Несторианское богословие начинается тогда, когда человек мыслит по-стариковски. В каком-то смысле -  как Паниковский: «какие же они по Вашему?». Сомнения не то что удалены, вера не то что появилась, но сомнения и вера вышли из конфликта сугубой приземленностью вопроса:       «А вопрос-то в высшей степени серьезный. Действительно если он принял эту природу неповрежденной, что же Он тогда вообще сделал-то?» (Осипов).      Ну, действительно…  что такого сделал Христос для старика Осипова, что б ему спастись? С неповрежденной природой Осипов и сам бы спасся. Но вот наделал в детстве грехов, оттого, что Адам и Ева слопали без разрешения еду, но был в неразумии детском. Не понимал. А теперь уж поздно понимать. Надо спасаться :       «Как мы уже говорили, эта удобопреклонность ко греху во многом обусловлена во-первых: зачатием, рождением, атмосферой жизни родителей и атмосферой жизни семьи, в которой живёт человек – она очень существенно зависит от этого. Если в Святой атмосфере воспитывается человек – развиваются соответствующие посылки, в преступной – другие. То есть, вот эта удобопреклонность необязательно реализуется во всех случаях, а если даже и реализуется, то в разной степени: в Святых семьях – одна степень, в преступных – другая……..Так что, ещё раз обращаю ваше внимание, удобопреклонность ко греху это не есть то, что неминуемо обуславливает грех человека, иначе, если бы эта удобопреклонность была неотвратимой, неуклонной, то не виновен бы был человек в своих грехах – нет, нет….»

  Старик мыслит о своем дискомфорте во грехе и понимает только то, что он «наделал делов». Его мысль начинает перескакивать:    «Что такое первородный грех... Это повреждение нашей человеческой природы, искажение свойств, наше доброе по своей природе свойство, оказались глубоко искаженными, гнев на зло превратился в гнев на человека. Зависть, т.е. как стремление к святыни, зависть как доброе чувство стремления к идеалу, превратилось в злое чувство по отношению к тому у кого лучше чем у меня. Вот это искажение наших добрых свойств, затем расщепление единого человеческого существа на противоборствующее друг другу ум, сердце как орган чувств и тело, (щука, рак и лебедь) привело человека и человечество к тому состоянию, о котором мы все ахаем, охаем и вздыхаем и кричим, как бы нам получше устроить, чтоб человечество жило лучше.»

Но вот Христос, родившийся в условиях, приближенных к идеальным:     «Мы видим, в какой степени была реализована эта удобопреклонность ко греху у Пресвятой Девы Марии, мы говорим: Честнейшая Херувим и Славнейшая без сравнения Серафим. То есть удобопреклонность была, но она оказалась нереализованной вот в той мере и степени, которую мы обычно наблюдаем в человеческой истории»,      борется с первородным грехом, исправляя Свою, то есть – нашу природу. Значит и мы должны делать тоже самое. На простой вопрос: «а как же?» получен простой ответ: «а вот так».

Старик спасен, оставшись стариком. И все благодаря Христу. Сомненья улетучились, путь ясен, Богочеловек был первым монахом. Ну не принимал  пострига, конечно, что и старику во вред, но  аскетом был по мере Своего происхождения. У хороших родителей и аскеты хорошие. У плохих родителей аскеты будут трудиться больше. Такова реальность:        «Яблочко от яблоньки недалеко падает – это закон существования человеческой природы в нашем тварном мире, а не "наказание" или "месть" Бога….                                   ..... в Святых семьях – одна степень, в преступных – другая»

«А вопрос-то в высшей степени серьезный. Действительно если он принял эту природу неповрежденной, что же Он тогда вообще сделал-то?» - можно ли представить себе такой вопрос, прозвучавшим из уст кого-то из святых? Вот в такой постановке? :     «в чем же тогда заключалась жертва Христова, если природа свята, чиста и непорочна абсолютно и не повреждена, что же тогда совершилось, что сделано? Исцелять нечего, потому что природа святая, непорочная, что же тогда остается?»     Да, действительно. Что делать старикам? Как быть? Обо что клюку свою опереть?  Становиться ребенком слишком трудно. Это ж надо по крайней мере восторгаться жизнью, любить девчонок, сердиться на придурков… Ох, опасно, ох – страсти все это.   … страсти-то какие вы говорите, сударь мой… страсти- мордасти…