Сталин и очереди
Товарищ Сталин любил прогуляться по Москве инкогнито. Надевал обыкновенное пальто, шляпу и шел погулять, поглядеть, как живут простые советские граждане. И зачастую вождь замечал, что около магазинов стоят люди в колонну по одному. Сталин пару раз даже спросил, зачем они стоят, чего ждут? Ему отвечали: "За колбасой стоим". Или же: "Калоши дают!". И вот, во время одной из прогулок, решил сам отец народов пирожных купить, тем более, что есть ему захотелось.

Встал в очередь. Стоит час, стоит другой, морозец на улице, все же декабрь 1936 года, а пирожные бац - и закончились! Рассердился вождь, пошел быстрым шагом в Кремль. Там, конечно, его обедом из трех блюд накормили, да еще и чаю с эклерами дали. Сел товарищ Сталин в кресло, трубочку после обеда выкурить, да обдумать, что же это такое в стране делается - трудящиеся вместо отдыха в очередях стоят! А еще, если прикинуть, что могут советские граждане и, тем паче, иностранцы подумать? Раз очереди - значит не хватает товаров в Советском Союзе, плохо работает плановая экономика. Тут и до контрреволюции недалеко. Нахмурился вождь, не мог он допустить, чтобы дело Ленина под откос пошло, вызвал срочно Ежова, тогдашнего наркома внутренних дел. Усадил его за стол, а сам прохаживается по комнате с трубкой в руке.

- Плохо работаете, товарыщ Ежов, - сразу начал Сталин.
Ежов достал платок и протер мигом вспотевший лоб.
- У в-в-в-ас есть какие-то замечания? - дрожащим голосом произнес нарком.
- Есть замечания! Вы посмотрыте, что в магазинах делается, очереди сплошные!
- Но... это не по моей части, это к Наркомпищепрому или Наркомлегпрому, - уже почти обрадовался Ежов. - Пусть план повышают. Или еще что...
- Нэ спешите с выводами, товарищ Ежов, - Сталин многозначительно поднял вверх указательный палец. - Тут дело политическое. Вредительством и саботажем попахивает.

Лоб Ежова снова покрылся каплями пота. А Сталин продолжил:
- Вот смотрите, идет советский гражданин в магазин, допустим - за колбасой или за хлебом. А зачем они ему?
- Съесть? - неуверенно спросил Ежов.
- Да, съесть. Советский гражданин должен питаться, - согласился Сталин. - Но не все так просто... А если у него уже дома есть пища или он не голоден, зачем ему колбаса? Выходит, что гражданин собирается создавать дома пищевой запас, то есть - сомневается, что советская власть сможет его и дальше регулярно обеспечивать всем необходимым. И он встает в очередь. Хотя, если он сыт, то зачем нужно стоять и ждать? Можно пойти домой отдыхать, а когда проголодаешься, вот тогда и в магазин пойти.

Вождь затянулся трубкой и спросил:
- А о чем хочет сообщить окружающим советский гражданин, стоящий в очереди?
- Не знаю, - честно признался Ежов.
Сталин улыбнулся.
- Сообщить он хочет окружающим, что плохо советская власть о нем заботится, не любит его. И хорошо, если он это так со злости или от усталости думает. А если иностранные империалисты его наняли, чтобы он специально очереди создавал, проводя тем самым антисоветскую пропаганду? Как тогда нам быть?


- Искать диверсантов и расстреливать! - Ежов ударил кулаком по столу.
- Нэт, товарищ Ежов, вы не правы. Нужно просто ликвидировать очереди как явление, по всему Советскому Союзу. Тогда никто не сможет агитировать против советской власти. Да и граждане будут не на морозе стоять, а дома отдыхать, готовиться к новому трудовому дню.
- Но как? Вот, может, в следующей пятилетке Наркомпищепром... - вслух стал размышлять Ежов.
Сталин жестко произнес:
- Товарищ народный комиссар внутренних дел, вы что, сомнэваетесь, что советская промышленность может обеспечить граждан всем необходимым? Вы что, тоже ведете антисоветскую агитацию? Может вы - английский шпион?
- Никак нет, товарищ Сталин, я верен делу Ленина! - Ежов вскочил со стула и вытянулся по стойке смирно.

Вождь удовлетворенно кивнул.
- Присаживайтесь, товарищ нарком, мы вам доверяем, пока... Так вот, советская промышленность - самая лучшая в мире, а плановая экономика - самая правильная и разумная. Это граждане своей несознательностью, а подчас  - и злым умыслом создают очереди. А потому... А потому создание очередей следует приравнивать к антисоветской пропаганде и агитации. И карать за данное злодеяние в соответствии с советским уголовным кодексом, самым справедливым и гуманным в мире.
- Гениально, товарищ Сталин, - Ежов восхищенно глядел на вождя. - Чтобы вообще ни одна контра не толклась перед прилавком!

Сталин затянулся трубкой и вслух стал размышлять:
- Нэт, определенное ожидание допустимо. Отведем норму в десять человек от продавца до хвоста очереди. Если кто еще пристроится - сразу брать всех, да и везти на допрос. Шпионы, диверсанты и просто несознательные граждане не решаться тогда создавать очереди. Не будет очередей - не будет антисоветской агитации, да и люди свободно смогут покупать, что им нужно, без долгого ожидания.
- Товарищ Сталин, а как быть с Мавзолеем? - вдруг спросил Ежов?
- А что с Мавзолеем? - удивился Сталин.
- Ну, москвичи и гости столицы рвутся к Ленину, поклониться его великому гению.
Сталин на минуту нахмурился и махнул рукой:
- Для Мавзолея сделаем исключение. Никаких ограничений! Это даже хорошо, пусть все видят любовь советских людей к великому Ленину. Приступайте, товарищ Ежов к выполнению задачи!
- Есть! - Ежов встал, отдал честь и строевым шагом вышел из кабинета.

Нелегким выдался 1937 год для Ежова и всего НКВД. Сколько тайных врагов народа вдруг обнаружилось по всему Советскому Союзу! Они злонамеренно собирались около магазинов, создавали очереди. Как будто на всех граждан продуктов не хватит. Нет, определенно тут не обошлось без иностранных разведок. И это подтверждали сами задержанные. Многие, очень многие признавались на допросах в подвалах, что они шпионы и диверсанты.
Так за один только май 37-го в Ленинграде было раскрыто сто пятьдесят английских агентов, девяносто американских,  сорок немецких, сорок три финских шпиона и даже двое китайских! И у всех было одно задание - проводить антисоветскую агитацию путем создания очередей. А уж сознавшихся в проведении антисоветской пропаганды по собственной инициативе было не перечесть. В три смены трудились следователи. Круглосуточно работали строители на возведении новых лагерей в Сибири, куда отправлялись осужденные.

И все было не зря. К концу года почти пропали очереди, по всему Советскому Союзу. То ли всех врагов народа переловили, то ли сами они испугались, перестали очереди создавать. Граждане тоже проявляли бдительность и сразу сообщали куда следует, когда видели, если кто-то одиннадцатый к очереди пристраивался. Свободно и привольно стало в советских магазинах.

И вот вышел Сталин на очередную прогулку. Зашел в табачный магазин, папирос "Герцеговина Флор" прикупить - три человека к прилавку стоят. Решил конфет купить - два человека. За сосисками зашел - вообще никого. Благодать! Идет вождь по Тверской, ириски жует и улыбается. Любил он, когда народу хорошо. И люди советские его любили, за заботу о себе.