Мне совершенно чуждо христианство, понимаемое как «персоналистическая религия». Отсюда же и следует, что сотериология у меня такая-же «социалистическая» и «анархическая», как и эклессиология.

Для меня «человек» это, прежде всего – «люди», и вовсе не оттого, что я такой высокоморальный альтруист. Ничего подобного. Я такой же эгоист как и все, и не страдаю особо от этого. Но я разумом и телом осознаю свое место под солнцем, и сейчас попытаюсь это место обозначить в общих чертах.

Я отчетливо вижу, что я не единственный человек на земле. Мало того – сам себе я совершенно не интересен, и все интересное, что я получил в жизни - получил от других, а все интересное, что я могу сообщить – мне совсем не интересно сообщать себе.  Как мы определили давно-давно еще: интерес это и есть – любовь. «Гонитесь любовью», сказал Павел (1 Кор. 14.1) в конце своего гимна (1 Кор. 13) – не теряйте интереса в своей вере. Эгоист я, естественно, в том, что это интерес мой (не «наш»). Мой персональный интерес направлен не на меня, но меня заботит его содержание пуще, чем содержание интереса общественного.  

Поэтому плавно перехожу к сотериологии.

Само по себе спасение меня – мне тоже совершенно не интересно вот в таком бессодержательном виде. Что такое «спасся»? – Значит – угроза миновала. А в чем она – угроза-то была? На сковородку поместиться?

В буддизме угроза понимается отчетливо, конкретно, в деталях. Спасение, правда, разное в разных буддизмах, которых, грубо говоря, три. Угроза – в повторном – очередном по счету -спускании в ад, и проживании ада заново в полном неведении – кто ты, кем ты, зачем ты. Христиане, понятно, ржут как идиоты над этой мыслью, но это оттого, что понимают свое земное проживание слишком надуманно-благостно.

Оставим пока буддизмы - коих, грубо говоря – три, и вернемся к монолитному христианству. Мой персональный христианский интерес – ну прям как в буддизме. Но в буддийскую космологию мы сейчас не полезем, ограничимся метафизическими воззрениями, понятными монолитным христианам. Интерес в том, чтобы освободиться от мары здесь и сейчас. «И будь что будет».

То есть «будет» важнее того, что могло бы быть. В этом и есть интерес. Та самая любовь, гонку за которой, объявил апостол начавшейся.

Что в человеке стоит на первом месте? – «личность» или «природа»? Христиане не моргнув ответят: «личность», но - определимся с этим словом.

Чем «личность» отличается от «индивида»? Помыкав немного, христиане обычно ответят, что-то навроде того, что «личность» это развитый индивид. Там пойдут варианты этой развитости, обычно всё в мораль и упрётся.

Сразу перейду к своим определениям, которые уже вскользь проговаривал. Индивид для меня – рецептор природы. Ну то есть – чем может «человечество» смотреть на себя? – ну только людьми.  Павел об этом же в своем рассуждении Тела Христова – да это ясно в общем. Каждый рецептор – орган восприятия – воспринимает себя как вполне цельную природу, но не каждый рецептор понимает, что если «глаз вырвать» - организм не перестанет существовать, а вот если организм сдохнет, то глазу точно не быть.

(продолжу чуть потом)