По учению преподобного Максима Христос не обладал гномической волей. Но тогда выходит, что Личность Христа Своей принципиальной несклоняемостью на грех, «не изменением произволению», сжигала любые позывы плоти.

Но позывы, получается, были.

«Исправляя это чередующееся тление и изменение естества, Господь и Бог наш воспринял всё это естество целиком, и в воспринятой природе Он также имел страстное начало, украшенное [Им] по произволению нетлением. Поэтому вследствие страстного начала Он стал по [человеческой] природе ради нас грехом, не ведая добровольно избранного греха благодаря непреложности произволения. Этой непреложностью произволения [Господь] исправил страстное начало естества, соделав конец его (я имею в виду смерть) началом преображения к нетлению. И как через одного человека, добровольно отвратившего свое произволение от блага, естество всех людей изменилось из нетления в тление, так и через одного человека Иисуса Христа, не отвратившего [Свое] произволение от блага, произошло для всех людей восстановление естества из тления в нетление.»

Тогда Бог был искушаем злом.

Через человеческую природу, дьявол, получается, мог посылать Личности Христа любые «на выбор» импульсы, вплоть до злобы, похоти и богохульства. Но Христос просто на них не поддавался, не реагировал. Даже не подпускал к Себе, обрубая «прилоги» на корню. Не изменял произволения.

Тут мы действительно имеем очень интересные выводы.

Можно вполне-таки уподобиться Христу, если все свои мысли полностью, целиком оторвать от всего земного, войти в созерцание невидимых сущностей, обратить взор к Богу, и весь свой «выбор» сделать выбором воли Божией.

Казалось бы так и надо.

Но что мы имеем в сухом остатке?

1)      Человеческая природа Христа находилась под мощным прессом Божественной воли.

2)       Христос, освобожден от закона греха следующим образом:

 Толкование на молитву Господню:   «А чистой от закона греха (Рим. 7:23, 25; 8:2) [Бог Слова] соделывает природу [человеческую] посредством того, что не попустил, чтобы Воплощению Его ради нас предшествовало плотское наслаждение. Ибо зачатие Его невероятным образом было бессеменным, а рождение Его сверхъестественным образом было нетленным, так как родившийся Бог самим рождением [Своим] укрепил [в недрах] Матери [Своей] узы девства, превзойдя естество. И всю природу [человеческую], в лице желающих этого и подражающих Его добровольной смерти через умерщвление земных членов своих (Кол. 3:5), Он освободил от власти господствующего [над ним] закона [греха]. Ибо таинство спасения [дано для] добровольно жаждущих его, а не для насильно привлекаемых.»

То есть «первородный грех» (грех естества) как бы есть, (схолия к «вопр.отв.» 42: «по его словам грех естества есть смерть, вследствие которой мы, даже не желая этого, покидаем бытие; грех же произволения есть противоестественный выбор, вследствие которого мы по своей воле отпадаем от благобытия»), но как бы его и нет, благодаря бессеменному зачатию (см. выше).

3)       У Христа по Матери была хорошая наследственность.

4)      Не «достигнув совершенства», а просто имея в Себе помощь Божества, Христос мог «есть и пить» гораздо больше и свободнее аскетов, которым до этого все равно не дойти (до такой «высоты»).

5)      Христос все ж постился, что бы испробовать искушения непорочными страстями (!) в полную меру, то есть подал пример борьбы и с непорочными тоже.

«дьявол же… затеял против Него всю свою брань, словно он мог заставить Господа предпочесть вещество мира любви к Богу. И дьявол, зная, что есть три вещи, приводящие в волнение все человеческое, - я имею в виду еду, деньги и славу, посредством которых он всегда низвергал человека в пропасть погибели, то этими тремя вещами он и искушал Господа в пустыне. Но Господь наш, явив Себя сильнее их, повелел диаволу удалиться» (слово о подв. жизни 10.)

6)      Вне суровой аскетики спасение невозможно.

«Отрекшийся от вещей мирских, как то: жены, имения и проч., соделал монахом человека внешнего, а еще не внутреннего: отрешившийся же от страстных помыслов соделал таковым и внутреннего человека, то есть, ум. Внешнего человечка легко сделать монахом, если только захотеть, но не мал подвиг сделать монахом внутреннего человека.»

7)      Вне суровой аскетики спасение все ж возможно, но только умилением перед высочайшей аскетикой, для этого надо знать о себе волю Божию (ну, может, т.е – родить кого надо, или обитель восстановить, или скорбями в миру помучаться).

8)      Волю Бога можно узнать о себе только у того, кто сам уже эту волю о себе узнал, и все видит насквозь – у аскета.

9)      аскетика достигается путем:

      а) пострижения в монашества и послушания старцу-аскету.

      б) послушание у кого-нибудь, желательно прозорливого (но необязат.), что б «по вере» (чит. п.7) узнать от него о себе волю Божью.

***

Евагрий, чье аскетическое учение было взято Макимом почти без изменений, был исохристом. Христоподражательная доктрина по сию пору красуется в Добротолюбии:

«Душа чистая по Боге – Бог» (Евагрий)

Исохристы, сразу брали быка за рога и объявляли помысел о еде – первым из восьми главных помыслов. Впрочем, вся эта восьмерица списана с Евагрия всеми другими отцами-аскетами….

Дело в другом. Мне видится, что искреннее желание Максима создать синтез, вернуть антиохийское богословие на подобающее место, наравне с победой над монофилитством, совершило серьезный откат в дохалкидонскую христологию, именно оттого, что на Халкидонском Соборе не было уточнения термина «грех», по отношению к его несуществованию во Христе, по поводу свободы от него человеческой природы Христа.  После Максима формулировка папы Льва оказалась забытой. И вся предыдущая наработка христианской антропологии была отдана на откуп монахам.    ……. И все бы ничего… Потому как малопонятно. Годилось бы для внутреннего пользования….

Но.  

«Век просвещения», который так не любим нашими консерваторами, вытащил эту трудночитаемую литературу на свет. Просвещенные протестанты перевели все это с греческого на французский, немецкий, английский языки, а, начавшие просвещаться «россияне», унюхав «православие» сделали то же самое.

Это очень любопытно, что, вправляя мозги своим разболтавшимся монахам, не переставая бурчать о пагубе «просвещения», продолжая типа хранить традиции, святители-просветители дали в руки этим самым монахам – оружие массового уничтожения. – Новое несторианство.

По сути дела – новинка.

В общем то – излишество.

Но результат – превзошел все ожидания.

Справедливости ради надо сказать, что прп. Максима читать довольно трудно, и почти все излагатели православной веры, относительно человеческой природы Христа на Максима не ссылались, ограничиваясь халкидонским «кроме греха».

И только благодаря «веку просвещения» православный мир полноценно вступил в эпоху нового несторианства.

Вот точка, с которой берет начало эта эпоха.

(Перекур)