Below are the 5 most recent journal entries recorded in Apocalypse Won's LiveJournal:

Thursday, July 11th, 2013
2:49 pm	матриархальный гнозис Максима Горького любопытно, что в "Детстве" Горького имеет место по сути самое что ни на есть маркионитское сосуществование двух богов - "дедушкиного" ("ветхозаветного") и "бабушкиного" ("новозаветного"): ( Read more... ) то есть патриархальный "бог-ревнитель" и каратель vs матриархального благого божества, причём дедовский бог недвусмысленно соотносится с еврейством ("он молился, как еврей") Вот, что писал Андрей Платонов в статье "Пушкин и Горький": ( Read more... )
Sunday, March 3rd, 2013
10:06 pm	Происхождение матерной брани Версии о заимствовании из неславянских языков — народная этимология. Они получили распространение из-за часто цитируемого в советский период необоснованного высказывания М. Горького о том, что якобы матерные слова были заимствованы из восточных языков. Лингвистами подобные версии никогда не поддерживались и не рассматривались всерьёз. (виа wiki) мнение о том, что матерную брань на Руси насадили монголо-татары, кстати, до сих пор высказывается всякими православнутыми Горький, скорее всего, поднабрался этого у каких-то православных "странников", с которыми он тусовался по молодости "Великое имя, которое дало Гвиону его ощущение власти и силы, наверное, было: J E H U O V A O Однако из соображений безопасности оно писалось как: J E В U O T A O \...\ JIEVOAO, более ранняя семибуквенная версия, напоминает многие догадки насчет "Благословенного Имени Священного Израиля" ученых, священнослужителей и магов давних времен. \...\ ...ко времени Иисуса иудеи приняли измененное имя. Самаритяне писали его как "IAHW", а произносили как "Йабе"." http://www.drui.ru/content/view/196/39/1/4/
Sunday, October 16th, 2011
10:32 am	гностик Горький: "Голубая жизнь" Два прозведения Горького, откровеннее других его вещей наполненные явно гностическими аллюзиями, -- рассказы "Голубая жизнь" и "Репетиция" гл. герой рассказа "Голубая жизнь" -- некто Константин Миронов в первых абзацах упоминаются "нехорошие", "сатанинские" животные и артефакты: одноглазый чёрный кот, петушиная голова, рыжий козёл (последнего гонит палкой некий Иван Иванович Розанов) -- они сразу вводят нас в суть реальности мира сего, созданного дьяволом-демиургом "за рыжей грудой зданий водочного завода и серыми пятнами домов земской колонии душевнобольных, опускается к песчаным холмам, в чёрные, мохнатые кусты можжевельника, распухшее, лишённое лучей, оранжевое солнце, как будто оно, гладко обритое, ускользнуло из колонии душевнобольных и прячется." "память показывала картины пережитого, подавляя тяжёлым, пёстрым хаосом" т.е. явления природы и сама жизнь -- безумие и хаос "- Вот - в руке у тебя полотенце, ты стираешь им пыль, было полотенце чистое, стало грязным. Так и мы с тобой... Мать... рассердилась, закричала, наскакивая на отца: - Так я - грязная тряпка?" "- Что ты, дьявол, издеваешься надо мною! - закричала она, побагровев, и, отхлестав отца по лицу мокрой, грязной тряпкой" в «Повести временных лет»: волхвы поведали о том, как Бог мылся в бане, вспотел и отерся «ветошкой»*, которую сбросил с небес на землю. Сатана стал спорить с Богом, кому из нее сотворить человека (сам он сотворил тело, а Бог вложил душу). Не эта ли самая ветошка упоминается как "грязная тряпка" в рассказе Горького? на страницах возникает столяр Каллистрат Крюков ("неприятный всей улице"), в день похорон матери гл. героя он занят нелепым делом -- красит свой забор сметаной. Ему мешает в этом вышеупомянутый Розанов, он разбивает столяров горшок со сметаной. Розанов -- единственный, кто открыто посмеет противостоять демоническому столяру на страницах рассказа. Нелепые поступки столяра имеют некий колдовской, магический смысл и силу, коим пытается противостоять Розанов Отец К-на Миронова упоминается как "мастер игры" и "во всём... необыкновенный человек", "лёгкий, как птица, беззаботный странник по земле". "Под левым глазом его была морщинистая, красная яма, она оттянула веко, и казалось, что глаз внимательно заглядывает в эту яму" -- а в мифах разных народов мира, как известно, потусторонние существа описываются как наделённые ассиметрией -- одноглазые и\или однорукие и\или одноногие (вспомним, кстати, одноглазого чёрного кота, утаскивающего петушиную голову в начале рассказа) Мать Миронова -- спившаяся истеричка "Склеивая чью-то разбитую скрипку, отец вынул из неё круглую, коротенькую палочку и сказал: - Эта штучка называется - душа. Вот и в тебя, Лидия, дьявол вставил такой же стерженёк... - Врёшь, - закричала мать, - мне душа богом дана..." -- любопытный диалог "В редкие часы миролюбивого настроения она именовала отца «фокусником» за то, что он сделал музыкальный ящик, который играл кадриль «Вьюшки», песню «Матушка, голубушка» и гимн «Коль славен наш господь». Ящик этот мать, пьяная, разбила, растоптала ногами." "Самое лучшее, что сделал отец и что Костя бережно хранил, это глобус..." -- уподобление некой детали, помещающейся внутри скрипки, человеческой душе, наталкивает на мысль об отождествлении человеческого тела с музыкальным инструментом (не на них ли мастерски играет "мастер игры"?) -- причём именно деревянным** (вспомним странного столяра Каллистрата). А то, что отец Миронова сделал глобус, прямо указывает на то, что его отец -- некое существо, принимавшее значительное участие в творении мира (не на это ли намекает и фамилия Миронов?) и человека, -- теперь становятся ясны намёки на его "необыкновенность", птичью лёгкость, "потусторонность" (рана под глазом) и т.п. можно сказать, что между отцом и матерью Миронова идёт спор: кто такой человек, "грязная тряпка" (позиция матери -- не из-за этого ли отец говорит, что душа матери -- от дьявола?) или музыкальный инструмент (позиция отца)? "Весёлый человек был отец и любил шутить, а вспоминать его шутки не только не весело, но даже неприятно." "Чудаковато подпрыгивая, отец убежал в сад..." -- первое упоминание мироновского сада в рассказе О матери: "Её упрёки и жалобы заставили его понять, что она замужем второй раз, а первый её муж был начальником отца и стрелял в него из пистолета. - Горе моё, что не убил он тебя! - кричала она отцу. Он чувствовал в их жизни что-то тёмное и опасное, может быть, преступное, чего не хотел знать, о чём боялся думать..." -- речь идёт о неких "разборках" архонтов, можно вспомнить, что в одной из гностических систем утверждалось, что архонты совершили половой акт с Евой. Мать Кости Миронова -- Ева, которая прежде чем принадлежать Адаму, принадлежала архонту ("начальнику отца", который хотел его убить). Миронов-старший, отец Кости -- не Адам смертный, а скорее нетленный эон Адамас, распятый в материи, фамилия Миронов указывает на соотношение "микрокосм <-> макрокосм" "пред ним возник в голубом тумане восхищения чудесный город Париж." -- мечта Коcти о Париже это мечта об утерянном рае (и городе, занимающем место райского сада в конце времён), Paris <-> par(ad)is, в рассказе неоднократно упоминается запущенный мироновский сад с яблонями -- утерянный рай, рай, переставший быть таковым, -- соотнесение которого с мечтами Кости о Париже есть, очевидно, аллюзия на coотношениe "сад Эдем <-> постапокалиптичный град Небесный Иерусалим" образ Парижа в воображении Коcти принимает неземные по-детски наивные черты: «В Париже - это невозможно, - подумал Миронов. - В Париже не позволят гонять козлов по улицам. Там не бросают под окнами петушиные головы...» -- то есть там нет места козням дьявола "...в небе... воображение тотчас же... создало... голубой город, полный торжественно органного шума, город весёлых людей и необыкновенных приключений, где жизнь текла легко, просто, не скрывая в себе ничего непонятного, и где даже такой злой человек, каков Рокамболь, не в силах всю жизнь делать зло. Там нечеловечески обаятелен даже урод Квазимодо, там жили «Три мушкетёра», действовал таинственный «Рыцарь курятника» и бесстрашный Д'Арвиль, один из «Трёх любимцев Анны Австрийской»." "В Париже смерть человека и всё, следующее за нею... не так ненужно, не так страшно. Там... невозможен такой человек, как столяр Каллистрат." -- дьяволу нет места в пересозданном мире, а что хитрый и расчётливый юрод столяр это именно дьявол-демиург, мы покажем ниже "Отец умер весною, в саду, окапывая яблони" Стоит отметить нелюбовь Константина Миронова к мочёным яблокам: в его глазах они являются как бы символом мудрости мира сего, которую он решительно отвергает Костя замечает Лизу Розанову, дочь соседа: "Лиза Розанова понравилась Миронову в первый день пасхи, когда он увидал её одетой в голубое платье; она шла из церкви... вся голубая, даже в голубых чулках. Она жила против его дома, Миронов часто видел её, но её тонкая, плоская фигурка, остроносое, птичье лицо... ничто в ней не трогало его сердца и воображения, ему даже казалось, что эта девушка так же некрасива, как сам он. \...\ Но тогда, в день пасхи, он радостно удивился: как же это он не заметил раньше, что Лиза красива? И с того дня он сделал её соучастницей своей мечты о певучей, голубой жизни" -- отметим некую "птицеподобность" Лизы, "необыкновенного" отца Кости автор также сравнивал с птицей Миронов решает выкрасить облупившийся дом в голубой цвет, что вызывает насмешки соседей Далее на страницах автор проясняет образ Розанова: "...Розанов... отошёл солидный, прямой, благосклонно подставляя солнцу серьёзное лицо своё и широкую, серебристую бороду", а в самом начале рассказа упоминался его "лысый череп угодника божия", -- речь идёт о луноподобии Розанова (лысина плюс серебристая борода -- неполная луна, месяц), к тому же Розанов подставляет солнцу лицо -- как луна, нуждающаяся в солнечном свете. А через несколько предложений луну и "серебристую пыль лунного света" автор уже упоминает открыто. Наконец, сама фамилия Розанов не может не наводить на мысль о "людях лунного света" Иван Иванович Розанов (Иван <-> Иоанн <-> IOAN <-> AION, эон), то есть Эон Эонович -- некая божественная сущность, имеющая непосредственное отношение к луне. В гностических системах небесные тела и светил считались воплощениями архонтов, но в манихействе для солнца и луны делалось исключение, два последних светила считались благими сущностями, луна считалась воплощением\местом обитания Иисуса-Сияния и прямо так и называлась Иисус-Сияние. Розанов пытается противостоять козням столяра: в начале рассказа Розанов гонит палкой рыжего козла -- столяр же рыжеволос и носит "козлиную" бородку "всё похоже на неприятный сон." -- следует ещё одно гностическое определение земного существования "Столяр... ударил ладонью по плечу Миронова, рука у него была лёгкая, как птичье крыло." -- ещё один "необыкновенный человек" сравнивается с птицей. Следует первый разговор Миронова со странным столяром (лунной ночью, когда Миронов застаёт столяра в момент, когда тот пытается измазать дёгтем мироновский дом): "- Думаешь, что если ты свободный сирота, так можешь чудить? Это ты, Миронов, оставь; чудить умеют только двое: я да чёрт, а ты ещё нашему богу - бя! - Какому богу? - угрюмо спросил Миронов. - Обыкновенному, скука; бог - один, али ты забыл? - сказал столяр, усмехаясь..." -- кроме слов столяра о том, кто умеет чудить, любопытно упоминание "обыкновенного бога" -- и усмешка столяра, говорящего, что "бог - один" (в дальнейшем станет видно, что в гностической иерархии духовных сущностей в этом рассказе есть минимум две, называемые богами: это "обыкновенный бог обыкновенных людей" и сущность, к которой возносится Константин в финале, "создатель голубой тишины", плеромы -- фактически это Всевышний Бог; по Горькому, "обыкновенный бог", создавший мир сей, устранился от дел и всем в этом мире заправляет дьявол) "Необыкновенны были зеленоватые глаза (столяра), насмешливые и хитрые, их острый блеск вызывал впечатление укола иглой. Человеку с такими глазами ни в чём нельзя верить. И, конечно, он издевается, его звонкий голос звучит явно фальшиво. Неожиданно для себя Миронов сказал, вздохнув: - Вы точно сумасшедший. - Да - ну? - воскликнул столяр. - Что вы там написали? - Спугнул ты меня, а хотел я написать вывеску: «Дом сумасшедшего»." -- с точки зрения безумного султана демонов безумен праведник Миронов, отвергающий мир сей Столяр излагает свои взгляды: "Люди, брат, пауки друг другу, да! Одни - пауки, а другие - дураки, понял? Хороший человек, например, всегда несколько дурак." Столяр уверяет Миронова, что тот ему по душе и предлагает красиво раскрасить его дом. "- Куплю я красок и раскрашу тебе этот самый дом так, что все ахнут! Я давно хочу сделать что-нибудь такое, знаешь, чтобы все люди ахнули. \...\ Я тебе прямо скажу: я всё умею делать, а работать - не люблю, потому что по моему вкусу работать мне не приходится, на мой вкус нет желающих..." На следующий день столяр рисует нечто чудовищное: "На синем треугольнике резко выделялась полукруглая дыра окна, рама из него была вынута, сбоку в окно заглядывало клетчатое, белое и жёлтое чудовище с красными плавниками, но без хвоста, с большим, выкатившимся красным глазом, белое кольцо окружало глаз. В морде чудовища было что-то общее с головою овцы, но больше оно напоминало рыбу. Притопывая ногою, столяр вполголоса объяснял: - Их будет три, одна - с правой стороны, одна - сверху. А окно я распишу, как вентерь, и будто они в него лезут..." -- просто лавкрафтово "Окно в мансарде" да и только Розанов пытается помешать воплощению этого замысла "...Миронов вышел в сад и лёг на траву под яблоней. \...\ Он не знал, не испытал ничего лучше и таинственнее этого бездумного, певучего подъёма земли к звёздам и с ними всё выше, туда, где, вероятно, обитает некое величественное и необыкновенно ласковое существо, - оно-то и есть неиссякаемый источник этой опьяняющей музыки. Образ Саваофа на золотом троне, в окружении херувимов и серафимов, поющих «Осанна», не удовлетворял его, он давно уже был равнодушен к богу земных храмов, чьё имя ежедневно призывают в помощь себе миллионы людей, но чья сила не заметна в жизни. С некоторого времени у него даже смутно мелькало подозрение, что всем известный бог отказался от людей, а вместо него действует другой, насмешливо испытующий озорник, какая-то злая выдумка, вроде дьявола. [разрядка наша - harllatham] Но когда он пытался вообразить творца музыки мира, пред ним, ещё девственником, возникал из голубого тумана образ нагой женщины, тело её возбуждало жуткое, трепетное желание, от силы которого сердце так замирало, как будто он стремительно падал на землю, ощущение полёта, певучести грубо обрывалось, и тотчас же память показывала ему одну за другою всех девушек и женщин, которые когда-либо привлекали его внимание. Эти падения были так же неприятны, как неизбежны, они всегда будили тягостные чувства зависимости, стыда, страха и острого любопытства; поэтому Миронов избегал вызывать образ женщины надзвёздных высот, образ, красота которого сбрасывала его на землю." -- "женщинa надзвёздных высот" это София "- Когда думаешь, так кажется, что в тебе - двое, один - знает, другой - путает. А я не хочу думать. Душа не любит думать," -- рассуждает Миронов, развивая свою апологию гносиса. "Всё известно: родятся, женятся, народят детей, умрут. Пожары, воровство, убийство. Цирк приехал. Крестный ход, жена сбежала. Пьяные дерутся. Капусту квасят или огурцы солят. В карты играют... Зачем это мне? Не хочу я ничего этого!" "- Всё надо изменить, переделать," -- приходит он к выводу. Любопытно, чтот это говорится во время визита к нему столяра, который говорит "Двор - зарос, сад - запущен... Надо сказать Артамошке, чтоб он сад и двор прибрал, почистил". Но это затея столяра, дьявола-демиурга, -- лишь дьявольская пародия на мысли Миронова: с помощью уродливого гиганта-силача Артамона с необычайно зычным громким голосом*** столяр хочет доказать, что если немного почистить сад и двор, то и так жить можно, и вовсе незачем всё менять. "Легко, как птица, столяр спустился по воздуху в сад" и воззвал к Миронову и сказал ему: Миронов, где ты? "рука столяра точно воткнула его в землю" -- чтобы он был прикован к земле и не помышлял о том, как вырваться из концентрационной вселенной "Нельзя было не заметить, что он всё делает как-то особенно легко, ловко и по-своему. Неприятный человек, но - интересный. И едва ли он сумасшедший. Нет, он - хитрый. - Человеку, который нравится мне, я могу сделать всякое удовольствие, - говорил столяр... - Однакож я прямо скажу: люди мне не нравятся, люди - глупы. - О-у, дьявол****, - рычал Артамон, отвалясь к стене, выпятив нечеловечески широкую грудь. - Сам я - умный. Я - способный. Всё могу, всё умею сделать, ну, только у меня к простым делам интересу нет..." "Голубой фасад дома и ставни окон мальчишки забросали грязью, исцарапали краску черепками, начертив неприличные слова; на верхней филёнке калитки кто-то, очевидно – взрослый, трудолюбиво написал свинцовым карандашом: «Сей дом вверх дном живёт в нём, дурак». \...\ Улица всячески показывала, что голубой дом противен ей..." -- мир сей ненавидит тех, кто не от мира Столяр требует, чтобы Миронов показал ему дом. "Все вещи как будто протестовали против этого гостя..." -- это вещи, созданные не демиургом-дьяволом, это порождения эона Адамаса. Столяр "выдул бороду изо рта, точно струю огня" "...Артамон, являясь почти каждый вечер, мёл двор, колол дрова, работал в саду и рычал; а столяр, явно чувствуя себя владыкой в доме, распоряжался починкой служб, наставлял безмолвную старуху Павловну в домоводстве..." "Миронов начинал думать об этом человеке почти со страхом. Смущала ловкость движений столяра, - как-то уж слишком легко он двигался по земле. А тогда, в саду, - как плавно, птицей опустился он с забора, по воздуху! В памяти Миронова осело и тяготило её тревожное предчувствие чего-то необыкновенного, и когда он думал о Каллистрате, в ушах его раздавался скрип половиц, тихий звон стекла. Почему, когда он сам входит в зал, всё в нём остаётся неподвижно, а когда вошёл столяр - заскрипело, зазвенело? В колдунов Миронов не верил, но слышал и читал о людях, обладающих особенной, таинственной силой, и ему казалось, что скоро, может быть, завтра же, наступит день, когда столяр обнаружит эту силу, - страшно обнаружит." "курчавые волосы на голове его (столяра) извивались, как языки огня" "Закрыв глаза, Миронов видел, как по улице бежит табун мальчишек, швыряя жидкой грязью в голубые дома, все они - его дети, а отличная девица, сидя у окна, жуёт мочёные яблоки и пироги с рыбой, - он терпеть не мог мочёных яблок и этих пирогов." -- Миронов осознаёт, какой удел уготовил ему столяр-демиург, -- мещанское убожество, зашвыривающее грязью "голубой дом" - неземную родину Миронова Следует описание Серафимы, племянницы столяра, на которой он хочет женить Миронова, особы с ангельским именем и не менее "ангельскими" чертами: "Потом он снова сидел против Серафимы, она как будто ещё более вспухла, мячи её грудей тяжело поднимались, опускались, шевеля пунцовый, скрипучий шёлк; её маленький, круглый рот устало открылся; в пальцах, похожих на сосиски, она держала беленький комок платка, часто отирая им потные виски, розовые глаза её улыбались, таяли; Миронов подумал, что пот её густ, как патока, такой же липкий, и, вероятно, ни комары, ни блохи не решаются кусать её резиновое тело. А столяр... Бесстыдно, хвастливо он говорил: - Для меня - первое удовольствие свадьбы устраивать. Я люблю шум, кавардак люблю, мне любезна всякая кутерьма и чтобы люди ходили вверх ногами. Когда молодёжь влюбляется – очень смешно глядеть... Но, говоря это, он не смеялся, даже улыбки не было на лице его; следя за ним косым глазом, Миронов видел, что лицо только подёргивается, страшное лицо." "Миронов уже ясно сознавал, что сам он спрятаться от столяра не может, столяр везде найдёт его, заставит жениться на отличной девице, заставит делать всё, чего он, столяр, пожелает, сделает его своей собакой, как сделал силача Артамона." "Они все говорят - бог, бог, а распоряжается столяр... \...\ Эти гневные, горестные догадки подавляли Миронова." "Зелёные лучи глаз столяра разбудили у Миронова смутное воспоминание: он видел где-то эти два луча, это острое, ястребиное лицо, видел давно, ещё будучи маленьким. - Ну, что смотришь, - не узнал?« Сам напоминает», - подумал Миронов и сказал: - Кажется, я вас видел... - То-то. \...\ Он отодвинулся к стене, сел, поджав ноги, опираясь о стену затылком, уставил глаза в угол, в потолок и вздрогнул, похолодев: на потолке отчётливо выступил зелёный квадрат картины «Смерть грешника», на краю картины, безмолвно смеясь, стоял остромордый дьявол с козлиной бородою. Всё сразу стало понятно и остановилось. Вот почему Столяр испортил голубой дом и так легко скользит по воздуху, вот почему он любит устраивать кутерьму и кавардак. «Кто твой хозяин?» - спрашивает он, торжествуя, потому что знает: Миронов Константин не верит в обыкновенного бога обыкновенных людей." "Он схватился рукою за косяк двери, тихонько прошептал: - Я - сейчас, господи, я иду.... ..он испугался, замер, прислушиваясь: где-то на дворе... точно удары молотка, звучали слова Столяра: - Сам? Ну? Сам - это, конечно, бог, тот, простой бог всех людей. Значит, проклятый Столяр уже понял, что Миронов идёт к нему, простому богу." "Столяр был ближе бога, он услыхал покаяние жертвы своей и закричал тревожно: - На чердаке ищите!" "простой бог простых людей" не слышит молитв Миронова, который обращается к нему в минуту слабости духа, но зато эти молитвы слышит дьявол, замещающий бога в этом мире "понесли его выше, в голубое. Миронов понял, что бог услышал его и похитил с земли, послав за ним ангелов. Так это и было: вот он, бог, сам явился пред ним, белый, высокий, в золотых очках, он ответил на радостный крик Миронова безмолвным, но ласковым кивком головы и проплыл мимо, опахнув лицо его прохладным веянием и запахом цветов. Восхищение Миронова было тем сильнее, что он видел не простого, старого бога обыкновенных людей, но настоящего, мудрого создателя бесконечной, певучей тишины. В его мире всё было тихо, ласково; необыкновенно прозрачная, почти невидимая вода омыла Миронова, и когда создатель голубой тишины снова явился пред ним, Миронов уже знал, что с этим богом необходимо говорить на языке Парижа. - Je vous remercie, mon Dieu, - сказал он, - je vous remercie, que vous... У него не нашлось больше слов, и он продолжал по-русски: - Вы извините, я ещё плохо знаю язык, мне трудно. Мне было страшно трудно! Тот, старый, простой бог не имел силы помочь мне. Я не люблю его, я хотел к вам, давно уже... - А - как давно? - спросил создатель голубой тишины, отечески ласково глядя в глаза его, поверх очков. - Toujours - всегда, - сказал Миронов и спросил: - Я ведь не опоздал? - О нет! - улыбнулся создатель. - Ко мне - вообще - не торопятся. Миронову послышалось, что это сказано с грустью, с упрёком. - Oui, - согласился он, чувствуя, что голубые мысли и слова меркнут в голове его, тревога покалывает сердце, - тревога, что не успеет он сказать всё, что нужно. - Да, да, - они там не торопятся; они все женятся на отличных девицах, на Фимках, на Серафимках, чёрт их возьми - pardon! Они там, знаете, как собаки, - ужасное бесстыдство! Потом - рожают, едят мочёные яблоки и жадничают, жадничают невероятно! А я – вы это знаете - ничего не хочу... Бог, - тот, обыкновенный, их бог, не обращает на них никакого внимания, и всем командует Столяр, вы, конечно, знаете! Вы знаете - я первый понял Столяра, он - дьявол пустяков, кутерьмы, дьявол кавардака. Он выдумал свадьбы, мочёные яблоки, пьянство, пироги с рыбой, игру в карты и всё, чего я не люблю, не хочу, не хочу..." _________________________ *) в рассказе есть эпизод, когда Миронов платком отирает пот с лица столяра **) в некоторых мифологических системах люди так или иначе увязываются с деревьями либо прямо уподобляются им (напр., иранский миф о первой человеческой паре, выросшей из земли в виде растения, -- не отсюда ли паскалев образ человека как "мыслящего тростника"? -- или древнегерманские Аск и Эмбла). В этом аспекте ремесло столяра (как и плотника) -- человека, чьё ремесло заключается в обрабатывании дерева, -- приобретает отчётливый демиургический оттенок в одном гностическом тексте Ева, которую пытаются изнасиловать архонты, становится в их объятиях деревом (жизни) ***) «Артамона выдумал столяр, чтобы люди ахнули...» -- догадывается Миронов ****) Артамон называет своего создателя и владыку его настоящим именем
Monday, September 26th, 2011
12:05 am	Парамонов о Горьком "...Если Горький чем-то и интересен ныне, то не столько художественным своим творчеством, сколько мыслью своей, типом мысли. ...Важен он главным образом как духовный тип. Читая его, начинаешь понимать если не отчего революция произошла, то о чём она. Горький -- представителен не меньше, чем Платонов; и в сущности, писали они -- об одном. \...\ ...Социализм для него -- цивилизующее, европеизирующее, активизирующее страну начало.\...\ ..Горьковское понимание социализма* как начала организующего и связывающего, а не расслабляющего и освобождающего. [ср. с пониманием социализма Шпенглером -- как "имперского" принципа -- harllatham] \...\ Интересно... сочувствие Горького Струве, главе "легальных марксистов", человеку, говорившему о самоценности капиталистического развития, о культуротворческой силе капитализма. \...\ ...(Горький) свои излюбленные ценности -- активное отношение к жизни и пафос труда -- связывает с европейским строем души, противопоставляя ему характерные для русских и для Востока вообще анархизм, безволие, пассивность, созерцательность. "\...\ Европеец -- вождь и хозяин своей мысли; человек Востока -- раб... своей фантазии. \...\" \...\ ...Горький -- западник, должно быть, самый пылкий из всех бывших в нашей литературе и общественной жизни. С большевиками в 1917-18 гг. он воевал потому, что учуял в них "национальное", русское начало: апелляцию к антикультурной стихии, "игру на понижение" как национальное качество... \...\ ...В босяках Горький воспевал отнюдь не свободу -- он воспевал в них силу, тот самый активизм, который направлен у него против личности. Босяк -- активный тип, человек, выбившийся из быта, из сложившихся социальных связей, из жизненной данности, это сила, ищущая себе применения, а отнюдь не борец за права человека. \...\ Горький, по-видимому, стыдясь владеющего его сознанием (подсознанием?) обаяния силы, пытался замаскировать ситуацию, переуступая эту силу своим женским персонажам... \...\ "Строитель" и "преступник" располагаются рядом друг с другом у Горького, подчас даже это один тип... \...\ То, что я здесь называю "строительством", точнее было бы назвать чистой культурой активизма, "волей к власти", если угодно... \...\ Горький любил не свободу, а строй, не природу, а "культуру". Культура же для него -- укрощение стихий, "борьба с природой" -- стандартный лозунг Просвещения. \...\ ...Культура для Горького отнюдь не только пафос сохранения... но и творчество... но творчество культуры Горький понимает как насилие. Он -- выразитель того понимания культуры, которое отождествляет её с доминацией, господством... \...\ ...Культура для Горького ограничивается Просвещением, "цивилизацией", однажды он сказал, что "нашему разуму" не более 150-200 лет..." _________________________ *) не понимал горьковского социализма и Лев Толстой, который, как вспоминал Горький, говорил ему, что он, Горький, по сути своей романтик, а романтики -- монархисты. (Тут можно вспомнить курёхинское "если вы романтик, вы фашист".) То есть Толстой не понимал сути горьковского социализма, сходного с пониманием социализма Шпенглером. В этом понимании социализм отнюдь не противоречит монархизму, не исключает его. В этом аспекте любопытен горьковский "Рассказ о герое", где наставник человека, от лица коего ведётся повествование, проповедует некий радикальный и аморальный монархизм... смыкающийся с анархизмом. Рассказ оканчивается тем, что главный герой в дни революции переходит на сторону революционеров -- потому что они победили, у них сила. А повествователь аморально выбирает быть на стороне силы. "...Около года я сидел в тюрьме. Там познакомился с группой бандитов, это освободило меня из тюрьмы и дало мне место агента уголовного розыска. Убивал людей, - это делается очень просто. Теперь я сам бандит. Могу быть палачом. Всё равно." (И нам отнюдь не кажется, что автор испытывает отвращение к этому герою.) Толстой назвал Горького романтиком -- вспомним, что романтизм это во многом культ сильной личности, противостоящей безликой тупой массе (а Горькому это не могло не импонировать, для него характерен культ именно сильной личности -- а не сильной личности -- ибо для Горького личность как таковая ценностью не является, личность "твари дрожащей", какого-нибудь вечно сомневающегося интеллигентика Клима Самгина лишена какой-либо ценности в глазах Горького -- для Горького преступник и деятель это по сути синонимы, человек, отринувший сомнения и отважившийся действовать, всегда нарушает общепринятые моральные принципы). А отсюда до криптофашизма (или монархизма) -- один шаг, если не меньше. Сила же нужна для борьбы с природой, со стихийностью, для созидания культуры -- "второй вселенной" (Примечание harllatham)
Thursday, September 15th, 2011
1:43 pm	Горький vs Маяк Нелюбовь Горького к Маяковскому (притом, что он признавал его поэтический дар), очевидно, коренится в неприятии Горьким мизогинии Маяковского.  Мистический женопоклонник Горький* просто нутром почуял существо, стоящее на прямо противоположных экзистенциальных позициях, и стал говорить про него гадости, распространяя мерзкие слухи с подачи трепла и враля Чуковского (ссылаясь на него как на "надёжный, проверенный источник" -- который, в свою очередь, ссылался на некоего венеролога, который якобы и сообщил ему совершенно достоверную информацию, будто Маяковский заразил сифилисом какую-то женщину**), причём последний залп Буревестник сделал уже в мёртвого противника, написав в газетной статье на следующий день после самоубийства ВВМ, что последний знал, что неизличимо болен, болезнь унижала его человеческое достоинство и он решил наконец всё это прекратить (типа, молодец, так и надо, его поступок можно только поприветствовать, жаль, что не раньше). Вообще же позиция Горького противоречивее позиций мизогиника Маяковского и женопоклонника Пастернака: у Маяковского всё было логично до конца, он негативно относился к миру, природе и быту (то есть бытию), что вполне коррелировало с его мизогинией, Пастернак так же последовательно боготворил природу, быт и женщину***. А Горький поклонялся жещине... ненавидя при этом природу. Проповедовал радикальное покорение природы и издевался над теми поэтами, которые описывают красоты природы. Был реалистом, ненавидившим реальность (по определению Ходасевича). Но женщину он каким-то образом из ненавистной реальности исключал, женщина была для него существом из грядущего, лучшего мира, который придёт на смену уничтоженной человеком ветхой жестокой природе с её бессмысленным отвратительным буйством стихии и т.п. _________________________ *) Александр Эткинд в "Хлысте" обратил внимание, что главным положительным персонажем в горьковской "Жизни Клима Самгина" по сути является самая красивая из героинь этого произведения Марина Зотова-Премирова, кормчая хлыстовского "корабля", утверждающая, что "религия это женское дело" и священнослужителями должны быть женщины. Другим безусловно положительным персонажем "ЖКС" является доктор Макаров, гинеколог, женопоклонник, утверждающий необходимость установления чуть ли не матриархального строя и разрушения современной цивилизации, основанной, по его мнению, на угнетении женщины. Одним из самых привлекательных, симпатичных (таким его изображает автор) персонажей в творчестве Горького является гл. герой рассказа "Отшельник", крепкий ещё старик, страстный женолюб, которого судили за то, что он будто бы имел половую связь с собственной дочерью. Не засудили, потому что дочь не дала показаний против отца. Когда автор спрашивает старика, было ли у него всё-таки "что-то" с дочерью или нет, тот сперва долго молчит, а затем говорит, что такие случаи вообще нередки в народе, в деревне, а в некоторых местах России это вообще чуть ли не обычай. Но лично у него до последней крайности с дочерью не доходило -- ласкать ласкал, целовал, уж больно красива девка была, но до полового акта дела не доводил. И даже теперь, став отшельником, которого почитают и к которому ходят за советом местные крестьяне, будучи уже почти 70ти лет, он всё ещё чувствует сильное влечение к женщинам. **) ныне считается установленным и не ставится под сомнение, что Маяковский никогда венерическими заболеваниями не болел и, соответственно, заразить ими никого не мог ***) непоследовательность же Пастернака не только в его попытке примирить свободу личности с обожествлением природы мира сего и поклонением ей ("третий путь", ага), но и в том, что он почему-то называл всё это христианством. Это было очень странное "христианство": "для христианства Пастернаку не нужно Христа, достаточно Магдалины*****" (Борис Парамонов). Любому нормальному человеку ясно, что в мире Пастернака, в мире счастливого уравновешенного эллина места Христу нет и быть не может. В мире вообще нет места Христу. Кроме могилы. Мир и есть могила Христа. Нет места Христу в православии -- кроме как распятому на кресте. Поклоняющийся кресту -- распинает Христа. Воскресение Христа (а Он пока ещё не воскрес -- существование мира сего тому доказательство) будет означать уничтожение мира. (Какое-то слишком уж душевное было христианство (у) Пастернака, написал Б.М. Парамонов. -- В том-то и дело, что христианство не может быть душевным. Душевным может быть только язычество. Душевный Розанов**** тому пример. Душевные, психики -- пособники дьявола-демиурга.) Не нужен эллину Христос. Эллин счастлив со своей женщиной, со своим домом, и миром, и делами чародеев. И поэтому может петь дифирамбы Сталину -- как воплощению Рока. Amor, так сказать, fati. А вот такой суицидальный бунтарь против демиурга, как Маяковский, как раз по сути был криптохристианином. (Любопытно, что в отрывке, не вошедшем в окончательную версию поэмы "Пятый Интернационал", ВВМ называет себя... "духовным" -- "весь духовный я" -- как бы в противоположность "душевному" Пастернаку. Именно в этой поэме Маяковский призывает к "третьей революции духа" -- то есть к форсированию начала эона Святого Духа, эона Третьего Завета) ****) онтологическое иудеофильство Розанова типологически соответствует филэллинству Пастернака (которое он называл христианством -- откровенный христоненавистник Розанов был последовательнее него, понимал, что если за мир (сей), быт, дом и семью -- значит, против Христа): ведь иудейство это просто частный случай эллинства (потому для христианина нет эллина, ни иудея -- в сортах говна не разбираемся, а мир и всё, что от мира, -- дом, семья, все "консервативные (то есть языческие) ценности" -- для христианина однозначно говно). Вот почему между иудеофилом Розановым и филэллином Пастернаком практически нет разницы -- потому что все разновидности языческого мировоззрения представляют собой по сути одно и то же -- чаепитие с любимой женой и детишками на могиле Христа, поминки на кладбище (с горячими и мясными блюдами -- домашняя кухня! -- и водкой: "Мой идеал теперь хозяйка... да щей горшок"), столь любимые русскими православными. Душевненько, нечего сказать *****) в "Докторе Живаго" у пастернакова "христианства" другая центральная фигура -- девушка по имени Христина, дочь репрессированного священника, ярая коммунистка, избравшая во время войны стезю Зои Космодемьянской (чей отец, кстати, был священником, убитым большевиками) и стала диверсанткой, за что и была казнена немцами (повешена -- что в принципе аналогично распятию). Пастернак пишет, что "говорят, церковь её к лику святых причла" (за что? за то, что убила много немцев? -- нет, за то, что была женщиной: женщина -- свята, "быть женщиной -- великий шаг, сводить с ума -- геройство"). Sapienti sat. Христос, по Пастернаку, был женщиной, Христиной.