«Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять ее» . Любой человек волен распорядиться своей жизнью так, чтобы полностью ее просрать, чем мы все с успехом и занимаемся. Но в таком случае человек уже не волен принять ее обратно. От его воли, хотения, это зависеть уже не будет. Да и само хотение на этот счет будет атрофировано. Что значить изъявить желание? Сказать «я хочу»? Это значит чувствовать отчетливый позыв. Если я не хочу пить, то - не хочу, и невозможно заставить это хотение в голове так съэмулировать. Даже «представить» как я дохну от жажды не выйдет, хотя казалось бы проще простого. Сколько раз от жажды чуть не подыхал, а повторно в себе такое хотение вызвать при том изобилии воды, что у меня сейчас на работе невозможно. Потому что водой заливаюсь прежде, чем это хотение возникнет, впрок, так сказать. Чтобы хотение возникло, необходимо два условия. Первое, естественно, привычка. Вода в данном случае как пример не подходит, зато подходит никотин. Сначала долго привыкаешь, потом фигушки еще отучишься. И вот второе условие возникновения хотения – дефицит. Курить охота, а папироски-то и нету. И чем дольше нет папироски, тем сильнее хотение.
Но вот эти наши все желания мы можем сами более-менее успешно осуществлять. Налить себе кружечку воды, выпить с удовольствием, а остальное вылить на кошку. Или сбегать в киоск, купить папироску. Но это тоже до поры до времени, потому что воля всенародно выбранных депутатов легла так, что скоро в киосках это дело прикроют, и придется в ночной час по урнам бычки шарить, да и то, если повезет, потому что урны, как источник бычков тоже можно запретить. Если есть воля у всенародно избранных, то ее куда-то и на что-то применяют. Один даже сверкая влажными глазами сообщил стране, что приложил записочку к стене плача и бросил курить на всю жисть, то есть лиригея ему помогла. А кому даже лиригея не помогает, тому поможет закон, то есть тоже чье-то сильное желание избавить родину от табачного смога. Но пока на нашу волю не положила нежную руку воля государева, мы еще можем довольно легко добыть себе курива, удовлетворив свое хотение.
А вот относительно «жить» - тут сложнее. Сильное хотение жить у людей в детстве. И в старости возникает, когда час близок. Но выражен от больше апофатически – как нехотение умирать. Потому что на «снова принять» человеческая воля не имеет природного притягательного мотива. И навыка такого нет. «Никто не отнимает ее у Меня, но Я Сам отдаю ее. Имею власть отдать ее и власть имею опять принять ее. Сию заповедь получил Я от Отца Моего.»
Вот в чем тут дело. Довольно много людей на свете понимает, что умереть и потом снова родиться и жить, это - логично. Вообще мысль о реинкарнации, о сансаре и карме эта самая логичная и вместе с тем простая мысль о метафизике всеобщего существования. Во-первых она многое, если не все, объясняет, во вторых имеет немало косвенных подтверждений. И самое главное – под нее не требуется никакой морали. Человек не отчитывается перед прихотливым начальником, который от него каких-то особых чувств к себе добивается, а сам кует свою следующую жизнь, и правила тут общие для всех, абсолютное нелицепрятие. Как в бумажках пенсионного фонда, всегда можно прикинуть сколько баллов ты набрал, и что тебе примерно светит. Гаутама, например, с этой мыслью не спорил. Для него это было круговоротом страданий, из которого надо срочно искать выхода. Христос эту тему в Евангелиях не проговаривает, а спрашивали Его или нет по этому вопросу, мы не знаем. Вряд ли совсем не спрашивали, потому что мысль о метемсихозе настолько, как мы уже заметили, проста и логична, что сама напрашивается. Но в независимости от того, обсуждался этот вопрос или нет, и какими были ответы – для Христа, как и для Гаутамы, это все равно значило бы продолжение круговорота страданий. – Ад. Геенна, помойка. Вопрос не столько даже вторичный, но и совершенно отвлекающий от цели. Потому что если можно выковать себе судьбинушку чуть послаще, то это уже метафизический проигрыш. Никакого «чуть получше» - нет. Есть хорошо или плохо. Возвращаться в помойку не лучше чем вечно жить в помойке. Принципиальной разницы нет.
Итак, Христос волен принять жизнь. Причем не «с начала», а с точки разрыва. Разрыв вел в помойку, и мы тут должны сделать кивок в сторону древнего восточного учения. Можно даже этот нам чуждый термин проговорить – нирвана. Да, Христос вышел из полосы страданий, и не вошел в новую, не вернулся в круг, если по ихнему, по восточному, и не остался в дыре, если панашему, паруски, православно. Ну или католично, не суть. Ад, сказано, не удержал.

(потом продолжу)