильтром можно было получить тот же петтинг с таким же плавным перетеканием в оральное действо. Вопреки простонародной морали, считающей женщину любого возраста, практикующую оральный секс, достойной презрения, малолетних минетчиц на раёне не слишком чмыряли, чтобы не лишиться удовольствия. Более того, координаты какой-нибудь 9-летней «Людки, которая глотает [понятно, что] за “Стюардессу”» (это сорт болгарских сигарет с фильтром по цене 50 сов. коп. за пачку — steissd@lj) предавались мелкими е***чиками из уст в ушки, рано или поздно эта информация становилась доступной и инспекторше ИДН, которая даже не всегда сообщала родителям маленькой потаскушки: скажем, в некоторых семьях существовала опасность, что отец зашибёт до смерти, а в других — что старший брат, пребывающий в опасном возрасте, тоже захочет разрядки напряжённости в м**ях, всё равно сестричка — б**дь, так пусть хоть какая-то польза от неё будет.

Бывало, что около школ крутились и взрослые искатели девочек или мальчиков. Чтобы не портить статистику, при получении жалобы от учителей её не оформляли письменно, а старались просто вспугнуть сластолюбца демонстрацией присутствия или «профилактической беседой», чтобы не нервировал училок...