istolkovanie@lj 

 

 

«Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего;
если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово;
если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь» 

Это значит, что правду определяет социум.  Грех определяет социум. Не власть, не начальники, а собрание людей. В правильной последовательности – сперва между собой разобраться нужно, чтобы не выставлять обидчика перед всеми грешником. Если упорствует в неправде – призвать пару свидетелей. Это такой «частный суд». И, наконец, «церковь». Вече, собрание. Внимание – не «закон», а - собрание. Закон штука писанная и равнодушная к мотивам. По законам всех судить можно, а по правде многие оправдаются, поэтому  - церковь. Общество должно решить – имеет место грех или нет.

Будет как язычник и мытарь-  одиночка, асоциальный элемент. Это очень интересно и важно. Грех рассматривается не с точки зрения прописанного закона, а со стороны асоциальности. Человек, который положил на мнение социума, в котором он живет – язычник, мытарь - эгоист. Видит только свою выгоду, и не ищет выгоды общей.   Тут совсем не предлагается глянуть в пункт конституции или уголовного кодекса. Никакой «абсолютной правды». А именно суд общества, которое и способно рассмотреть мотивы и вынести вердикт. Так называемое – «требую справедливого суда». А справедливый суд, без присмотра представителей власти - архиереев и рима и прочих комиссаров – вне сомнения и Христа оправдал бы перед любым обвинителем. То есть и асоциальность может  быть мотивирована с разных сторон. Один «асоциален» потому что ищет высшей правды для всех, асоциальность его кажущаяся, мнимая, и при внимательном рассмотрении ее нет;  другой асоциален оттого, что ищет выгоды для себя одного. Один отстраняется от социума потому что социум превращен в груду эгоистов, ведомую бумажными законами, а другой восстает и против этих законов, потому что его эгоизм идет еще дальше, чем разрешено бумагами. Но что с таковыми делать? – 

Как вам кажется? Если бы у кого было сто овец, и одна из них заблудилась, то не оставит ли он девяносто девять в горах и не пойдет ли искать заблудившуюся?

Социум, оправдывающий групповуху эгоизма, подстрекает к тому, чтобы самые неразборчивые обособились еще больше, настолько, что для них даже эта писанная мораль не работает. Они «глядят на общество» и видят что общество лицемерно. Но делают из этого вывод, что еще немного лицемерия не повредит. Еще немного асоциальности для себя лично. Конечно, их тоже надо спасать. Оставить  девяносто девять в горах, и идти. А что такое «оставить»? – Бросить?

Тут это значит игнорировать писанные законы большинства, перестать с ними нянчиться, и искать общее решение. Но не в пользу «одной овцы». – В пользу всех. Потому что причина того, что одна овца свалила – она кроется в заблуждении всего социума.  «Одна овца» - это последовательно развитый грех девяностадевяти. Не сравнять их требуется, написав общий закон греха для всех, как требуют многие прав различных меньшинств, а искать причину обособления одних от других. Если заблуждающийся оправдывают свои заблуждения грехом всего социума, то не значит, что грех социума надо равнять под грех одной овцы и видеть в этом равнении перст Божий.

 

вся тема  тут.