|
|
Пишет iv_g (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} iv_g)@ 2014-05-11 09:00:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
О российской науке
Американский мультимиллиардер Джордж Сорос, похоже, сильно ошибся, когда в начале 90-х скупал за «три копейки» новейшие разработки и идеи российских учёных. Сегодня ему вообще не пришлось бы на это тратиться. Более того, он бы ещё и заработал.
Реформа академической науки привела к тому, что отныне российский учёный обязан платить западным «дядям» из собственного кармана для того, чтобы отдать им информацию о своих научных открытиях. В противном случае он не будет считаться хорошим учёным в глазах медведевских чиновников и может быть уволен за профнепригодность.
Бред? Нет, это реальность.
Именно так сегодня устроены критерии, по которым Минобраз и новоявленное Федеральное агентство научных организаций (ФАНО) определяют эффективность работы академических институтов в целом и каждого отдельного исследователя в частности.
Главное требование, от которого зависит, будет ли существовать научная организация, дадут ли зарплату на следующий год специалисту, – это количество статей, опубликованных в журналах, индексируемых двумя зарубежными системами – «Скопус» (Scopus) и «Веб оф Сайенс» (Web of Science, WoS). И так называемый индекс Хирша (высчитывается по количеству ссылок на работы автора в других публикациях).
Как Scopus, так и Web of Science являются коммерческими проектами. Фактически это большие базы данных журнальных статей, к которым прилагаются инструменты для отслеживания «рейтинга» научных журналов и цитируемости авторов. Считается, чем чаще на статьи учёного ссылаются коллеги и чем круче журнал, в котором он публикуется, тем больше научные достижения исследователя.
Базой Scopus владеет известная книжная корпорация «Ельзевиер» (Elsevier). Базу WoS ведёт медиакомпания «Томпсон Рeйтерс» (Thomson Reuters). Рабочий язык обеих баз – английский. Журналы, которые учитываются в этих базах, в подавляющем большинстве англоязычные. Доля российских журналов ничтожна, причём индексируются в системе главным образом те отечественные издания, которые либо имеют англоязычную версию, либо сразу публикуются на этом «международном языке».
Характерно, что компании-владельцы баз данных сами являются крупными издателями. Например, тот же «Ельзевиер» издаёт более 1500 научных журналов, которые радушно, но небескорыстно раскрывают свои объятия авторам любой национальности. Но при условии, что те хотят обнародовать самые новые, важные и ранее нигде не публиковавшиеся результаты исследований.
Статьи принимаются к печати только после одобрения рецензентами, чьи имена обычно неизвестны. С одной стороны, эта система демонстрирует, что журнал публикует самый качественный научный продукт, прошедший проверку независимого экспертного сообщества. С другой стороны, редакция избавляет себя от личных разборок с авторами, чьи статьи не были приняты к публикации.
Правда, бывает, что рецензент отвергает чужую статью, а идеи использует в своей публикации. Такое случается, если по жизни автор и рецензент оказываются конкурентами в какой-то теме.
Впрочем, такие ситуации – это своего рода объективные издержки в конкурентной научной среде. Но ещё до того как статья попадёт к рецензентам, учёному придётся выложить немало долларов или евро, чтобы подготовить рукопись в соответствии с требованиями западных издательств.
Например, шанс на публикацию в журналах, индексируемых милыми сердцу медведевского правительства базами Scopus и WoS, имеют лишь статьи, написанные на безупречном английском языке. Если ваш английский не слишком хорош, придётся заплатить за перевод. Издательства с удовольствием помогут в этом деле или дадут контакты своих партнёров. За умеренную цену там проверят, отредактируют и доведут до ума английский перевод вашей статьи.
Выбор очень богатый. Одни предлагают платить «пословесно» – 7–18 центов за слово (2,5– 6,5 руб.). Другие «танцуют» от объёма рукописи – от 150 долл. (5,4 тыс. руб.) за текст менее 1500 слов до 400 долларов (14,4 тыс. руб.) за статью в 8–10 тыс. слов. В среднем на этом этапе придётся выложить 300–500 долларов. За скорость, разумеется, надбавка.
Необходимо также заранее запастить «справкой», что вы не списали у кого-то свою статью. Эта услуга стоит недорого – за 50 долларов ваш текст проверят на плагиат и дадут соответствующую бумажку.
Многие журналы берут деньги уже за то, что потрудятся открыть ваше письмо с заявкой на статью. Это называется «плата за приёмку», а точнее сказать – расходы за беспокойство. Ставка различна в зависимости от авторитета и, видимо, нахальства редакции. Если «Американский социологический обзор» (The American Sociological Review) просит скромные 25 долл. за рукопись, то журнал «Неврология» (The Journal of Neuroscience) – уже 125.
Если же вам улыбнулась удача и рецензенты порекомендовали статью к публикации, то это означает начало очередных трат. Придётся платить за разного рода «сопутствующие» услуги: редактирование, корректуру, обработку изображений и диаграмм, правильное оформление библиографических сносок, форматирование текста по стандартам журнала и так далее. Например, за обработку одного лишь цветного изображения в издательстве Оксфордского университета могут попросить 350 фунтов стерлингов. Это ни много ни мало 21 тыс. рублей, то есть официальная месячная зарплата ведущего научного специалиста в академическом институте.
Но самые большие деньги учёный должен выложить за то, чтобы его статья появилась в так называемом открытом доступе.
Дело в том, что стандартный цикл от представления рукописи в иноземный журнал до её публикации занимает 14–16 месяцев, а отчитываться отечественным учёным перед ФАНО и Минобрнауки требуется ежегодно. Поэтому возникает необходимость ускорить публикацию. Для этого и существует очередная редакционная услуга – плата за публикацию статьи в Интернете в открытом доступе до выхода печатного номера журнала.
Как деликатно написано на сайте всё того же издательства «Ельзевиер», средняя цена публикации статьи в открытом доступе варьируется от 500 до 5000 долл., но «нужно помнить, что журналы могут приплюсовать к этой сумме дополнительные расходы на обработку каждой печатной страницы и цветных иллюстраций».
Таким образом, чтобы ежегодно публиковать хотя бы одну статью в высокорейтинговом западном журнале, отечественный учёный должен заплатить иностранному дяде в среднем 100–150 тыс. рублей. Говорят, некоторые ведущие вузы и научные организации компенсируют такие расходы своим сотрудникам в случае успешной публикации. Но это означает лишь перекладывание трат из одного кармана в другой. А прибыль от операции всё равно получает западный бизнес.
Фактически реформа РАН не прекратила утечку мозгов, а вывела процесс на качественно новый уровень: учёные теперь должны приплачивать за своевременную переправку своих идей на Запад, чтобы считаться хорошими специалистами в России.
15 января 2014 года
Владимир Путин подписал перечень поручений по итогам заседания Совета по науке и образованию, состоявшегося 20 декабря 2013 года.
11 марта Российский научный фонд закончил прием заявок на получение грантов отдельными научными группами - по первому объявленному РНФ конкурсу. Среди ученых он получил название “маленький”, ибо предполагает финансирование в год до 5 миллионов рублей на группу. Следующие конкурсы фонд обещает провести на суммы гораздо большие. Но по мировым меркам и 5 млн рублей на 12 месяцев существенны, если учесть, что давать их будут три года подряд с возможностью пролонгации еще на два года.
“Много ли на 700 обещанных грантов оказалось претендентов и откуда они?” - сегодня на этот и другие вопросы по просьбе редакции отвечает генеральный директор РНФ Александр ХЛУНОВ.
- Претендентов оказалось гораздо больше, чем хотелось бы. Мы получили свыше 11 750 заявок, - говорит А.Хлунов. - По ряду направлений чуть ли не два десятка на один грант. Запрашиваемые суммы грантов отличались от максимальных 5 млн рублей. Исходя из этого скорее всего распределим не 700, а 800 и более грантов.
- И сумма каждого тогда, грубо говоря, усохнет с пяти миллионов рублей до трех в год?
- Нет, мы не должны сильно отходить от договоренностей, которые были достигнуты с РФФИ и РГНФ, - каждый из нас поддерживает разного рода проекты. РФФИ и РГНФ концентрируются как бы на посевном финансировании фундаментальных исследований, а РНФ, в соответствии со своей Программой деятельности, которую 13 марта принял Попечительский совет, поддерживает проекты мирового уровня. То есть для достижения серьезного научного результата обеспечивает долгосрочное (от трех до пяти лет) финансирование и предоставляет победителям организационные возможности спокойно работать. Но в конце обозначенного срока должен быть результат - публикация в высокорейтинговом издании. Так вот, по первой оценке, много заявок, которые могли бы быть поддержаны другими фондами. Отсюда огромная цифра - более 11 750 проектов...
- Это с теми, которые вам донесла после 11 марта “Почта России”? Ведь надо было представить печатный экземпляр заявки...
- Тут работали и “Почта России”, и DHL, и другие... Мы для себя определили, что любые спорные вопросы должны толковаться в пользу заявителя. Если на штемпеле отделения российской почты, обслуживающего фонд, стоит число до 12 марта, то даже если этот конверт будет принесен 17 марта, мы примем, ибо понимаем, что возникшие обстоятельства никак не зависят от заявителя. Если возникает спорная ситуация по процедуре и кто-то обращается в суд, мы обязаны предоставлять бумажный вариант.
- Вы прогнозируете много таких случаев?
- Нет, но это требование закона. Мы обязаны хранить эти заявки до истечения некоторого времени. Я с удовольствием перешел бы на электронные заявки в полном виде и надеюсь, что все необходимые подзаконные акты по Закону об электронной подписи будут приняты правительством. Тогда мы откажемся от этих прошнурованных листов с синими печатями, но пока базируемся на имеющемся законодательстве и должны строго его выполнять.
Так что дождемся заключений экспертного совета. Он в основной массе сформирован, и при получении последних согласий мы вот-вот вывесим на сайте его персональный состав. Лавина заявок объясняется тем, что в последние месяцы никто не заявлял новых научных конкурсов, финансируемых из бюджета (а в фундаментальных исследованиях речь всегда идет о бюджете), и этот вакуум вызвал обостренный спрос. Мы, наверное, один из немногих источников, куда обратились за поддержкой все научные коллективы страны. По некоторым отраслям знания конкурс приближается к 20 и выше...
- Это по каким?
- По гуманитарным исследованиям получили искривленную картинку - свыше 3000 заявок. Как с ними теперь быть? Одни ученые говорят, что мы должны выполнить миссию поддержки эксклюзивных научных проектов, позволяющих достичь мирового результата. Другие настаивают, что наша миссия - сохранение отечественной науки. То есть надо всем раздать какие-то деньги. В конкурсной документации, если обратили внимание, для гуманитариев вместо публикаций в Web of Science мы сделали достаточным цитирование в РИНЦ. В расчете на то, что со временем в РИНЦ будут входить только те журналы, которые имеют систему экспертизы поступающих к ним статей. Такие журналы должны получать бюджетную поддержку, есть соответствующее Поручение Президента России по итогам декабрьского заседания Совета при Президенте по науке и образованию. Это могло бы стать первым фильтром, который снизит огромную нагрузку на систему экспертизы.
- Планируете ли вы привлекать экспертов РГНФ?
- Мы получили от РГНФ базу экспертов и обратились к ним с просьбой принять участие в экспертизе заявок. Многие согласились. Сейчас наш корпус экспертов - более 3 тысяч российских ученых, и мы еще активно наращиваем зарубежную составляющую этого коллектива.
- В основном из числа тех, кто уехал от нас?
- Да, мы к ним обратились письменно, часть согласилась, часть - нет. В основном по причине своих больших научных планов. Мы с уважением относимся и к тем, кто согласился, и к тем, кто отказался.
- Как, судя по заявкам, распространена по стране научная активность - по округам, ведомствам? Представители каких направлений научной деятельности “спят”, а какие пребывают в тонусе и реагируют быстро?
- Про гуманитарные и социальные науки говорил - подали более 30% заявок. Неплохо представлены физика, химия - примерно по 12%. Здесь наша страна до сих пор выглядит достойно с точки зрения открытости исследований. Меньше, чем ожидали, оказалось заявок по биологии, наукам о жизни - вместе не превысили 10%. Отрадно, что исследования для медицины дали порядка 9% заявок, неплохо представлены науки о Земле - 6,5%. Математика и информатика - примерно по 7%. Меньше, чем ожидали, представлены сельскохозяйственные науки и науки о продуктах питания. Здесь формируется заказ со стороны общества, но количество заявок едва превысило 1%. Мы рассчитывали на большее. Это, правда, следствие того, что исторически у нас не практиковали приглашать научные коллективы из институтов РАСХН участвовать в конкурсах РФФИ. Надо будет поощрять ученых из институтов сельскохозяйственной академии и аграрных вузов подавать заявки, обучать их этому навыку.
- Может, они больше ориентированы на нужды регионов?
- В английском языке есть понятие regional studies, и мы два десятилетия назад хорошо освоили эти региональные исследования в разных областях наук. Другое дело, что почему-то по ним не было практики отправлять статьи в зарубежные издания. Надо требовать публикационной активности и на английском языке. Конечно, это вопрос не одного дня. Многим научным коллективам нужно будет пересмотреть практику работы - провести некое разделение между хозяйственной деятельностью, которая есть и важна, и фундаментальными исследованиями. А они есть. Например, Всероссийский институт растениеводства им. Н.И.Вавилова в Санкт-Петербурге, его работы широко цитируются. Да и еще есть ряд институтов. Стимулируйте публикационную активность в рамках Web of Science, и она прорастет. Стыдно твердить о том, что нас никто нигде не пускает. Я за то, чтобы развивался русский язык, но в рамках своей отрасли знания надо писать и на английском. Нельзя в изгоях держать целые отрасли знания. Они должны так же достойно выглядеть, как и физика, математика, информатика и т.д.
- Тем более что, так же как физика, они сегодня формируют национальную безопасность... А как выступили территории?
- Центральный федеральный округ - 43%, лидирует Москва, активны Приволжский федеральный округ, Северо-Западный. Увидели, что у нас наука действительно, что называется, прирастает Сибирью - почти 16% по заявкам. Прогнозируем, что это хорошие проекты. Отрадно, что и Дальний Восток выступил несколько лучше обычного - 4%. Но нам важно, чтобы заявки получили поддержку и со стороны экспертного совета. По типам заявителей - из РАН или высшей школы - я бы не стал смотреть. Недостоверная будет картина: в МГУ, например, более 300 академиков и членкоров РАН работают. Как их заявки поделить на вузовские и академические? Надеюсь, лет через десять мы об этом и думать не будем.
- А как с квотами по направлениям в конкурсах?
- Мы приняли решение по квотам, и Попечительский совет дал нам право небольшой корректировки по результатам заявочной кампании и самой экспертизы - когда у нас не хватает денег для одного гранта, сделать так, чтобы он состоялся. Решение отражает общую ситуацию, сложившуюся уже исторически в России по опыту работы РФФИ и РГНФ. Лидируют отрасли знания, связанные с науками о жизни, в общей сложности они тянут на 50% (здесь и биология, и фундаментальные исследования для медицины, и науки о Земле). Хотели сначала больше дать на сельхознауки, но потом корректировали в ходе заявочной кампании. Через год-два рассчитываем получить свою статистику, собственное понимание, возможно, и квоты тогда станут меняться - это ведь рабочий момент. Важнее другое: у нас зарегистрировались более 108 000 российских ученых, желающих сотрудничать с фондом. Вот эта база для нас - самая большая ценность.
- Экспертный совет, говорите, начинает работу. А у фонда он будет один или несколько?
- 13 марта Попечительский совет определился, что по четырем конкурсам - поддержка научных групп, существующих научных лабораторий, новых лабораторий и международных научных групп - будет один экспертный совет, председателем которого является А.Клименко. Кстати, здесь Попечительский совет, проведя сложную процедуру отбора, принял решение по поводу списка координаторов секций по отраслям знания. Они дали согласие, и это радует, так как это ключевые фигуры в новой системе экспертизы. Мне их, признаться, даже жалко: они работают не за зарплату и наверняка не получат никакой похвалы со стороны тех, кому присудят гранты. Победители, скорее всего, будут думать, что так и должно быть. А вот большое количество тех, кто денег не получит, будут выражать недовольство. Это при огромной ответственности за правильное решение и перед страной, и перед научным сообществом.
По конкурсу же поддержки программ развития научных и образовательных учреждений на 150 млн рублей будет отдельный экспертный совет. Мы сейчас попробуем реализовать правила, по которым он будет формироваться, но окончательное решение о поддержке проектов де-факто будет приниматься по критериям, специально установленным Попечительским советом.
- А на что пойдут деньги следующего года - дополнительные 5 млрд рублей?
- Это мы начнем обсуждать, когда во втором чтении пройдет Закон о бюджете и мы поймем, что эти деньги у нас реально будут.
- На днях объявлен второй конкурс - не на 5, а на 20 млн рублей в год для существующих лабораторий. Что здесь нового, кроме адреса и стоимости работы?
- Мы повысили входные пороги публикационной активности и по Web of Sсience, и по РИНЦ. Сделали период анализа пятилетним, отказались от такого требования - участие студента или аспиранта. Оно появилось, когда не были доведены до академических институтов контрольные цифры по аспирантуре в связи с отсутствием лицензирования образовательных программ послевузовского образования. Надеюсь, будут внесены необходимые поправки в Закон об образовании. Возможно, тогда появится такое понятие, как научная аспирантура, не только образовательная. А пока в конкурсе по существующим лабораториям с тем, чтобы избежать этих казусов, мы ввели понятие молодых ученых - до 39 лет. Снизились накладные расходы организаций. Если раньше по научным группам они могли равняться 15%, то теперь - до 10%. Сделали это осознанно, понимая, что эти расходы касаются оплаты труда сотрудников бухгалтерии, финансово-экономической части, а не ученых... Пусть больше денег идет на науку. При нынешней электронной системе бухгалтерия с одинаковой легкостью может обеспечивать обсчет гранта что на 400 тысяч, что на 20 млн рублей. Нагрузка не увеличивается, хотя, наверное, это вызовет у целого ряда руководителей непонимание.
- Если у вас не будет много отчетности, это оправдано...
- Мы не просим много отчетности. Я уже неоднократно говорил, что для нас, в первую очередь, важен качественный результат, выраженный в сильных публикациях. Важно признание мирового научного сообщества.
- Удается РНФ взаимодействовать с ФАНО?
- Ну, а как можно объявлять конкурсы по поддержке научных организаций без взаимодействия с ФАНО, коему научные организации подведомственны? Я надеюсь, что со временем при отлаженной системе экспертизы, к которой есть доверие и со стороны ФАНО и РАН, мы сумеем организовать совместные конкурсы, причем интегрировать в них бюджетные возможности. Например, если мы рассматриваем программы развития академических институтов, важно, чтобы ФАНО также участвовало в принятии решений и, может, добавило финансирования ради достижения более эффективного результата. Правда, это, что называется, планы на будущее, ибо потребует отдельного решения, детализации. Единственное - не хотелось бы возвращаться к тем ситуациям, когда отчеты по расходованию средств по бюджетной классификации превалируют над научной составляющей.
- Вас что-нибудь тревожит в развитии фонда, ему что-то мешает крепнуть?
- Наоборот, я очень благодарен Попечительскому совету. Как ни странно, этот руководящий орган фонда, проведя пять заседаний за без малого четыре месяца, оказал нам огромную конструктивную поддержку. Люди неформально относятся к делу, вникают в проекты документов, критично обсуждают, делают замечания, правят генерального директора - и очень этим помогают. Заседания Попечительского совета подчас длятся дольше трех с половиной часов, но всегда дают результат.
- А штат-то фонда уже набрали полностью?
- Нет, здесь мы не торопимся, сейчас в штате около 30 человек. Мы переходим на второй этап развития фонда - экспертизу, этот блок придется укрупнить. Попечительский совет разрешил нам довести численность до 50 человек - заявок-то многие тысячи. Постараемся подобрать людей из научных организаций, чтобы не возникало препятствий для общения с учеными. По мере появления вакансий соответствующая информация появляется на нашем сайте.
http://www.poisknews.ru/theme/science-p
Из ЖЖ Alexei Ivanov
Имел вчера беседу с одним пожилым профессором. Он сказал, что все-таки не согласен, что надо публиковаться за рубежом, что этим мы поддерживаем и увеличиваем рейтинг их науки (чьей правда я не догадался спросить, кто такие "их"). Я же возражал, что если не публиковаться за рубежом, то рейтинга у нашей науки просто не будет вообще. В качестве аргумента, он меня спросил,
- вот если иванов опубликуется в Science, увеличит ли он рейтинг Science или поднимет рейтинг иванова?
- конечно хорошей статьей иванов увеличит рейтинг Science, но поскольку рейтиг Science несопоставимо больше рейтинга иванова, то рейтинг иванова при этом увеличится во много раз больше. От этого ивановы всего мира стремятся опубликоваться в Science. Однако если бы рейтинг иванова был выше или сопоставим с рейтингом Science, то он мог бы отказаться там публиковаться ...
- такого наверное не бывает?
- ну почему же, например нобелевский лауреат Х отказался публиковаться в журналах Nature Publishing Group ...
- Нобелевский лауреат, да. Но это уникальный случай.
- Профессора, какого-нибудь Гарварда, могут объявить бойкот журналам Elsevier, из-за их очень дорогой подписки, и регулярно это делают, потому что рейтинг Гарварда ...
кажется убедил. потом речь зашла о монографиях, что это важнее статей. ответил так,
- конечно монографии это крупные обобщения, я не против монографий. Я против того, чтобы количество крупных обобщений превышало число статей (с намеком на известные локальные случаи).
http://naukarus.livejournal.com/408193.h
Заполняя заявку на конкурс научных групп РНФ, мы пообещали опубликовать 1 монографию, 15 статей и оформить 1 патент. Срок 2.5 года, 15 млн рублей, 7 человек в проекте, двое из которых студенты (соответственно не ожидается, что они будут самостоятельно что-то писать). Из 15 статей мы пообещали:
1. одну в самом топовом журнале (Nature, Science или PNAS, как повезет),
2. пять в топовых журналах (EPSL, Geology, Earth. Sci. Rev., Quat. Sci. Rev., Quat. Geochron. и т.п.)
3. пять в нормальных международных журналах (J. As. Earth Sci., Quat. Int., Int. Geol. Rev. и т.п.) и
4. четыре в отечественных журналах и другой периодике для популяризации результатов проекта на русском языке.
Учитывая, что мы будем публиковаться и не только по этому проекту, может быть общее число статей на наш коллектив еще увеличится раза в два.
Пару дней назад мне попались заявки на создание совместных лабораторий Новосибирского гос ун-та и академических институтов. Там победители обещают за тот же срок и 2-5 раз меньшее финансирование от 45 до 127 публикаций со средним импакт-фактором журналов, где это будет опубликовано 2-2.5. Ничем иным, как профанацией, я это назвать не могу. Я никого не обвиняю, просто констатирую. Все мы, я не исключение, в подобной профанации участвовали/участвуем.
http://naukarus.livejournal.com/400577.h
Сколько нужно на группу денег с нуля
Давайте посчитаем, сколько нужно денег для создания группы с нуля.
Предположим минимально разумное число - 5 человек. Это полностью независимая группа, у нее нет никаких других источников финансирования, нет оборудования, нет оргтехники, помещений, ничего. Задела тоже нет, точнее задел конечно же есть, но тот материал, который уже наработан до уровня подготовки статьи, не учитывается. Область знания - геология. Обычная такая геология. Может быть немножко с рудным уклоном или наоборот - опасные процессы, но чистая фундаменталка, без явного выхода в прикладную часть, хотя с шансами получать какие то хоздоговоры. У группы стоит основная задача - выдавать в год не менее 5 статей. Две в журналах условного топ-10% (EPSL, Geology, J.Petrol, Lithos и т.п.), две - в топ 25% (Terra Nova, J Asian Earth Sci, Geol Mag и т.п.), и еще одну в 50%+ (имя им легион, отечественных журналов там правда нет, наиболее близко подкрались "Петрология" и "Геология и геофизика").
Итак, главная статья расходов оказывается зарплата. Поскольку группа будет работать на конкурентном международном уровне, средняя зарплата, наруки, должна составлять порядка 60 тыс. рублей в месяц. Для простоты, с налогами - 120 тыс. рублей. В год на пять человек с учетом регресса в налогобложении пусть будут круглые 7 млн рублей в год. Руководителю группы по совместительству приходится еще вести всю бухгалтерию, заниматься налогами и прочими времязатратными вещами, в ином случае нужно добавит еще хотя бы пол миллиона рублей на бухгалтера и секретаря в одном флаконе.
Людям надо где-то и на чем то сидеть, пользоваться какой-то оргтехникой, тратить деньги на канцелярию, почтовые расходы и прочие мелочи. Эту часть можно разделить на две - единоразовые траты и ежемесячную аренду.
Аренда, чтобы разместить в более менее комфортных, пусть и не шикарных условиях, будет составлять со всеми коммунальными платежами в год от полумиллиона до миллиона рублей.
Зараз надо будет закупить мебель, оргтехнику, кой-какие ништяки. Это будут единовремненных опять-таки от пол миллиона до миллиона рублей.
Необходимо хотябы по минимуму иметь бинокуляр и поляризационный микроскоп. Еще миллион, с учетом того, что куплено будет какое-нибудь б/у.
Траты на собственно исследования состоят из
а) полевых работ
б) аналитических работ
в) издательских работ + реклама.
а) Чтобы написать 5 статей, надо провести 3-5 экспедиции (с одного поля можно вытащить несколько публикаций даже без искусственного дробления материала, ну а уж если начать халтурить ... Халтурить впрочем не будем). Стоимость экспедиции может варировать от билета на электричку или полбака бензина на личном авто, до многих сотен тысяч рублей. Ограничим эту статью 500 тысячами рублей в год.
б) Привезенный каменный материал нужно раздробить, истереть, проанализировать. В обычных условиях для этого задействуются силы и возможности организации (даже если всю работу выполняет сам исследователь, все-равно используются имеющиеся для этого установки и приборы). В нашем случае все надо делать за деньги на стороне.
Первичная обработка одной пробы (дробление, истирание, шлифы) - 300-500 рублей.
Полный химанализ, включая микроэлементы - 3500 рублей.
Исследования минералов - шашка с сотней минералов обойдется тысяч в 10.
Датирование - в зависимости от метода и задачи (достаточно рутинной, чтобы можно было "купить датировку", во многих случаях датировку купить невозможно, так как сама датировка является "ноухау" под задачу и цены не имеет) от 18 тыс до 40 тыс. проба.
Для типичной геохимической статьи надо 20-40 проб, для геохронологической - 1-10 датировок. Предположим в одной статье у нас будет только геохимия, в одной геохимия плюс минералогия, в одной - геохимия плюс геохронология, в одной - только геохронология, в одной - все методы.
Грубо на пять статей аналитические исследования обойдутся в миллион рублей. Эту сумму можно сократить за счет совместных публикаций с аналитиками, но не более чем в два раза. Однако сократив расходы, таким образом, возникнет желание сделать побольше аналитики (мы ведь и так ужимаемся, возможно, в ущерб качеству). Так что - миллион на аналитику и никаких гвоздей.
в) Не будем публиковать цветные картинки или будем их публиковать только там, где это делают бесплатно. Не будем публиковаться в журналах, где требуют за это деньги (т.е. исключаем весь набор журналов AGU), но на конференции ездить надо. Причем в нашем случае - только международные. 5 поездок в год, каждый сотрудник должен сделать 1 доклад, желательно для максимального покрытия, на 5 разных конференциях. Полмиллиона надо. Опять-таки, берем по минимуму.
Итого, на группу в 5 человек надо в год не меньше 10 миллионов рублей плюс порядка 2 миллионов рублей единоразово в первый год.
Это минимум, за который можно получить 5 статей в нормальных международных журналах в моей, достаточно массовой, области знания. Сокращение такой суммы возможно только за счет скрытого бюджетного финансирования, ухудшения условий работы и снижения качества.
http://naukarus.livejournal.com/383319.h
Результаты заявочной кампании на получение грантов РНФ по приоритетному направлению деятельности Фонда «Проведение фундаментальных научных исследований и поисковых научных исследований отдельными научными группами»
Всего на конкурс на получение грантов РНФ по приоритетному направлению деятельности Фонда «Проведение фундаментальных научных исследований и поисковых научных исследований отдельными научными группами» поступило 11 775 заявок. На конкурс на получение грантов РНФ по приоритетному направлению деятельности Фонда «Проведение фундаментальных научных исследований и поисковых научных исследований отдельными научными группами» в качестве участников проектов заявлено 108 024 человека
http://www.rscf.ru/sites/default/fi
Американский мультимиллиардер Джордж Сорос, похоже, сильно ошибся, когда в начале 90-х скупал за «три копейки» новейшие разработки и идеи российских учёных. Сегодня ему вообще не пришлось бы на это тратиться. Более того, он бы ещё и заработал.
Реформа академической науки привела к тому, что отныне российский учёный обязан платить западным «дядям» из собственного кармана для того, чтобы отдать им информацию о своих научных открытиях. В противном случае он не будет считаться хорошим учёным в глазах медведевских чиновников и может быть уволен за профнепригодность.
Бред? Нет, это реальность.
Именно так сегодня устроены критерии, по которым Минобраз и новоявленное Федеральное агентство научных организаций (ФАНО) определяют эффективность работы академических институтов в целом и каждого отдельного исследователя в частности.
Главное требование, от которого зависит, будет ли существовать научная организация, дадут ли зарплату на следующий год специалисту, – это количество статей, опубликованных в журналах, индексируемых двумя зарубежными системами – «Скопус» (Scopus) и «Веб оф Сайенс» (Web of Science, WoS). И так называемый индекс Хирша (высчитывается по количеству ссылок на работы автора в других публикациях).
Как Scopus, так и Web of Science являются коммерческими проектами. Фактически это большие базы данных журнальных статей, к которым прилагаются инструменты для отслеживания «рейтинга» научных журналов и цитируемости авторов. Считается, чем чаще на статьи учёного ссылаются коллеги и чем круче журнал, в котором он публикуется, тем больше научные достижения исследователя.
Базой Scopus владеет известная книжная корпорация «Ельзевиер» (Elsevier). Базу WoS ведёт медиакомпания «Томпсон Рeйтерс» (Thomson Reuters). Рабочий язык обеих баз – английский. Журналы, которые учитываются в этих базах, в подавляющем большинстве англоязычные. Доля российских журналов ничтожна, причём индексируются в системе главным образом те отечественные издания, которые либо имеют англоязычную версию, либо сразу публикуются на этом «международном языке».
Характерно, что компании-владельцы баз данных сами являются крупными издателями. Например, тот же «Ельзевиер» издаёт более 1500 научных журналов, которые радушно, но небескорыстно раскрывают свои объятия авторам любой национальности. Но при условии, что те хотят обнародовать самые новые, важные и ранее нигде не публиковавшиеся результаты исследований.
Статьи принимаются к печати только после одобрения рецензентами, чьи имена обычно неизвестны. С одной стороны, эта система демонстрирует, что журнал публикует самый качественный научный продукт, прошедший проверку независимого экспертного сообщества. С другой стороны, редакция избавляет себя от личных разборок с авторами, чьи статьи не были приняты к публикации.
Правда, бывает, что рецензент отвергает чужую статью, а идеи использует в своей публикации. Такое случается, если по жизни автор и рецензент оказываются конкурентами в какой-то теме.
Впрочем, такие ситуации – это своего рода объективные издержки в конкурентной научной среде. Но ещё до того как статья попадёт к рецензентам, учёному придётся выложить немало долларов или евро, чтобы подготовить рукопись в соответствии с требованиями западных издательств.
Например, шанс на публикацию в журналах, индексируемых милыми сердцу медведевского правительства базами Scopus и WoS, имеют лишь статьи, написанные на безупречном английском языке. Если ваш английский не слишком хорош, придётся заплатить за перевод. Издательства с удовольствием помогут в этом деле или дадут контакты своих партнёров. За умеренную цену там проверят, отредактируют и доведут до ума английский перевод вашей статьи.
Выбор очень богатый. Одни предлагают платить «пословесно» – 7–18 центов за слово (2,5– 6,5 руб.). Другие «танцуют» от объёма рукописи – от 150 долл. (5,4 тыс. руб.) за текст менее 1500 слов до 400 долларов (14,4 тыс. руб.) за статью в 8–10 тыс. слов. В среднем на этом этапе придётся выложить 300–500 долларов. За скорость, разумеется, надбавка.
Необходимо также заранее запастить «справкой», что вы не списали у кого-то свою статью. Эта услуга стоит недорого – за 50 долларов ваш текст проверят на плагиат и дадут соответствующую бумажку.
Многие журналы берут деньги уже за то, что потрудятся открыть ваше письмо с заявкой на статью. Это называется «плата за приёмку», а точнее сказать – расходы за беспокойство. Ставка различна в зависимости от авторитета и, видимо, нахальства редакции. Если «Американский социологический обзор» (The American Sociological Review) просит скромные 25 долл. за рукопись, то журнал «Неврология» (The Journal of Neuroscience) – уже 125.
Если же вам улыбнулась удача и рецензенты порекомендовали статью к публикации, то это означает начало очередных трат. Придётся платить за разного рода «сопутствующие» услуги: редактирование, корректуру, обработку изображений и диаграмм, правильное оформление библиографических сносок, форматирование текста по стандартам журнала и так далее. Например, за обработку одного лишь цветного изображения в издательстве Оксфордского университета могут попросить 350 фунтов стерлингов. Это ни много ни мало 21 тыс. рублей, то есть официальная месячная зарплата ведущего научного специалиста в академическом институте.
Но самые большие деньги учёный должен выложить за то, чтобы его статья появилась в так называемом открытом доступе.
Дело в том, что стандартный цикл от представления рукописи в иноземный журнал до её публикации занимает 14–16 месяцев, а отчитываться отечественным учёным перед ФАНО и Минобрнауки требуется ежегодно. Поэтому возникает необходимость ускорить публикацию. Для этого и существует очередная редакционная услуга – плата за публикацию статьи в Интернете в открытом доступе до выхода печатного номера журнала.
Как деликатно написано на сайте всё того же издательства «Ельзевиер», средняя цена публикации статьи в открытом доступе варьируется от 500 до 5000 долл., но «нужно помнить, что журналы могут приплюсовать к этой сумме дополнительные расходы на обработку каждой печатной страницы и цветных иллюстраций».
Таким образом, чтобы ежегодно публиковать хотя бы одну статью в высокорейтинговом западном журнале, отечественный учёный должен заплатить иностранному дяде в среднем 100–150 тыс. рублей. Говорят, некоторые ведущие вузы и научные организации компенсируют такие расходы своим сотрудникам в случае успешной публикации. Но это означает лишь перекладывание трат из одного кармана в другой. А прибыль от операции всё равно получает западный бизнес.
Фактически реформа РАН не прекратила утечку мозгов, а вывела процесс на качественно новый уровень: учёные теперь должны приплачивать за своевременную переправку своих идей на Запад, чтобы считаться хорошими специалистами в России.
15 января 2014 года
Владимир Путин подписал перечень поручений по итогам заседания Совета по науке и образованию, состоявшегося 20 декабря 2013 года.
11 марта Российский научный фонд закончил прием заявок на получение грантов отдельными научными группами - по первому объявленному РНФ конкурсу. Среди ученых он получил название “маленький”, ибо предполагает финансирование в год до 5 миллионов рублей на группу. Следующие конкурсы фонд обещает провести на суммы гораздо большие. Но по мировым меркам и 5 млн рублей на 12 месяцев существенны, если учесть, что давать их будут три года подряд с возможностью пролонгации еще на два года.
“Много ли на 700 обещанных грантов оказалось претендентов и откуда они?” - сегодня на этот и другие вопросы по просьбе редакции отвечает генеральный директор РНФ Александр ХЛУНОВ.
- Претендентов оказалось гораздо больше, чем хотелось бы. Мы получили свыше 11 750 заявок, - говорит А.Хлунов. - По ряду направлений чуть ли не два десятка на один грант. Запрашиваемые суммы грантов отличались от максимальных 5 млн рублей. Исходя из этого скорее всего распределим не 700, а 800 и более грантов.
- И сумма каждого тогда, грубо говоря, усохнет с пяти миллионов рублей до трех в год?
- Нет, мы не должны сильно отходить от договоренностей, которые были достигнуты с РФФИ и РГНФ, - каждый из нас поддерживает разного рода проекты. РФФИ и РГНФ концентрируются как бы на посевном финансировании фундаментальных исследований, а РНФ, в соответствии со своей Программой деятельности, которую 13 марта принял Попечительский совет, поддерживает проекты мирового уровня. То есть для достижения серьезного научного результата обеспечивает долгосрочное (от трех до пяти лет) финансирование и предоставляет победителям организационные возможности спокойно работать. Но в конце обозначенного срока должен быть результат - публикация в высокорейтинговом издании. Так вот, по первой оценке, много заявок, которые могли бы быть поддержаны другими фондами. Отсюда огромная цифра - более 11 750 проектов...
- Это с теми, которые вам донесла после 11 марта “Почта России”? Ведь надо было представить печатный экземпляр заявки...
- Тут работали и “Почта России”, и DHL, и другие... Мы для себя определили, что любые спорные вопросы должны толковаться в пользу заявителя. Если на штемпеле отделения российской почты, обслуживающего фонд, стоит число до 12 марта, то даже если этот конверт будет принесен 17 марта, мы примем, ибо понимаем, что возникшие обстоятельства никак не зависят от заявителя. Если возникает спорная ситуация по процедуре и кто-то обращается в суд, мы обязаны предоставлять бумажный вариант.
- Вы прогнозируете много таких случаев?
- Нет, но это требование закона. Мы обязаны хранить эти заявки до истечения некоторого времени. Я с удовольствием перешел бы на электронные заявки в полном виде и надеюсь, что все необходимые подзаконные акты по Закону об электронной подписи будут приняты правительством. Тогда мы откажемся от этих прошнурованных листов с синими печатями, но пока базируемся на имеющемся законодательстве и должны строго его выполнять.
Так что дождемся заключений экспертного совета. Он в основной массе сформирован, и при получении последних согласий мы вот-вот вывесим на сайте его персональный состав. Лавина заявок объясняется тем, что в последние месяцы никто не заявлял новых научных конкурсов, финансируемых из бюджета (а в фундаментальных исследованиях речь всегда идет о бюджете), и этот вакуум вызвал обостренный спрос. Мы, наверное, один из немногих источников, куда обратились за поддержкой все научные коллективы страны. По некоторым отраслям знания конкурс приближается к 20 и выше...
- Это по каким?
- По гуманитарным исследованиям получили искривленную картинку - свыше 3000 заявок. Как с ними теперь быть? Одни ученые говорят, что мы должны выполнить миссию поддержки эксклюзивных научных проектов, позволяющих достичь мирового результата. Другие настаивают, что наша миссия - сохранение отечественной науки. То есть надо всем раздать какие-то деньги. В конкурсной документации, если обратили внимание, для гуманитариев вместо публикаций в Web of Science мы сделали достаточным цитирование в РИНЦ. В расчете на то, что со временем в РИНЦ будут входить только те журналы, которые имеют систему экспертизы поступающих к ним статей. Такие журналы должны получать бюджетную поддержку, есть соответствующее Поручение Президента России по итогам декабрьского заседания Совета при Президенте по науке и образованию. Это могло бы стать первым фильтром, который снизит огромную нагрузку на систему экспертизы.
- Планируете ли вы привлекать экспертов РГНФ?
- Мы получили от РГНФ базу экспертов и обратились к ним с просьбой принять участие в экспертизе заявок. Многие согласились. Сейчас наш корпус экспертов - более 3 тысяч российских ученых, и мы еще активно наращиваем зарубежную составляющую этого коллектива.
- В основном из числа тех, кто уехал от нас?
- Да, мы к ним обратились письменно, часть согласилась, часть - нет. В основном по причине своих больших научных планов. Мы с уважением относимся и к тем, кто согласился, и к тем, кто отказался.
- Как, судя по заявкам, распространена по стране научная активность - по округам, ведомствам? Представители каких направлений научной деятельности “спят”, а какие пребывают в тонусе и реагируют быстро?
- Про гуманитарные и социальные науки говорил - подали более 30% заявок. Неплохо представлены физика, химия - примерно по 12%. Здесь наша страна до сих пор выглядит достойно с точки зрения открытости исследований. Меньше, чем ожидали, оказалось заявок по биологии, наукам о жизни - вместе не превысили 10%. Отрадно, что исследования для медицины дали порядка 9% заявок, неплохо представлены науки о Земле - 6,5%. Математика и информатика - примерно по 7%. Меньше, чем ожидали, представлены сельскохозяйственные науки и науки о продуктах питания. Здесь формируется заказ со стороны общества, но количество заявок едва превысило 1%. Мы рассчитывали на большее. Это, правда, следствие того, что исторически у нас не практиковали приглашать научные коллективы из институтов РАСХН участвовать в конкурсах РФФИ. Надо будет поощрять ученых из институтов сельскохозяйственной академии и аграрных вузов подавать заявки, обучать их этому навыку.
- Может, они больше ориентированы на нужды регионов?
- В английском языке есть понятие regional studies, и мы два десятилетия назад хорошо освоили эти региональные исследования в разных областях наук. Другое дело, что почему-то по ним не было практики отправлять статьи в зарубежные издания. Надо требовать публикационной активности и на английском языке. Конечно, это вопрос не одного дня. Многим научным коллективам нужно будет пересмотреть практику работы - провести некое разделение между хозяйственной деятельностью, которая есть и важна, и фундаментальными исследованиями. А они есть. Например, Всероссийский институт растениеводства им. Н.И.Вавилова в Санкт-Петербурге, его работы широко цитируются. Да и еще есть ряд институтов. Стимулируйте публикационную активность в рамках Web of Science, и она прорастет. Стыдно твердить о том, что нас никто нигде не пускает. Я за то, чтобы развивался русский язык, но в рамках своей отрасли знания надо писать и на английском. Нельзя в изгоях держать целые отрасли знания. Они должны так же достойно выглядеть, как и физика, математика, информатика и т.д.
- Тем более что, так же как физика, они сегодня формируют национальную безопасность... А как выступили территории?
- Центральный федеральный округ - 43%, лидирует Москва, активны Приволжский федеральный округ, Северо-Западный. Увидели, что у нас наука действительно, что называется, прирастает Сибирью - почти 16% по заявкам. Прогнозируем, что это хорошие проекты. Отрадно, что и Дальний Восток выступил несколько лучше обычного - 4%. Но нам важно, чтобы заявки получили поддержку и со стороны экспертного совета. По типам заявителей - из РАН или высшей школы - я бы не стал смотреть. Недостоверная будет картина: в МГУ, например, более 300 академиков и членкоров РАН работают. Как их заявки поделить на вузовские и академические? Надеюсь, лет через десять мы об этом и думать не будем.
- А как с квотами по направлениям в конкурсах?
- Мы приняли решение по квотам, и Попечительский совет дал нам право небольшой корректировки по результатам заявочной кампании и самой экспертизы - когда у нас не хватает денег для одного гранта, сделать так, чтобы он состоялся. Решение отражает общую ситуацию, сложившуюся уже исторически в России по опыту работы РФФИ и РГНФ. Лидируют отрасли знания, связанные с науками о жизни, в общей сложности они тянут на 50% (здесь и биология, и фундаментальные исследования для медицины, и науки о Земле). Хотели сначала больше дать на сельхознауки, но потом корректировали в ходе заявочной кампании. Через год-два рассчитываем получить свою статистику, собственное понимание, возможно, и квоты тогда станут меняться - это ведь рабочий момент. Важнее другое: у нас зарегистрировались более 108 000 российских ученых, желающих сотрудничать с фондом. Вот эта база для нас - самая большая ценность.
- Экспертный совет, говорите, начинает работу. А у фонда он будет один или несколько?
- 13 марта Попечительский совет определился, что по четырем конкурсам - поддержка научных групп, существующих научных лабораторий, новых лабораторий и международных научных групп - будет один экспертный совет, председателем которого является А.Клименко. Кстати, здесь Попечительский совет, проведя сложную процедуру отбора, принял решение по поводу списка координаторов секций по отраслям знания. Они дали согласие, и это радует, так как это ключевые фигуры в новой системе экспертизы. Мне их, признаться, даже жалко: они работают не за зарплату и наверняка не получат никакой похвалы со стороны тех, кому присудят гранты. Победители, скорее всего, будут думать, что так и должно быть. А вот большое количество тех, кто денег не получит, будут выражать недовольство. Это при огромной ответственности за правильное решение и перед страной, и перед научным сообществом.
По конкурсу же поддержки программ развития научных и образовательных учреждений на 150 млн рублей будет отдельный экспертный совет. Мы сейчас попробуем реализовать правила, по которым он будет формироваться, но окончательное решение о поддержке проектов де-факто будет приниматься по критериям, специально установленным Попечительским советом.
- А на что пойдут деньги следующего года - дополнительные 5 млрд рублей?
- Это мы начнем обсуждать, когда во втором чтении пройдет Закон о бюджете и мы поймем, что эти деньги у нас реально будут.
- На днях объявлен второй конкурс - не на 5, а на 20 млн рублей в год для существующих лабораторий. Что здесь нового, кроме адреса и стоимости работы?
- Мы повысили входные пороги публикационной активности и по Web of Sсience, и по РИНЦ. Сделали период анализа пятилетним, отказались от такого требования - участие студента или аспиранта. Оно появилось, когда не были доведены до академических институтов контрольные цифры по аспирантуре в связи с отсутствием лицензирования образовательных программ послевузовского образования. Надеюсь, будут внесены необходимые поправки в Закон об образовании. Возможно, тогда появится такое понятие, как научная аспирантура, не только образовательная. А пока в конкурсе по существующим лабораториям с тем, чтобы избежать этих казусов, мы ввели понятие молодых ученых - до 39 лет. Снизились накладные расходы организаций. Если раньше по научным группам они могли равняться 15%, то теперь - до 10%. Сделали это осознанно, понимая, что эти расходы касаются оплаты труда сотрудников бухгалтерии, финансово-экономической части, а не ученых... Пусть больше денег идет на науку. При нынешней электронной системе бухгалтерия с одинаковой легкостью может обеспечивать обсчет гранта что на 400 тысяч, что на 20 млн рублей. Нагрузка не увеличивается, хотя, наверное, это вызовет у целого ряда руководителей непонимание.
- Если у вас не будет много отчетности, это оправдано...
- Мы не просим много отчетности. Я уже неоднократно говорил, что для нас, в первую очередь, важен качественный результат, выраженный в сильных публикациях. Важно признание мирового научного сообщества.
- Удается РНФ взаимодействовать с ФАНО?
- Ну, а как можно объявлять конкурсы по поддержке научных организаций без взаимодействия с ФАНО, коему научные организации подведомственны? Я надеюсь, что со временем при отлаженной системе экспертизы, к которой есть доверие и со стороны ФАНО и РАН, мы сумеем организовать совместные конкурсы, причем интегрировать в них бюджетные возможности. Например, если мы рассматриваем программы развития академических институтов, важно, чтобы ФАНО также участвовало в принятии решений и, может, добавило финансирования ради достижения более эффективного результата. Правда, это, что называется, планы на будущее, ибо потребует отдельного решения, детализации. Единственное - не хотелось бы возвращаться к тем ситуациям, когда отчеты по расходованию средств по бюджетной классификации превалируют над научной составляющей.
- Вас что-нибудь тревожит в развитии фонда, ему что-то мешает крепнуть?
- Наоборот, я очень благодарен Попечительскому совету. Как ни странно, этот руководящий орган фонда, проведя пять заседаний за без малого четыре месяца, оказал нам огромную конструктивную поддержку. Люди неформально относятся к делу, вникают в проекты документов, критично обсуждают, делают замечания, правят генерального директора - и очень этим помогают. Заседания Попечительского совета подчас длятся дольше трех с половиной часов, но всегда дают результат.
- А штат-то фонда уже набрали полностью?
- Нет, здесь мы не торопимся, сейчас в штате около 30 человек. Мы переходим на второй этап развития фонда - экспертизу, этот блок придется укрупнить. Попечительский совет разрешил нам довести численность до 50 человек - заявок-то многие тысячи. Постараемся подобрать людей из научных организаций, чтобы не возникало препятствий для общения с учеными. По мере появления вакансий соответствующая информация появляется на нашем сайте.
http://www.poisknews.ru/theme/science-p
Из ЖЖ Alexei Ivanov
Имел вчера беседу с одним пожилым профессором. Он сказал, что все-таки не согласен, что надо публиковаться за рубежом, что этим мы поддерживаем и увеличиваем рейтинг их науки (чьей правда я не догадался спросить, кто такие "их"). Я же возражал, что если не публиковаться за рубежом, то рейтинга у нашей науки просто не будет вообще. В качестве аргумента, он меня спросил,
- вот если иванов опубликуется в Science, увеличит ли он рейтинг Science или поднимет рейтинг иванова?
- конечно хорошей статьей иванов увеличит рейтинг Science, но поскольку рейтиг Science несопоставимо больше рейтинга иванова, то рейтинг иванова при этом увеличится во много раз больше. От этого ивановы всего мира стремятся опубликоваться в Science. Однако если бы рейтинг иванова был выше или сопоставим с рейтингом Science, то он мог бы отказаться там публиковаться ...
- такого наверное не бывает?
- ну почему же, например нобелевский лауреат Х отказался публиковаться в журналах Nature Publishing Group ...
- Нобелевский лауреат, да. Но это уникальный случай.
- Профессора, какого-нибудь Гарварда, могут объявить бойкот журналам Elsevier, из-за их очень дорогой подписки, и регулярно это делают, потому что рейтинг Гарварда ...
кажется убедил. потом речь зашла о монографиях, что это важнее статей. ответил так,
- конечно монографии это крупные обобщения, я не против монографий. Я против того, чтобы количество крупных обобщений превышало число статей (с намеком на известные локальные случаи).
http://naukarus.livejournal.com/408193.h
Заполняя заявку на конкурс научных групп РНФ, мы пообещали опубликовать 1 монографию, 15 статей и оформить 1 патент. Срок 2.5 года, 15 млн рублей, 7 человек в проекте, двое из которых студенты (соответственно не ожидается, что они будут самостоятельно что-то писать). Из 15 статей мы пообещали:
1. одну в самом топовом журнале (Nature, Science или PNAS, как повезет),
2. пять в топовых журналах (EPSL, Geology, Earth. Sci. Rev., Quat. Sci. Rev., Quat. Geochron. и т.п.)
3. пять в нормальных международных журналах (J. As. Earth Sci., Quat. Int., Int. Geol. Rev. и т.п.) и
4. четыре в отечественных журналах и другой периодике для популяризации результатов проекта на русском языке.
Учитывая, что мы будем публиковаться и не только по этому проекту, может быть общее число статей на наш коллектив еще увеличится раза в два.
Пару дней назад мне попались заявки на создание совместных лабораторий Новосибирского гос ун-та и академических институтов. Там победители обещают за тот же срок и 2-5 раз меньшее финансирование от 45 до 127 публикаций со средним импакт-фактором журналов, где это будет опубликовано 2-2.5. Ничем иным, как профанацией, я это назвать не могу. Я никого не обвиняю, просто констатирую. Все мы, я не исключение, в подобной профанации участвовали/участвуем.
http://naukarus.livejournal.com/400577.h
Сколько нужно на группу денег с нуля
Давайте посчитаем, сколько нужно денег для создания группы с нуля.
Предположим минимально разумное число - 5 человек. Это полностью независимая группа, у нее нет никаких других источников финансирования, нет оборудования, нет оргтехники, помещений, ничего. Задела тоже нет, точнее задел конечно же есть, но тот материал, который уже наработан до уровня подготовки статьи, не учитывается. Область знания - геология. Обычная такая геология. Может быть немножко с рудным уклоном или наоборот - опасные процессы, но чистая фундаменталка, без явного выхода в прикладную часть, хотя с шансами получать какие то хоздоговоры. У группы стоит основная задача - выдавать в год не менее 5 статей. Две в журналах условного топ-10% (EPSL, Geology, J.Petrol, Lithos и т.п.), две - в топ 25% (Terra Nova, J Asian Earth Sci, Geol Mag и т.п.), и еще одну в 50%+ (имя им легион, отечественных журналов там правда нет, наиболее близко подкрались "Петрология" и "Геология и геофизика").
Итак, главная статья расходов оказывается зарплата. Поскольку группа будет работать на конкурентном международном уровне, средняя зарплата, наруки, должна составлять порядка 60 тыс. рублей в месяц. Для простоты, с налогами - 120 тыс. рублей. В год на пять человек с учетом регресса в налогобложении пусть будут круглые 7 млн рублей в год. Руководителю группы по совместительству приходится еще вести всю бухгалтерию, заниматься налогами и прочими времязатратными вещами, в ином случае нужно добавит еще хотя бы пол миллиона рублей на бухгалтера и секретаря в одном флаконе.
Людям надо где-то и на чем то сидеть, пользоваться какой-то оргтехникой, тратить деньги на канцелярию, почтовые расходы и прочие мелочи. Эту часть можно разделить на две - единоразовые траты и ежемесячную аренду.
Аренда, чтобы разместить в более менее комфортных, пусть и не шикарных условиях, будет составлять со всеми коммунальными платежами в год от полумиллиона до миллиона рублей.
Зараз надо будет закупить мебель, оргтехнику, кой-какие ништяки. Это будут единовремненных опять-таки от пол миллиона до миллиона рублей.
Необходимо хотябы по минимуму иметь бинокуляр и поляризационный микроскоп. Еще миллион, с учетом того, что куплено будет какое-нибудь б/у.
Траты на собственно исследования состоят из
а) полевых работ
б) аналитических работ
в) издательских работ + реклама.
а) Чтобы написать 5 статей, надо провести 3-5 экспедиции (с одного поля можно вытащить несколько публикаций даже без искусственного дробления материала, ну а уж если начать халтурить ... Халтурить впрочем не будем). Стоимость экспедиции может варировать от билета на электричку или полбака бензина на личном авто, до многих сотен тысяч рублей. Ограничим эту статью 500 тысячами рублей в год.
б) Привезенный каменный материал нужно раздробить, истереть, проанализировать. В обычных условиях для этого задействуются силы и возможности организации (даже если всю работу выполняет сам исследователь, все-равно используются имеющиеся для этого установки и приборы). В нашем случае все надо делать за деньги на стороне.
Первичная обработка одной пробы (дробление, истирание, шлифы) - 300-500 рублей.
Полный химанализ, включая микроэлементы - 3500 рублей.
Исследования минералов - шашка с сотней минералов обойдется тысяч в 10.
Датирование - в зависимости от метода и задачи (достаточно рутинной, чтобы можно было "купить датировку", во многих случаях датировку купить невозможно, так как сама датировка является "ноухау" под задачу и цены не имеет) от 18 тыс до 40 тыс. проба.
Для типичной геохимической статьи надо 20-40 проб, для геохронологической - 1-10 датировок. Предположим в одной статье у нас будет только геохимия, в одной геохимия плюс минералогия, в одной - геохимия плюс геохронология, в одной - только геохронология, в одной - все методы.
Грубо на пять статей аналитические исследования обойдутся в миллион рублей. Эту сумму можно сократить за счет совместных публикаций с аналитиками, но не более чем в два раза. Однако сократив расходы, таким образом, возникнет желание сделать побольше аналитики (мы ведь и так ужимаемся, возможно, в ущерб качеству). Так что - миллион на аналитику и никаких гвоздей.
в) Не будем публиковать цветные картинки или будем их публиковать только там, где это делают бесплатно. Не будем публиковаться в журналах, где требуют за это деньги (т.е. исключаем весь набор журналов AGU), но на конференции ездить надо. Причем в нашем случае - только международные. 5 поездок в год, каждый сотрудник должен сделать 1 доклад, желательно для максимального покрытия, на 5 разных конференциях. Полмиллиона надо. Опять-таки, берем по минимуму.
Итого, на группу в 5 человек надо в год не меньше 10 миллионов рублей плюс порядка 2 миллионов рублей единоразово в первый год.
Это минимум, за который можно получить 5 статей в нормальных международных журналах в моей, достаточно массовой, области знания. Сокращение такой суммы возможно только за счет скрытого бюджетного финансирования, ухудшения условий работы и снижения качества.
http://naukarus.livejournal.com/383319.h
Результаты заявочной кампании на получение грантов РНФ по приоритетному направлению деятельности Фонда «Проведение фундаментальных научных исследований и поисковых научных исследований отдельными научными группами»
Всего на конкурс на получение грантов РНФ по приоритетному направлению деятельности Фонда «Проведение фундаментальных научных исследований и поисковых научных исследований отдельными научными группами» поступило 11 775 заявок. На конкурс на получение грантов РНФ по приоритетному направлению деятельности Фонда «Проведение фундаментальных научных исследований и поисковых научных исследований отдельными научными группами» в качестве участников проектов заявлено 108 024 человека
http://www.rscf.ru/sites/default/fi
