Николай Николаевич Яковлев пишет:
"...Все старо, как мир, - в дом Сахарова после смерти жены пришла мачеха и
вышвырнула детей. Во все времена и у всех народов деяние никак не похвальное. Устная,
да и письменная память человечества изобилует страшными сказками на этот счет.
Наглое попрание общечеловеческой морали никак нельзя понять в ее рамках, отсюда
поиски потусторонних объяснений, обычно говорят о такой мачехе - ведьма. А в
доказательство приводят, помимо прочего, "нравственные" качества тех, кого она
приводит под крышу вдовца, - своего отродья.

Вдовец Сахаров познакомился с некой женщиной. В молодости распущенная девица
достигла почти профессионализма в соблазнении и последующем обирании пожилых и,
следовательно, с положением мужчин. Дело известное, но всегда осложнявшееся тем, что,
как правило, у любого мужчины в больших летах есть близкая женщина, обычно жена.
Значит, ее нужно убрать. Как? "Героиня" нашего рассказа действовала просто - отбила
мужа у больной подруги, доведя ее шантажом, телефонными сообщениями с гадостными
подробностями до смерти. Она получила желанное - почти стала супругой поэта
Всеволода Багрицкого. Разочарование - погиб на войне. Девица, однако, никогда не
ограничивалась одним направлением, была весьма предприимчива. Одновременно она
затеяла пылкий роман с крупным инженером Моисеем Злотником. Но опять рядом
досадная помеха - жена!

Инженер убрал ее, попросту убил и на долгие годы отправился в заключение. Очень
шумное дело побудило известного в те годы советского криминалиста и публициста Льва
Шейнина написать рассказ "Исчезновение", в котором сожительница Злотника
фигурировала под именем "Люси Б.". Время было военное, и, понятно, напуганная бойкая
"Люся Б." укрылась санитаркой в госпитальном поезде. На колесах раскручивается
знакомая история - связь с начальником поезда Владимиром Дорфманом, которому
санитарка годилась разве что в дочери.

В 1948 году еще роман, с крупным хозяйственником Яковом Киссельманом,
человеком состоятельным и, естественно, весьма немолодым. "Роковая" женщина, к
этому времени вооружившись подложными справками, сумела поступить в медицинский
институт в Москве. Там она считалась не из последних - направо и налево рассказывает
о своих "подвигах" в санитарном поезде, осмотрительно умалчивая об их финале. Внешне
она не очень выделялась на фоне послевоенных студентов и студенток.

Что радости в Киссельмане, жил он на Сахалине и в Москве бывал наездами, а
рядом однокурсник Иван Семенов, и с ним она вступает в понятные отношения. В марте
1950 года у нее родилась дочь Татьяна. Мать поздравила обоих - Киссельмана и
Семенова со счастливым отцовством. На следующий год Киссельман оформил отношения
с матерью "дочери", а через два года связался с ней узами брака и Семенов. Последующие
девять лет она пребывала в законном браке одновременно с двумя супругами, а Татьяна с
младых ногтей имела двух отцов - "папу Якова" и "папу Ивана". Научилась и различать
их - от "папы Якова" деньги, от "папы Ивана" отеческое внимание. Девчонка оказалась
смышленой не по-детски и никогда не огорчала ни одного из отцов сообщением, что есть
другой. Надо думать, слушалась прежде всего маму. Весомые денежные переводы с
Сахалина на первых порах обеспечили жизнь в Москве двух "бедных студентов".

В 1955 году "героиня" нашего рассказа, назовем наконец ее - Елена Боннэр, родила
сына Алешу.
Так и существовала в те времена гражданка Киссельман-Семенова-Боннэр, ведя
развеселую жизнь и попутно воспитывая себе подобных - Татьяну и Алексея.

В конце шестидесятых годов Боннэр наконец вышла на "крупного зверя" - вдовца,
академика А.Д. Сахарова. Но, увы, у него трое детей - Татьяна, Люба и Дима. Боннэр
поклялась в вечной любви к академику и для начала выбросила из семейного гнезда
Таню, Любу и Диму, куда водворила собственных - Татьяну и Алексея. С изменением
семейного положения Сахарова изменился фокус его интересов в жизни. Теоретик по
совместительству занялся политикой, стал встречаться с теми, кто скоро получил кличку
"правозащитников". Боннэр свела Сахарова с ними, попутно повелев супругу вместо
своих детей возлюбить ее, ибо они будут большим подспорьем в затеянном ею
честолюбивом предприятии - стать вождем (или вождями?) "инакомыслящих" в
Советском Союзе.

Коль скоро таковых, в общем, оказались считанные единицы, вновь объявившиеся
"дети" академика Сахарова в числе двух человек, с его точки зрения, оказались неким
подкреплением. Громкие стенания Сахарова по поводу попрания "прав" в СССР,
несомненно, по подстрекательству Боннэр шли, так сказать, на двух уровнях - своего
рода "вообще" и конкретно на примере "притеснений" вновь обретенных "детей". Что же
с ними случилось? Семейка Боннэр расширила свои ряды - сначала на одну единицу за
счет Янкелевича, бракосочетавшегося с Татьяной Киссельман-Семеновой-Боннэр, а затем
еще на одну - Алексей бракосочетался с Ольгой Левшиной. Все они под водительством
Боннэр занялись "политикой". И для начала вступили в конфликт с нашей системой
образования - проще говоря, оказались лодырями и бездельниками. На этом веском
основании они поторопились объявить себя "гонимыми" из-за своего "отца", то есть А.Д.
Сахарова, о чем через надлежащие каналы и, к сожалению, с его благословения было
доведено до сведения Запада.

Настоящие дети академика сделали было попытку защитить свое доброе имя.
Татьяна Андреевна Сахарова, узнав о том, что у отца объявилась еще "дочь" (да еще с тем
же именем), которая козыряет им направо и налево, попыталась урезонить самозванку. И
вот что произошло, по ее словам: "Однажды я сама услышала, как Семенова
представлялась журналистам как Татьяна Сахарова, дочь академика. Я потребовала,
чтобы она прекратила это. Вы знаете, что она мне ответила? "Если вы хотите избежать
недоразумений между нами, измените свою фамилию". Ну что можно поделать с таким
проворством! Ведь к этому времени дочь Боннэр успела выйти замуж за Янкелевича,
студента-недоучку.

Татьяна Боннэр, унаследовавшая отвращение матушки к учению, никак не могла
осилить науку на факультете журналистики МГУ. Тогда на боннэровской секции
семейного совета порешили превратить ее в "производственницу". Мать Янкелевича
Тамара Самойловна Фейгина, заведующая цехом Мечниковского института в
Красногорске, фиктивно приняла ее в конце 1974 гола лаборанткой в свой цех. Где она и
числилась около двух лет, получая заработную плату и справки "с места работы" для
представления на вечернее отделение факультета журналистики МГУ. В конце концов
обман раскрылся, и мнимую лаборантку изгнали. Тут и заголосили "дети" академика
Сахарова - хотим на "свободу", на Запад!

Почему именно в это время? Мошенничество Татьяны Боннэр не все объясняет.
Потеря зарплаты лаборантки не бог весть какой ущерб. Все деньги Сахарова в СССР
Боннэр давно прибрала. Главное было в другом: Сахарову выдали за антисоветскую
работу Нобелевскую премию, на его зарубежных счетах накапливалась валюта за
различные пасквили в адрес нашей страны. Доллары! Разве можно их истратить у нас?
Жизнь с долларами там, на Западе, представлялась безоблачной, не нужно ни работать,
ни, что еще страшнее для тунеядствующих отпрысков Боннэр, учиться. К тому же
подоспели новые осложнения. Алексей при жене привел в дом любовницу Елизавету,
каковую после криминального аборта стараниями Боннэр пристроили прислугой в семье.

Итак, раздался пронзительный визг, положенный различными "радиоголосами" на
басовые ноты, - свободу "детям академика Сахарова!". Вступился за них и "отец",
Сахаров. Близко знавшие "семью" без труда сообразили почему. Боннэр в качестве
методы убеждения супруга поступить так-то взяла в обычай бить его чем попало.
Затрещинами приучала интеллигентного ученого прибегать к привычному для нее
жаргону - проще говоря, вставлять в "обличительные" речи непечатные словечки. Под
градом ударов бедняга кое-как научился выговаривать их, хотя так и не поднялся до высот
сквернословия Боннэр. Что тут делать! Вмешаться? Нельзя, личная жизнь, ведь жалоб
потерпевший не заявляет. С другой стороны, оставить как есть - забьет академика.
Теперь ведь речь шла не об обучении брани, а об овладении сахаровскими долларами на
Западе. Плюнули и выручили дичавшего на глазах ученого - свободу так свободу
"детям".

Янкелевич с Татьяной и Алексей Боннэр с Ольгой в 1977 году укатили в Израиль, а
затем перебрались в Соединенные Штаты. Янкелевич оказался весьма
предусмотрительным - у академика он отобрал доверенность на ведение всех его
денежных дел на Западе, то есть бесконтрольное распоряжение всем, что платят Сахарову
за его антисоветские дела.

Он, лоботряс и недоучка, оказался оборотистым парнем - купил под Бостоном
трехэтажный дом, неплохо обставился, обзавелся автомашинами и т.д. Пустил на распыл
Нобелевскую премию и гонорары Сахарова. По всей вероятности, прожорливые
боннэровские детки быстро подъели сахаровские капиталы, а жить-то надо! Тут еще
инфляция, нравы общества "потребления", деньги так и тают. Где и как заработать? Они
и принялись там, на Западе, искать радетелей, которые помогут горемычным "детям"
академика Сахарова. Тамошнему обывателю, разумеется, невдомек, что в СССР спокойно
живут, работают и учатся подлинные трое детей А.Д. Сахарова. Со страниц газет, по
радио и телевидению бойко вещает фирма "Янкелевич и К°", требующая внимания к
"детям" академика Сахарова.

В 1978 году в Венеции шумный антисоветский спектакль. Униатский кардинал
Слипый благословил "внука" академика Сахарова Матвея. Кардинал - военный
преступник, отвергнутый верующими в западных областях Украины, палач львовского
гетто. Мальчик, голову которого подсунули под благословение палача в сутане, - сын
Янкелевича и Татьяны Киссельман-Семеновой-Боннэр, называемый в семье Янкелевичей
по-простому - Мотя".