Озябшие колокола тряслись,
как висельники на площади «приговор»
небо было опрокинуто дважды,
а может и трижды -
этого я не сумел запомнить.
цветы печали кружились в вальсе
обороняя лепестки нескончаемой
ненависти
их окровавленные стебли хрустели,
напоминая тем самым,
хруст переломленных позвонков младенца,
нечаянно попавшего
под вес бетонной конструкции.
закат был ярок,
как вывернутые наизнанку мышцы горла,
которые неоднократно пытались овить
внутренний ствол отчаяния, но,
у них ничего не вышло.
ноздри вдыхали пары алкоголя,
а глаза тонули в слезах,
как муравьи, однажды попавшие в воду.
страх, возникший из недр грудной клетки,
был моментально затравлен паникой.
я не знал, куда деть собственное тело.
в голове что-то визжало, как будто бы нерв,
что был задет осколком зеркала,
попавшего в руки моего родственника.
было холодно
и я оставался замерзать там,
где никогда не проносится призрак счастья.
на той почве, где случайно был выношен.
мои палачи продолжали оголять оружия.