В которой я в госпитале

         Кремово-белые стены вокруг, их цвет и количество настолько отупляет, что практически теряешься в пространстве. Все слишком белое и слишком по-больничному стерильное. Лежащие вокруг шприцы, пинцеты, капельницы и прочие медицинские инструменты дают четко понять, как регулируются структурные каналы все той же могучей системы. Люди в белых халатах, сейчас я не вижу в них таких же особей человеческой расы, как и все остальные. Они являются отекшими организмами, латающими дыры в тех, кто находится в рабстве "системы вещей".
         Именно их руки вводят в вены рабов гипнотические зомбирующие препараты - название им бесконечно, а сила действия безотказна. Это прочистка мозгов, выжигание их грустью, сожжение мысли тоской. Психическая атака, безошибочно разрушающая искренний оптимизм и стремление к счастью.
         Пустые коридоры, свет, горящий по всей их длине, срочники, медленно передвигающиеся по ним в больничных одеждах. В глазах каждого можно увидеть лишь свое отражение и ничего больше. В голове слышны лишь тихие слова, отдающиеся эхом:

                   " ...времени нет и нету лица головам
                   Растворилась мимика - воск вместо морщин,
                   Это так похоже на конец.
                   Последний кадр на пленке с фильмом
                   Не выйдет из яйца птенец"

         И только слабые всплески ненависти разрушают эту ритуальную связь перерастающую в безумие, поглощающее нас. Смерть действительно реальна, и почему-то именно здесь чувствуются ее шаги. Хорошо ощущается то, что грань между ней и жизнью становится все призрачней, а может быть, ее и вовсе нет, а есть только одна не живая и не мертвая материя. Да, да, определенно материя, которой мы все подвластны и полностью ей пропитаны. Вдыхая ее, поедая когда бодрствуем и поглощая во сне, воспринимая когда радуемся или плачем...
         Старые военные - вот кто еще есть в этом госпитале. Так, значит, вот что бывает с людьми, отдавшими свою биологическую жизнь службе стране, умеющей предателей превращать в героев.
         Это жалкое зрелище. Сухие искривленные раздраженные тела. Они практически теперь уже ни на что не способны, кроме как отхаркивать свою злобу вместе с мокротой в старые раковины, водопровод которых населен одиноко бегающими тараканами, ковыряющимися в дерьме и ищущими себе пищу, как и мы все, абсолютно все. Все это тихое давление ужаса, не фантомного, а самого настоящего, который все больше и больше обездвиживает извилины. И сила не исчезает, а растворяется среди блеска кремово-белых стен госпиталя...

 ... раз, два, госпиталь приютит тебя
три, четыре, разум мертв, душа в могиле
пять, шесть, система всех нас хочет съесть
семь, восемь, все в системе кости сбросим.

Белый Червь