О народном сопротивлении в СССР
Как ни покажется странным сегодня, но ещё лет 40 лет назад простой народ в СССР был способен на решительную борьбу с властями. Показательными тут можно считать народные волнения в Муроме в 1961 году.

Поводом для волнений послужила смерть в горотделе милиции старшего мастера цеха холодильников завода им. С. Орджоникидзе Юрия Николаевича Костикова. Родился он в 1936 г. в Полтавской области. После окончания вуза направлен в Муром и весной 1959 года возглавил участок холодной штамповки цеха холодильников.
26 июня сменный мастер Прусов, бывший офицер, около двух месяцев проработавший с Костиковым, пригласил его в находившийся почти напротив здания милиции ресторан "Муром". После ужина там Костиков, по свидетельству Прусова, не говоря ни слова, поднялся и вышел. По официальной версии он попытался сесть в кузов проезжавшей машины, но сорвался и разбил голову. Существуют противоречивые версии о том, как он попал в милицию. Однако все источники указывают, что Костиков был доставлен по приказу Павлова – начальника горотдела милиции. Его поместили в камеру без обязательного медицинского освидетельствования, что являлось грубейшим нарушением существовавшего порядка.

Поздно вечером его жена дважды обращалась в милицию с вопросом, нет ли у них её супруга. Ответ был отрицательным. То же было ей сообщено и утром. Лишь позднее, когда с Костиковой в милицию пришел Прусов, ей в грубой форме указали на лежащего во дворе мужа. Она подошла к нему, машинально тронула губы – передних зубов не было, с ужасом поняла, что муж умирает. Вызвали "скорую помощь", но было уже поздно. В больнице, не приходя в сознание, он умер от кровоизлияния в мозг.

Какова истинная причина появления травм – то ли в результате падения с автомашины в нетрезвом состоянии, то ли следствие избиения в милиции, так и осталось неизвестным. По городу поползли упорные слухи о том, что Костиков скончался в результате жестоких побоев в милиции. Пошли разговоры о необходимости мщения за смерть Костикова. Уполномоченный КГБ сообщил "о нездоровых настроениях рабочих" в горком партии. Туда же обратилось руководство завода с просьбой разобраться и наказать виновных. Был получен ответ – виновные будут наказаны. 29 июня прокурор города возбудил уголовное дело по факту смерти Костикова. Но доказательств его избиения прокуратура не нашла. В тот же день состоялось вскрытие трупа, на которое был приглашен председатель завкома В.Б. Бабишко. В морг пришли также рабочие цеха. Официальному заключению о причинах смерти Костикова в результате падения с автомашины они не поверили. Причиной этого являлось то обстоятельство, что в массовом сознании закрепилось твердое убеждение, что "пытки и унижения в милиции носят массовый и систематический характер".

Отсюда у рабочих возникло желание самим наказать виновных. Маляр-художник цеха холодильников Михаил Александрович Панибратцев изготовил дома плакат с надписью, гласившей, что Павлов – садист и убийца, и заявил, что завтра рабочие разобьют все окна в милиции. Они заранее загрузили булыжниками самосвал, расклеили по заводу листовки и объявления. В заводской многотиражке было опубликовано извещение о смерти Костикова. Директор завода Рапопорт распорядился изготовить бесплатно памятник и ограду из металла, выделить на похороны 200 рублей. Был проведен также сбор средств на участке. От различных служб цеха было изготовлено 9 венков. В цехе для организации похорон была создана комиссия, которая утром в день погребения, 30 июня, довела до сведения рабочих указание секретаря парткома И.Д. Лобанова о недопустимости пышных и многолюдных похорон.

Однако собралось такое количество людей, что даже многие крыши близлежащих к дому сараев были провалены; число участников доходило до 5-7 тысяч. В 16.30 состоялся вынос тела. Гроб был установлен на грузовике, обтянутом кумачом. Под музыку цехового оркестра процессия направилась на кладбище. Обычно дорога туда пролегала мимо здания милиции. Даже в этот день маршрут предыдущей похоронной процессии проходил именно там. Но городские власти, во избежание возможных эксцессов, решили изменить его. Сделать этого не удалось. В протоколе заседания партбюро цеха отмечено: "Коммунист ЦДХ т. Гусев вместе с Хижанковым и Бударагиной помешали этому и направили процессию мимо милиции".

Здесь на её пути встали сотрудники горотдела и дружинники. Они изъяли транспарант, написанный Панибратцевым. Венок с надписью "Зверски убит в милиции" был вырван из рук провожавших руководителем дружины Валентиной Пастуховой и растоптан на глазах близких покойного. Попытались даже снять гроб с машины, чтобы заставить процессию повернуть в обход милиции.

Эти действия возбудили толпу. В окна горотдела полетели камни. Руководство завода сразу же передало по цепочке: "Не останавливаться. Идти на кладбище". Часть колонны последовала этой команде и пошла дальше. Большинство же собравшихся осталось у здания милиции. Они перевернули милицейскую машину и использовали её как трибуну. Выступавшие вспоминали обиды, понесённые от милиции, и призывали громить её. Председателю облисполкома Т.С. Сушкову, который находился здесь в командировке, а также руководителям Мурома не удалось уговорить толпу разойтись, обещая во всём разобраться и наказать виновных. Им не поверили и освистали. Передаваемые по мегафону призывы разойтись и предложения бесплатно показать кино в соседнем кинотеатре "Прогресс" тоже не дали результатов.

Усиление погромных действий произошло после выступления Сергея Денисова, только что выпущенного из камеры. Он заявил, что видел, как милиционеры избивали Костикова, и в доказательство своих слов показал свой левый бок со следами кровоподтеков. В ответ на это толпа в ярости подожгла здание горотдела и милицейские машины, а затем сбросила их в овраг. Начался настоящий погром и избиение людей, пытавшихся навести порядок. Так поступили, например, с работниками силовых ведомств (МВД и КГБ), неудачно пытавшихся производить фотосъемку с крыши здания ресторана "Муром" и с дерева.

В седьмом часу толпа ворвалась в здание и ломами, топорами начала крушить мебель и оборудование. Некоторые погромщики взламывали шкафы, сейфы и сжигали компрометирующие их документы. Среди них находился Валентин Романенков, который хотел уничтожить протокол его задержания по подозрению в карманной краже. Он же взломал ломом дверь, ведущую в КПЗ, а также одну из камер. Были освобождены все 48 заключенных, среди которых находился знакомый Романенкова. Было похищено 58 единиц оружия и около 1000 патронов. О том, как легко было вынести из милиции пистолет, свидетельствует рассказ Брыкина, бывшего тогда подростком: "Во время погрома ко мне подходит товарищ и, показывая пистолет, спрашивает: "Хочешь такой?" "Конечно", - отвечаю я. Он пролез под воротами горотдела и принес еще один "ТТ". Через несколь дней, постреляв в лесу, мы сдали их в милицию".

К полуночи бушевавшая толпа начала таять. В это время прибывшая из Владимирской школы МВД рота курсантов, вооружённая штыками, покончила с бунтом. Наутро был произведен ремонт наружных стен и вставлены окна, чтобы ничего не напоминало о прошедших событиях.
Официальных сообщений о столкновениях в Муроме не было, но молва и зарубежные радиостанции разнесли известия об этом по другим городам. Тревожная обстановка складывалась во Владимирской области. Не прошло и месяца, как 23 июля муромские события в более опасных формах повторились в Александрове (там погром продолжался 3 дня).

Понимая опасность этих событий, возможность их повторения, власти предприняли ряд срочных мер. Были установлены жёсткие сроки окончания следствия по муромскому делу к 15 августа. Фактически следствие было закончено 3 августа.
Результат процессов был предрешён партийными органами. Под их давлением были отвергнуты все попытки взять обвиняемых на поруки. Ещё до окончания суда заведующий отделом ЦК КПСС по РСФСР Тищенко, выступая на пленуме обкома, сказал, что "зачинщики будут присуждены к высшей мере наказания".

Первый процесс над участниками беспорядков открылся 9 августа в Муроме в клубе строителей. По уголовному делу 2-44 было привлечено 6 наиболее активных погромщиков. Трое из них были приговорены к смертной казни (Панибратцев Михаил Александрович – главный зачинщик беспорядков, Романенков Валентин Николаевич – инициатор освобождения арестованных и Лукин Константин Федорович, участвовавший в нападении на милиционера и дерзком – с топором в руках – погроме в помещении горотдела).

С 15 по 19 сентября семерых участников массовых беспорядков в Муроме судили в клубе им. М. Фрунзе, расположенном на территории бывшего Владимирского централа.
Всего по факту массовых беспорядков в Муроме и Александрове было возбуждено 6 дел. По ним осуждено 33 человека. Все они обвинялись по ст. 79 УК РСФСР за организацию и участие в массовых беспорядках, сопровождавшихся погромами, разрушениями, поджогами. 7 из них инкриминировалась дополнительная статья (бандитизм), по которой они были приговорены к смертной казни и через месяц расстреляны. Остальные, за исключением В.И. Струнникова, получили максимальный срок лишения свободы – пятнадцать лет. Власти предприняли усиленные меры безопасности. Улицы Мурома и Александрова патрулировали усиленные наряды военных и дружинников. К руководителям правоохранительных органов была приставлена персональная охрана. Был введен запрет на продажу алкогольных напитков.

Сразу же после окончания процессов в Муроме и Александрове властями были организованы кампании по осуждению "хулиганствующих элементов" на предприятиях и учреждениях. Однако стопроцентного одобрения решений партийных органов не получилось. Во время собрания в цехе сырья муромского фанерного завода, на котором обсуждались действия "преступно-хулиганствующих элементов", Владимир Иванович Струнников публично выразил своё несогласие с решением суда. Он заявил, что бунтовщики поступили правильно, и осуждены они незаконно. В.И. Струнников призвал к забастовке рабочих. Они промолчали. Тогда Струнников бросил работу и пошел в Окский парк, где с эстрады повторил свои слова перед собравшимися. За это он был приговорен к 7 годам лишения свободы в колонии усиленного режима по статьям 79 и 15 УК РСФСР за действия, которых он не совершал.