ignaty_l's Journal
[Most Recent Entries]
[Calendar View]
[Friends View]
Sunday, April 27th, 2008
| Time |
Event |
| 4:10p |
Связи поскольку нету - то есть появляется минут на 10 и исчезает – то и не буду ничего писать, все равно на комментарии отвечать и просматривать их - не удастся. А поскольку Пасха и про монахов вообще грех что-либо, то буду в моменты появления коннекта копировать с недавно найденных черновиков, наброски старой сериальной сказки. Сказки, сразу скажу – так себе, написаны просто так, от скуки и давно, и все это не имеет ни начала ни конца. Поэтому чтиво – повторюсь – никакое, ленивый продукт ленивого досуга. Названия сказок тоже не соответствут содержанию, даны просто так, для различения. Все это, таким образом, копируется в журнал просто ради покрытия страниц журнала неэмоциональным, немонахосодержащим текстом. Еще раз всех с Праздником! Спасибо всем поздавившим, к сожалению по техническим причинам каждому взаимностью не отвечу. «Охота» Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана и аккуратно отрезал возле себя ломоть черного- пречерного неба. И съел. И заметно поправился. И засиял как зеркало. Посмотрел вниз¸ пошарил в кустах, по веткам березы. Увидел знакомые морды и воссиял еще пуще. Под кустом спал волк Заглот. На березовом суку дремал дикий лесной кот Бабаюн. Месяц пустил им зайца по ресницам и оба проснулись от невыносимого Месяцева сияния. Заглот вскочил на лапы, задрал морду и завыл в сторону Месяца, как и полагается. Бабаюн вздыбил шерсть и зашипел. Трава вокруг зашуршала от разбегающейся дичи. Заглот добродушно посмотрел вслед испуганному заячьему рысаку, кот же шумно соскребся с дерева и для разминки прошлепал за старой запыхавшейся мышью, пока ее хвост не ушел в нору. Волк взял на пол тона выше, кот пустил петуха и оба резко смолкли. Месяц немного притух, посмотрел на звезды и стал высчитывать сколько ему осталось до полного созревания. Оставалось еще много.
- Который час? -спросил Заглот, не очень разбиравшийсяя в небесной механике, и укусил себя за бок, так как с детства был приучен к гигиене. Блоха ускользнула и больше не щипалась, потому что уже наелась до сыта.Бабаюн глянул Месяцу в глаза, оценил положение Волопаса, прищурился на Плеяды и дал точный ответ:
- Двадцатьдва двадцатьшесть.
- Что? Уже пол-одиннадцатого? - округлил волк, - Месяц совсем старый стал – вовремя разбудить не может.
Месяц, конечно все слышал, но решил не спорить с голодным зверьем.
- Пол- одиннадцатого, значит. Ну, пора на охоту, -закончил Заглот и первым шагнул на протоптаную охотничью тропу. Крадучись, хищники выбрались из подлеска на дорогу.
- Мимо детского лагеря двигаемся тихо и перебежками, - напомнил Заглот. Серый разбойник был осмотрителен. После отбоя в детском лагере было неспокойно.
Никем не замеченные, звери подошли к воротам санатория. Санаторий сверкал огнями, гремел музыкой и звенел посудой. Звери распрямились, привели себя в порядок и двинулись по аллее вдоль скамеек, где расположились отдыхающие работники разных промышленностей и культуры.
- Вась, Вась, Вась, послышалось с первой же скамейки и друзья, завиляв не без труда натренированными хвостами, с непринужденным видом подались на голос:
- Ва-а-а-ась, Ва-а-а-ася, колбас-с-ска, Вась.
-Держи, Полкан!
Обойдя ряды скамеек, Заглот и Бабаюн ушли в тень и незаметно свернули в сторону своего подлеска.
- Все, я сыт, хорошо поохотились, пошли домой. – сказал Бабаюн, останавливаясь возле фанерного щита с надписью: «Охота запрещена». Заглот глянул на красного лося, изображающего запрещенный объект охоты и высказал наболевшее:
- Хорошо Губатого нарисовали, я ему сто раз говорил – сходи посмотри, да он суеверный, боится себя сглазить.
- Губатого не переделать, он просто отсталый. Завтра, кстати, можно сходить на турбазу, там не так шумно.
- Меня там позовчера за козу приняли, задумчиво сказал волк – все старались капустой накормить, чтоб взять молока. Пришлось просто убежать. Так бы и и остался голодным, если б не добежал до санатория.
- Волка ноги кормят, - вставил поучение Бабаюн, -то что туристы вообще нашего брата не различают все же хорошо, вспомни как в санатории тебя разоблачили двое ботаников.
Волк кивнул. Друзья уже подходили к своему подлеску, как вдруг им в глаза грянул свет прожекторов и из кустов повылезали какие то люди. Звери застыли. Люди двигались быстро, расставляя какие-то штативы, и через минуту Заглот и Бабаюн услышали приятный, ласковый голос:
- Сейчас наша съемочная группа прибыла в самую чащу леса, где мы имеем уникальную возможность наблюдать ночную жизнь лесных хищников. Мы застали этих милых разбойников в тот момент, когда они возвращаются с охоты.
Человек подошел к ним, присел на корточки и заговорил снова:
- Мы видим что желудки у этих удивительных созданий уже полны пищей, - человек протянул руку и похлопал Заглота по животу, - что весь их внешний вид выражает полное удовлетворение, - человек снова протянул руку, и слегка развернул голову кота к прожектору, отчего Бабаюн резко зажмурился: - эти животные не ожидали нас увидеть! – радостно сказал человек, - иначе бы они обязательно бросились наутек и мы бы их ни за что не догнали! Такие они быстрые!
Он встал с корточек и добавил: - сытые животные бегают не так быстро, но все же гораздо быстрее чем мы с вами. Посмотрите на их мощные лапы и ужасные когти! – человек снова нагнулся, осторожно поднял Бабаюна за шиворот и поднес к прожектору: - посмотрите только на эти мускулистые лапы, на эти острые когти, вы видите что это животное просто предназначено для бега и скрытного лазания по деревьям!
Человек бережно опустил кота на землю. Посмотрел на Заглота и больше ничего решил не говорить. Прожекторы потухли и люди ушли.
Звери стояли не шелохнувшись.
- Что это было? – спросил Заглот.
Они пришли нас покормить, но узнали что мы уже поели, - объяснил Бабаюн и принюхался. Потом обошел вокруг и вытащил из травы сверток.
- Вот, оставили тут колбасы и яблок. Наверное тебя опять приняли за козу.
Друзья побрели к месту своего ночлега. В траве шуршали мыши и зайцы. Месяц, не дождавшись их укутался в легкое облако чтоб выглядеть старше, и ничего не видел. Соловей свиснул свою подружку и они вместе полетели куда глаза глядят. Страя мышь вылезла из норы, глянула на кота и примирительно произнесла:
- Баюшка, все никак не могу привыкнуть к твоим дурацким шуточкам, и когда ты перестанешь надо мной, старой, издеваться?
- Никогда, - ответил кот, - никогда я не научусь сдерживать свои дикие инстинкты, терпи, Параскева; на вот, держи подарок.
Параскева вздохнула, взяла пакет и захрустела чипсами. | | 5:38p |
«Целебный источник (утешение)»
Старая Плаксливая тетка Ива терпеть не могла всякую лесную мелочь: птиц, насекомых, лягушек, да и крупняк не жаловала.
Мелюзгу она пребольно хлестала своими длинными, упругими ветками и кричала:
- Кыш, кыш отсюда.
А когда лягушки выпрыгивали из воды и дергали ее за листочки – так они ее дразнили – она начинала от бессилия плакать:
- Ой-ой-ой, бессовестные вы лягвы, чтоб вы лопнули.
Но они не лопались, хоть и раздувались от хохота.
Вообще она была раздражительна и мало кому доверяла. Стояла она возле какой-то никогда не высыхающей лесной лужи, ежегодно наблюдала лягушачьи концерты и вылупление после них головастиков и считала свою жизнь сплошным мучением.
- Не дом, а проходной двор, - бормотала она всякий раз, когда кто-либо из зверей приходил напиться.
Проскачут мимо зайчата:
- Тетя Плакса, мы бобры, сейчас мы тебя съедим, - Ива давала им шлепка и плакала:
- У-у, звери.
- Рева- корова, хохотали зайчата и убегали…
Или подходил лось Батый и начинал чесать об нее спину. Хлестать его ветками не имело смысла, Батый и приходил ради надежды на этот массаж и терся об нее долго и особенно надоедливо.
- Мамай губастый, - тихо ругалась Ива, надрывно терпя такую беспардонность, и снова плакала.
Однажды волк Заглот и дикий кот Бабаюн решили утешить тетку Иву. Они улеглись под деревом и начали заранее отрепетированный разговор.
- А ты знаешь что говорят люди? – спросил Бабаюн как-бы между прочим, - говорят они, что самое полезное дерево на всей земле это - Ива.
Ива перестала болтать ветками и притихла.
- И какая же от этого дерева польза?, - подыгрывая коту спросил Заглот и шкура на его боках инстинктивно задвигалась, ожидая шлепка. Ива слегка щелкнула его по спине, но подготовленный волк сделал вид что очень заинтересован в разговоре и ничего не замечает.
- А вот какая польза. Ива растет там, где всегда вода.
- И что из этого?
- А из этого то, что вода источник жизни, - сказал кот многозначительно и добавил: - и здоровья.
Волк посмотрел на мутную лужу, в которой копошились головастики и кивнул.
- И поэтому, - добавил кот, - под ивой самый крепкий и здоровый сон, потому как растет она в самом лучшем месте.
И тут появились люди. Волк и кот едва успели спрятаться в кустах.
- Вот удачное место, - сказал один из людей, у которого была большая черная борода и пушистые усы, - возле ивы.
- Подходящее, сказал другой человек без бороды и без усов.
Люди подошли. У них в руках были небольшие шесты с прибитыми к ним табличками. Они выбрали один шест и поглубже воткнули его в землю. На табличке была нарисована стрелка и стояла надпись: «финиш – 5 км».
Может отдохнем? – предложил бородатый.
Подремать неплохо, - согласился гладкий.
Они положили таблички, легли под дерево и уснули. Потом проснулись и бородатый сказал:
- Хорошо поспали.
- Очень хорошо, - подтвердил другой, без бороды.
Люди забрали свои палки и ушли.
Заглот и Бабаюн вышли из своего укрытия и приблизились к табличке.
- Люди всегда отмечают хорошие места, уверенно сказал кот.
- Это у них в крови, - добавил волк, - пошли что-ли, хорошего понемногу….
И они ушли.
На следующее утро возле Ивы показался первый на сегодня человек. Он бежал. Бежал он довольно уверенно и на табличку даже не глянул. Потом пробежал второй, третий, четвертый, пятый…, двадцатый…
Двадцать пятый бежал как-то косо и, увидев табличку, попытался присвиснуть, но у него ничего не вышло, а только вышел воздух, а свист застрял в горле. Сразу за ним бежал двадцать шестой и руки у него волочились по земле.
- Всё, больше я не могу, - сказал двадцать шестой, - мой рекорд остается здесь. И он присел на корточки под табличкой.
- Чего ты тут сел, вон хорошее место, сказал двадцать пятый, - под ивой.
Люди упали под деревом и долго тяжело дышали.
Через несколько минут рядом лежали уже двадцатьседьмой, двадцатьвосьмой и – с тридцатого по сорокпятый включительно. Только двадцатьдевятый прошел мимо пешком, нюхая какой-то желтый цветок.
Многие спали, другие сидели с высунутыми языками, прям как Заглот, и смотрели в лужу. Ива старалась не шуметь, лишь незаметно отщелкивала самых настырных воробьев.
Через час сороквторой пошевелился и весело сказал:
- Хорошо поспали? Ну что – пешком до санатория, или кто до финиша хочет?
До финиша все отказались, только тридцатый вспомнил что там его должна ждать жена, но идти дальше его все отговорили, приводя свои примеры из армии и флота, убеждая что так долго жена ждать просто не может. Он согласился и все поплелись назад.
Люди ушли, а табличка осталась.
И Ива стала очень гордиться своим местом. Она навела порядок у лужи, перестала обращать внимание на мелюзгу и установила очередь для водопоя. Но кота и волка всегда пропускала без очереди.
- Пейте, звери дорогие, - говорила она им, - вода у меня целебная, люди сюда толпами ходят. |
|