Ucropia o morte

Левиафан и Бегемот

http://lib.rus.ec/b/268145/read

Коровьев и пьющий Бегемот названы «неразлучной парочкой». \...\ Коровьев — аспект жертвенный, питающий, небесный жизнедатель. «Истомленный жаждой» кот Бегемот — потребитель: он ныряет в коньяк и глотает всевозможные жидкости — воду, водку, спирт, кофе, пиво, бензин из примуса и молоко, — вспомните черного котенка, подброшенного профессору Кузьмину. Кота даже грозят утопить! А в Ветхом Завете говорится о бегемоте — загадочном существе, названном «верхом путей Господних»: «Вот он пьет из реки и не спешит, остается спокойным, хотя бы и Иордан устремился к его рту».
Мощь, размеры, неуязвимость «верха путей Господних» особо подчеркиваются, и потому многие богословы увидели в бегемоте аллегорию животного мира. Они были близки к догадке. Но средневековые демонологи аллегорию не поняли и «очертили черными красками»: имя «Бегемот» они дали церемониймейстеру дьявола. Булгаков смеется над человеческой глупостью: бал «сатаны» Воланда объявляет Бегемот. Но кот предупреждает чекистов о том, что он — «древнее и неприкосновенное животное». Это подтверждает и Книга Иова: «Только создавший его коснется его ножом».
Коровьев и Бегемот — дающие и берущие… кровь?
Про «верх путей Господних» говорится: «Кости у него, как медные трубы…». Это обыграно у Булгакова: удирая от чекистов, Бегемот бросился «…к угловой водосточной трубе дома, построенного, как было сказано, покоем. По этой трубе кот взобрался на крышу. Там его, к сожалению, так же безрезультатно обстреляла охрана, стерегущая дымовые трубы». (Про трубы — три раза!) Считается, что в библейские времена бегемотом называли слона.
Вспомните детский рисунок в «Маленьком принце»: слон в удаве. Расшифровку этого двойного символа мы найдем в Книге Иова, где с бегемотом соседствует еще одно чудесное животное. сотворенное Богом и живущее в бездне вод — левиафан. Между словами о бегемоте и левиафане нет логического «шва», и потому некоторые комментаторы Писания полагают, что речь идет о разных аспектах одной сущности. «Огонь пришел Я низвести на землю», — сказал Иисус в Евангелии от Луки. Не про этот ли огонь говорится в описании библейского левиафана («из пасти его выходит пламя»)? То же самое мы видим у Булгакова — примус Бегемота, таящий в себе «огонь, с которого все началось, и которым мы все заканчиваем». Еще одна остроумная подсказка — «реки кепок» на Арбате. «От этих рек отделялись ручейки и вливались в огненные пасти ночных магазинов». («Вот он пьет из реки и не спешит…»). Одна и та же «пасть» — бегемот и левиафан! Она «пьет здоровье» человечества и низвергает в него Иисусов огонь. А что пила Маргарита после бала?
"— Это водка? — слабо спросила Маргарита.
Кот подпрыгнул на стуле от обиды.
— Помилуйте, королева, — прохрипел он, — разве я позволил бы себе налить даме водки? Это чистый спирт!"
«Спирт» — от латинского «spiritus», «дух». Огонь Святого Духа? Не cлучайно в комнате Воланда пахло «крепчайшими духами».
\...\
Булгаковский Бегемот пьет, как одноименное библейское чудовище, и купается в огненной жидкости. А что делает напарник бегемота — левиафан? «Он кипятит пучину, как котел, и море претворяет в кипящую мазь». Не этой ли мазью лечится Воланд перед балом? «Колено этой темной ноги и натирала какою-то дымящеюся мазью Гелла». И ниже: «Горячая, как лава, жижа обжигала руки». \...\
Библейские чудовища — левиафан и бегемот — лишь двуликая аллегория... истинного Адама, живой планетарной машины, служащей для производства и перекачки «наверх» чего-то очень важного.
\...\
Что же течет на Землю? Не та ли огненная мазь, которую многозначительно втирают в больную ногу Воланда? Подсказка есть: глобус, «с одного бока освещенный солнцем», и «сожженное солнцем» лицо Воланда. А какое масло разливает Аннушка — перед тем, как пролиться крови? Подсолнечное! Перечитайте то место, где Бегемот сбегает от чекистов: в одном предложении упомянуты две трубы — водосточная и дымовая (вниз и вверх). Намек на «неразлучную парочку»? Левиафан — низводит на Землю невидимое «подсолнечное масло», порождающее органическую жизнь. То есть — библейского бегемота, тварь Божью (Воланд о Бегемоте: «Убить проклятую тварь!»), которая пьет эту огненную жидкость и купается в ней. Затем «…кот смылся в заходящем солнце, заливавшем город». Солнечное масло «заливает город», и от этого у Берлиоза было «что-то вроде галлюцинации». Кто же сгустился из знойного воздуха? «Левиафан»-Коровьев, жизнедатель. Иначе говоря, в излучении светила присутствует какой-то загадочный компонент, управляющий
материализацией того, что мы полагаем объективной действительностью.
\...\
Солнце не просто большой калорифер — это управляющий центр «материализации духов и раздачи слонов». Такая мысль прослеживается на многих алхимических гравюрах Средневековья. Вот один из сюжетов: человекоподобный гигант высится над миром людей, голова его — солнечный диск, руки — лучи, а ноги — толстые трубы. Мистический Адам Кадмон. \...\ О «тайном огне», исходящем от Солнца, писали алхимики. Они предупреждали, что без этой незримой субстанции, называемой также «огненным маслом», не получится никакое превращение.
\...\
...река «огненного масла» течет на Землю, питая все живое.
\...\
Река масла — «верх путей Господних». \...\
Две трубы: «масло», текущее с Солнца и уходящая в землю кровь. Затем кровь снова превращается в таинственный компонент солнечного света, управляющий человечеством. Неспроста Маргарите говорят про кровь и виноградные гроздья, а из хрустальных гроздьев льется ослепительный свет, чудесно оживляющий покойников на балу Воланда. Иначе говоря, солнечный свет — лишь «оболочка», носитель невидимого «сока жизни» — суккуса древних мистиков. Человечество потребляет некую субстанцию, и взамен отдает другую — ту, которая содержится в крови.
\...\
Мы предположили, что два чудовища символизируют человечество — единый живой «агрегат» в его разных аспектах — вход и выход.
\...\
Воланд — посредник: «иностранец ловко уселся между ними». Но разделитель двух мировых потоков является и объединяющим началом, вечным двигателем этого страшного и чудесного эскалатора. Он — «престранный субъект» человеческой истории и заботливый проводник каждого, кто сходит вниз или поднимается по «двойной трубе».