|
|
Пишет iv_g (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} iv_g)@ 2010-09-25 11:10:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Азербайджанская нефть: поиски равнодействующей (2001) - 1
Немного истории
Весь XX век для Азербайджана прошёл под знаком нефти. Со всеми искушениями и ложными надеждами, которые порождает ориентация страны на это, в конечном счёте, узкое и не воспроизводящее направление развитии экономики. За это время Азербайджан успел пережить два нефтяных бума: один в начале века, другой в середине 90-х. Один в составе Российской империи, другой уже в качестве независимого государства.
А конце далекого XIX века, когда в Баку и вокруг него возникли первые нефтяные промыслы, город стал менять своё лицо. Со всех концов Российской империи и из соседнего Ирана в Азербайджан стекались тысячи рабочих, находивших работу в бурно растущей отрасли. Демография свидетельствует, что население Баку в последней четверти XIX века увеличилось в 7,4 раза. Тогда же появились первые азербайджанцы-миллионеры, поднялись роскошные по тем временам жилые дома, появились электричество, телефон, лифты. Но любопытно, что многие из этих миллионеров-азербайджанцев, будучи плоть от плоти людьми патриархального общества, охотно переуступали свои промыслы шведским, русским и армянским предпринимателям, а сами покупали и строили предприятия лёгкой промышленности, табачные предприятия, мукомольные заводы. Возможно, в политическом плане они были не правы, уступая позиции не азербайджанцам. Но, с другой стороны, так они по-своему, интуитивно справлялись с проблемой, которая разрастётся и осознается позже и станет называться голландским синдромом. Но об этом - позже.
О нефти на Апшеронском полуострове упоминал ещё Геродот. Можно вспомнить версию о том, что Баку, или Атешибагуан, был центром зороастризма, а нынешняя Девичья башня - святилище семицветных огней. Она довольно правдоподобна, так как естественный газ из-под земли бьёт здесь уже тысячелетиями и не иссяк и сегодня. В средневековых войнах пользовались специальными зажигательными гранатами, наполненными нафта - нефтью. А в основном ее, как могли, использовали в хозяйстве, для бытовых нужд. В таком неспешном темпе прошли тысячелетия.
Эпический панегирик нефти Даниэла Ергина достиг слуха азербайджанца лишь в конце нашего века, ретроспективно: “Хотя современная история нефти началась во второй половине XIX века… XX век справедливо заслуживает название „века нефти“… это - история индивидуалистического народа, властных экономических сил, технологических изменений, политической борьбы, международных конфликтов и, действительно, грандиозных изменений…”. А вот воспользоваться нефтяными богатствами в тот момент, когда нефть действительно становилась двигателем прогресса, Азербайджану так и не удалось.
Здесь уместно вспомнить, что по теории циклов русского учёного Кондратьева в XX век к нормальному развитию индустриального общества смогли пробиться лишь страны, которые попали “в такт” очередному циклу и сделали ставку на нефть и моторостроение. Они и заняли лидирующее положение. Отдельные поражения и экономические спады не смогли существенно отразиться на развитии этих стран. (Немаловажно, конечно, и то, что эти общества имели уже достаточно основательный политический потенциал развития.)
К сожалению, Россия, в состав которой входил Азербайджан, не смогла воспользоваться своим историческим шансом. Развитие капитализма оборвалось, едва начавшись, и миру было преподнесено нечто новое - социалистическая революция. Возможно, как сейчас утверждают некоторые историки, потерявшая темп огромная империя, патриархальная в своей сути, просто не нашла иного способа самосохранения. Грандиозная социальная революция, которую осуществили большевики, предложив социуму вечно заманчивую идею тотального социального равенства, сохранила и расширила прежнее пространство империи. Впрочем, Азербайджан запомнил из этого времени 23 месяца собственной независимости, которая была отнята большевиками, но потеря которой практически была неизбежной - из-за той же беспощадной борьбы за нефтеносный регион.
Картина добычи нефти за сто лет, начиная с 1863 года, любопытна в том отношении, что она довольно адекватно отражает исторические сломы. Нефти ещё много, и естественное падение её добычи не является пока решающим фактором.
В годы Советской власти, искусно сочетавшей рабский труд миллионов людей и лозунги всеобщего равенства, индустриальный сектор получил мощное развитие. По-иному и быть не могло, так как СССР находился в глубокой изоляции. Нефть, электрификация и тяжёлая индустрия стали главными лозунгами социалистического общества. Баку был едва ли не единственным по тем временам нефтяным резервуаром Советов. Успешно осваивались новые месторождения, создавались учебные и научно-исследовательские центры. У моря отвоёвывались огромные территории вроде действующей и поныне бухты Ильича. Значение Баку в полной мере обнаружилось за годы второй мировой войны, когда в Азербайджане было добыто 75 миллионов тонн нефти, произведено 80 процентов общесоюзного бензина, 90 процентов - лигроина, 96 процентов - масел. В Азербайджане любят рассказывать, что в 1944 году в Москве было принято решение депортировать всех азербайджанцев в Среднюю Азию и предотвратить этот насильственный акт смог лишь тогдашний первый секретарь компартии Азербайджана М. Багиров. Однако ни одного документа, подтверждающего это, не существует. Скорее всего, этого не могло быть, по крайней мере, по двум причинам. Такая депортация могла бы привести к разрушению нефтяной отрасли. Хотя прослойка нефтяников была достаточно интернационализирована, её костяк составляли азербайджанцы. Кроме того, спустя год азербайджанцы оказались нужны для попытки экспансии СССР в Южный Азербайджан под предлогом поддержки национально-освободительного движения и возможного объединения двух Азербайджанов, которое, правда, не удалось по ряду причин, прежде всего внешних. Более того, есть любопытный документ того времени - письмо Багирова Сталину, датированное 1945 годом, где он просит разрешения использовать в нефтяной отрасли 80 тысяч азербайджанцев из Южного Азербайджана.
Доля Азербайджана в добыче нефти в СССР в довоенные и послевоенные годы, как мы видели, была весьма и весьма заметной. Но когда после войны стали активно осваивать новые месторождения в Татарии, Башкирии, Восточной Сибири, значение Баку стало снижаться. К началу 90-х годов азербайджанская нефть составляла всего лишь 2 процента от общей добычи в СССР.
И тем не менее в освоении этих новых месторождений основным кадровым костяком были азербайджанские нефтяники, как геологи и инженеры, так и рабочие. Не случайно, что из азербайджанской нефтяной школы вышли такие фигуры, как министр газовой промышленности СССР Сабит Оруджев, главный геолог Тюменнефти Фарман Салманов, президент “Лукойл” Вахид Алекперов. Сюда же следовало бы присовокупить целую обойму азербайджанских учёных, много сделавших для развития нефти и нефтехимии.
Позитивный “российский след” в азербайджанской нефтяной науке и индустрии сегодня упоминается реже прежнего. Но трудно не назвать здесь великого Д. И. Менделеева, изучавшего нефть на бакинских промыслах, И. М. Губкина, внесшего огромный вклад в геологическое изучение Каспия, великого Н. Д. Зелинского, который помог своему “талантливейшему”, как он писал, ученику Ю. Г. Мамедалиеву продвинуть вперёд как науку отечественную нефтехимию. Часть легенд вокруг раннего освоения каспийской нефти, конечно, не более чем выдумка большевиков - это А. Серебровский, М. Баринов (последний и сам пал жертвой репрессий). В пику большевистским выдвиженцам в Баку теперь поднимаются имена зарубежных капиталистов. Один из самых длинных проспектов Баку назван проспектом Нобеля.
Как бы то ни было, азербайджанская нефтяная промышленность до сих пор несёт в себе печать экстенсивного развития нефтяной отрасли Союза, и такой подход к развитию отрасли достиг своего апогея в 70-е годы. Стоит напомнить, что именно в это время в связи с небывало острым мировым нефтяным кризисом СССР фактически впервые был допущен на мировой рынок. Страна производила тогда около 600 миллионов тонн нефти (Россия производит сегодня вдвое меньше), львиная доля которой направлялась на экспорт. (Последний пик производства нефти в СССР приходится на 1988 год - 596 миллионов тонн, это - пятая часть мирового производства нефти.) Высшая партократия начала буквально проедать сырьевые запасы империи, накачивая заработанной валютой ВПК и создавая неслыханный для закрытой страны потребительский бум. Кризис отодвигался во времени, и за десять лет страна сумела “освоить” около 600 миллиардов долларов нефтепоступлений. Она была завалена иностранным импортом, что по мысли руководства должно было примирить общество с тоталитарным режимом. Эта цель отчасти была достигнута, что видно по ностальгическим воспоминаниям об этом времени.
Ворошить эту отшумевшую историю полезно, ибо цена за чрезмерную ставку на экспорт углеводородов может сегодня оказаться даже выше, чем во времена советской власти. В те приснопамятные времена власть худо-бедно следила за развитием других отраслей и часть средств направлялась в них. Сегодня есть опасность, что средства, вырученные от экспорта нефти, могут поддержать только властвующую элиту, нефтяные компании и ту небольшую часть общества, которая смогла найти нишу вокруг нефтяного сектора. И это в равной степени относится ко всем нефтедобывающим странам бывшего СССР.
Совершив этот короткий экскурс, попробуем теперь оценить, что приобрёл Азербайджан в независимый период своего существования. Что он смог сохранить из своей нефтяной “предыстории”, что потерял? Сможет ли он, воспользовавшись своими ресурсами, поспеть за новыми реальностями, которые снова обеспечили качественный рывок западного мира вперёд и формируют облик следующего столетия - информационными технологиями, биотехнологиями и прочим? Или Азербайджану суждено всё-таки вечно плестись в хвосте мирового развития?
Развитие контрактов
Известные западные компании впервые обратили свои взоры на каспийскую нефть в период горбачёвского правления. Игра стоила свеч. К началу 80-х годов на Каспии был обнаружен целый ряд перспективных месторождений. По части из них к концу 80-х прошла разведка и запасы на этих месторождениях были подтверждены. Среди них - “Азери”, “Чыраг” и “Гюнешли”, которые успешно разрабатываются сегодня первым каспийским международным консорциумом, и “Тенгиз” в Казахстане. Напоминание об этом нелишне хотя бы потому, что именно эти апробированные месторождения являются пока опорой новых независимых государств.
Нефтекомпании спешат на Каспий
Первое появление западных компаний приходится на 1990 год. По сути дела изучалась возможность внедрения в экономику стран, уже явно отходящих от центра. Нефтекомпании активно искали в правительствах стран, среди специалистов, группы лоббистов, которые помогли бы обеспечить быстрое проникновение в эту отрасль экономики.
Надо признать, что по существу западные компании ничего у России не отнимали. Они только брали то, что плохо лежало. Разрушенная российская экономика не имела никакого шанса на полномасштабное участие в каспийских разработках. У неё не было на тот момент ни технологий, ни капитала, ни собственных рынков сбыта. Пожалуй, только едва народившийся предпринимательский сектор российской нефтеотрасли искал в это время свою, относительно небольшую нишу в процессе освоения каспийских углеводородов.
Представители западных нефтекомпаний, посещающие Баку, вели вначале интенсивные переговоры с правительством Муталибова (1990-1992) и затем продолжили их с правительством Народного Фронта (1992-1993). Первоначально речь шла только о месторождении “Азери”, затем, уже при народнофронтовцах, предметом переговоров стало месторождение “Чыраг” (против чего возражал тогдашний президент Государственной нефтяной компании Азербайджанской Республики - ГНКАР - Санан Ализаде), затем сюда прибавилась и неглубоководная часть месторождения “Гюнешли”. На этой контрактной площади и работает сегодня первый международный консорциум.
Динамика инвестиций ГНКАР в морскую нефтегазодобычу (собственные оценки ГНКАР, млн долл.)
Катастрофическое падение добычи нефти в это смутное время было неизбежно. Как видно из приводимого графика, в 1993-94 годах наблюдается самое резкое падение инвестиций в основную кладовую - морскую нефтегазодобычу, и положение начинает выравниваться только после 1997 года. Иными словами, только иностранные инвестиции могли остановить кризис отрасли, а значит, на тот момент и всей экономики.
Правительство “фронтовиков”, конечно, хорошо понимало значение нефти. В кадровом плане оно проводило перестановки, рассчитывая избавиться или, по крайней мере, уменьшить влияние людей, формирующих нефтяную политику страны. С самого начала речь шла о заключении контрактов по принципу раздела продукции. Он устраивал нефтяных гигантов из-за достаточно высокой внутренней нормы прибыли, свободой от экономических рисков в быстро меняющейся коньюнктуре, в том числе и в недропользовании. Эти соглашения обретали также силу закона, так как ратифицировалось парламентом Азербайджана.
Президентом ГНКАР в это время стал Сабит Багиров, госсоветник президента Эльчибея по стратегическим вопросам, а Расул Кулиев, влиятельный человек в ненфтепромышленности, уже накопивший значительный капитал, и вице-президент нефтекомпании, был “выдвинут” на пост вице-премьера, причем цель этой перестановки особенно и не скрывалась - отлучение его от нефти. Основной костяк руководства отрасли, однако, сохранялся, не говоря уже о среднем звене. Из жертв начавшейся нефтяной эпопеи стоило бы упомянуть и директора НБНЗ Абдулгасана Гусейнова, оказавшегося даже в тюрьме, возможно, не без помощи конкурентов. В негласном табеле о рангах считалось, что в Азербайджане есть только три специалиста, знающие нефтяной рынок - Расул Кулиев, упомянутый Абдулгасан Гусейнов и Валех Алескеров, нынешний начальник управления инвестиций ГНКАР.
В политическом плане ставка правительства Народного Фронта на нефть была очень серьёзной. Ведь к разработкам на Каспии рвались западные компании, особенно те из них, у которых дела на тот момент шли не очень хорошо. Известно, например, что на момент появления на Каспии проблемы были у такой крупной компании, как “Бритиш Петролеум”. Первый контракт лоббировался такими политическими фигурами, как экс-премьером Великобритании Маргарет Тэтчер, посетившей в 1992 году Баку. Сабит Багиров, теперь уже экс-президент ГНКАР, убеждён и сегодня, что контракт можно было заключить еще при народнофронтовском правительстве. Однако участники переговорного процесса, в том числе и сам Багиров, пытались вывести текст контракта на тот уровень, который был бы предельно выгоден Азербайджану по долевому участию страны. В то же самое время всеобщее ощущение спешки не давало возможности включить в контракт некоторые важные пункты, касающиеся места нефтепереработки или использования в проекте по АЧГ местных специалистов, и точнее проработать вопросы, касающиеся нормы внутренней прибыли компаний-участниц.
Этот “первородный” грех сохранился и в тексте контракта, подписанного уже при президенте Гейдаре Алиеве. Западные компании с самого начала активно проталкивали идею своего юнитизированного участия в контракте. Решение это было принято ими за год до заключения первого контракта. В дальнейшем это тоже создавало проблемы, отрезая для ГНКАР путь переговоров с отдельными компаниями.
Политические рифы
Форсирование государственного переворота в июне 1993 года некоторые наблюдатели и по сей день связывают с предполагаемой поездкой в том месяце президента Эльчибея в Лондон для окончательного согласования и подписания контракта с иностранными компаниями. Декларация о юнитизации западных компаний была подписана 4 июня, когда страна уже была охвачена смутой, но сам контракт, по многим оценкам, мог быть подписан никак не раньше сентября того же года. Можно спорить о том, была ли нефть главным двигателем переворота, но то, что нефть сыграла свою роль в ускорении процесса - несомненно. Более того, республиканские СМИ растираживали весной этого года статью из британской газеты, где возможным инициатором переворота 1993 года объявлялся теперь тот же “Бритиш Петролеум”. В нефти бывало всякое, и сама история борьбы за нефть напоминает триллер. Но это конкретное утверждение выглядит явной натяжкой, как ни пытались насадить эту версию на некий логический стержень.
Тем не менее весь год до заключения “контракта века” в сентябре 1994 года прошел довольно драматично. Напомним, что приход Гейдара Алиева к власти отмечен системой уступок по многим направлениям. Можно с уверенностью утверждать, что Москва не очень хотела видеть на посту президента Алиева, так как имела свой сценарий развития событий. Об этом можно судить по той цене, которую пришлось заплатить в военном плане в армяно-азербайджанском конфликте. Несмотря на вступление уже в сентябре 1993 года в СНГ, Азербайджан потерял еще шесть районов - четыре до и два уже после вступления в СНГ. Возможно, этому способствовало и то, что новый руководитель страны решил покончить с военизированными отрядами, включёнными в действующую армию, но связанными с отдельными партиями. Попытка контрнаступления азербайджанской армии зимой 1994 года увенчалась некоторым успехом лишь на Физулинском направлении, но заметная часть армии попала в окружение во время зимнего наступления в начале 1994 года на Кельбаджар, захваченный армянами еще в апреле 1993 года. Ближе к весне азербайджанская армия с трудом выдерживала наступление армян на Тертерском и Геранбойском направлениях. С огромными усилиями наступление удалось отбить. Но было ясно, что ресурсы азербайджанской и на тот момент, видимо, и армянской армий были исчерпаны. Россия предложила заключение Бишкекского протокола о прекращении огня, и при несколько странных обстоятельствах он был всё-таки подписан. Это соглашение подписывалось на уровне спикеров, и странность заключалась в том, что азербайджанский спикер Расул Кулиев предусмотрительно послал в Бишкек своего заместителя А. Джалилова. Последний отказался поставить подпись под соглашением, где фигурировали также и подписи “руководства” Нагорного Карабаха. Текст соглашения был подписан Кулиевым уже в Баку и затем отослан факсом в Москву. Летом соглашение было скреплено подписями министров обороны Армении и Азербайджана. Вслед за этим к осени должно было быть подписано большое политическое соглашение по Нагорному Карабаху.
Осенью стало ясно, что Россия выдерживает паузу, отслеживая политическую ситуацию в Азербайджане, и соглашения не будет. У Гейдара Алиева на тот момент не остаётся никакого иного выхода, кроме скорейшего заключения нефтяного контракта. Работа по нему велась все предшествующие месяцы, и надо сказать, что и армия и экономика в этот момент были в известной степени передоверены спикеру Кулиеву. Гейдар Алиев же пытался нащупать нити выхода из кризиса. Ещё летом во время приватной беседы с госсекретарем США в ходе саммита ОБСЕ он пытался обусловить заключение нефтеконтрактов политической поддержкой США. Ответ Кристофера был однозначен: нефть - это одно, карабахская проблема - другое.
20 сентября подписывается контракт и создается первый азербайджанский международный нефтяной консорциум (позднее названный Азербайджанской международной операционной компанией - АМОК). В последний момент к долевому участию в контракте подключается и российский “Лукойл”. Это была вынужденная уступка российскому правительству, точнее, партии прагматиков в российском правительстве, противостоящей в это время партии войны. Компания “Лукойл”, включившаяся в первый контракт, заявит спустя некоторое время, какое огромное значение для неё имело включение в каспийский проект. Оно давало, помимо всего, возможность “мягкого” приобщения к передовым западным технологиям, навыки работы с иностранными партнёрами, поднимало имидж. Спустя весьма короткое время “Лукойл” стал создавать консорциумы с иностранными компаниями, в частности, “Лукаджип” или “Лукарко”, работать в других регионах мира. Кстати, это то, чего отчаянно добивался Иран, рассчитывающий через участие в контрактах на Каспии “примириться” с Западом и, возможно, иметь ещё один инструмент для влияния на Азербайджан.
Эта уступка России не дала видимых позитивных результатов. Именно по заключении контракта российский МИД обрушился на Азербайджан, объявив, что, так как правовой статус Каспия еще не определён, заключение контракта по АЧГ является незаконным. Для сегодняшнего дня важно помнить, что эти заявления не были пустым сотрясением воздуха, а за таковые их часто пытаются выдать. Вслед за заявлением были заблокирована российско-азербайджанская граница (что еще объяснимо начавшейся чеченской компанией) и запрещён проход азербайджанских судов через Волго-Донской канал (малобъяснимый и враждебный шаг). А спустя буквально десять дней после заключения контракта в Азербайджане была зафиксирована попытка государственного переворота. Заместитель министра внутренних дел, руководитель ОПОН Ровшан Джавадов вступил в конфликт с генеральным прокурором республики. Правительство пригрозило наказать мятежников. Сурет Гусейнов, ставший премьер-министром и уже открыто высказывавший недовольство политикой Алиева, отмалчивался, но был готов вступить в союз с Джавадовым. За последним были большие силы, и, по утверждению наблюдателей, он вполне мог пройти через весь город и взять президентский дворец, на чём и настаивал его брат Махир (находящийся сейчас в Иране и готовящий там отряды для борьбы с Алиевым или, как утверждает он сам, “для освобождения Карабаха”). Президент сделал искусный и рискованный ход, объявив мятежником Сурета Гусейнова. До последнего момента не было известно, пойдет ли Ровшан Джавадов со своими опоновцами на президентский дворец. Однако Джавадова остановила опасность союза с Суретом Гусейновым, неизбежная в этом случае последующая конфронтация и, скорее всего, гражданская война и в последний момент он явился на митинг, собранный Алиевым возле президентского дворца, и фактически объявил, что он с президентом. Обыгранный в этой сложной комбинации Сурет Гусейнов остался один и ещё через несколько дней бежал из страны.
Участвовала ли в этих событиях, прямо или косвенно, Россия? Последующее бегство Сурета Гусейнова в Россию, упорное нежелание России выдавать его Азербайджану, дальнейшее “растворение” его в русской глубинке косвенно свидетельствуют, что он расценивался как “более свой”, чем Алиев. Известного своим патриотизмом Ровшана Джавадова трудно представить себе человеком, сознательно подыгрывающим российскими интересам, однако игра была достаточно искусной. Во всяком случае, при следующем вынужденном и заранее обречённом на провал мятеже в марте 1995 года среди расстрелянных были некие люди в спортивной форме, которых связывали с Россией, о чем писало в те дни агентство “Туран”. Но иных доказательств российского следа найти не удалось. Справедливости ради надо отметить, что в этом мятеже более заметна роль определённых политических кругов Турции. Но и эта версия не получила хода, исключая арест и последующую высылку турка Фармана Демиргола, общавшегося с Р. Джавадовым.
Между тем заключение первого нефтяного контракта уже приносило Азербайджану политические дивиденды. Россия, ввязавшаяся в чеченскую войну, оставила все свои попытки по проекту большого политического урегулирования. В образовавшемся политическом вакууме вокруг карабахской проблемы был принят самый, пожалуй, и по сегодняшний день удобный для Азербайджана документ - решение Будапештского саммита ОБСЕ. Нельзя исключать, что он был обусловлен уже начавшимся дрейфом Азербайджана в сторону Запада. Но Россия фактически торпедировала эти решения, предполагавшие ввод в зону конфликта миротворческих сил 12 стран.
Неутомимый президент Алиев развернул в это время вокруг каспийских контрактов масштабное политическое действо. Некоторые новые попытки его устранения от власти (не всегда верно расцениваемые его оппонентами всего лишь как инсценировки) закончились неудачей. С 1995 по 1998 год всё новые и новые компании стремились вступить в эти каспийские соглашения. Начало инфраструктурных работ вокруг АЧГ, восстановление “флотилии” полупогружных буровых установок, нефтяного флота на Каспии, наконец, появление первой нефти на контрактной площади еще более увеличивали ажиотаж. Росло и число лоббистов каспийских проектов, и газета “Вашингтон пост” называла в 1997 году среди них такие громкие имена, как экс-помощники президента США Бжезинский и Скоукрофт, экс-руководитель аппарата Белого дома Сунуну, министр обороны Чейни, госсекретарь Бейкер, министр финансов Бентсен.
В этот момент ажиотаж по поводу нефтяных богатств на Каспии был в равной степени выгоден и азербайджанскому руководству, и нефтяным компаниям. По некоторым сведениям, стоимость акций “Бритиш Петролеум” увеличились в три раза. Компания “Рамко” начинала с номинальной стоимости одной акции в 10 пенсов, а уже в 1997 году акция этой компании стоила 12 фунтов. Тем временем число ходоков в Азербайджан упорно росло. В течение нескольких лет правительство заключало контракты с позиции богатой невесты, имеющей право выбора.
Позади 20 контрактов
К 2000 году заключено уже 20 контрактов по освоению каспийских месторождений азербайджанского сектора, из них 12 - офшорных. К реализации этих проектов привлечены 33 компании из 14 стран.
Исключая площади первого консорциума и обнаруженные запасы газа и газоконденсата на “Шах-Дениз”, по “морским” контрактам, заключённым во второй половине 90-х годов, нет пока ни одного значительного результата. Впрочем, даже разведывательное бурение по многим из них ещё впереди. Разработка двух контрактных месторождений (консорциумы CIPCO и NAOC) свёрнута из-за небольших запасов, которые делали работу на этих месторождениях коммерчески невыгодной. Конечно, эта неудача вызвала много спекуляций. Однако стоило бы обратить внимание на доводы специалистов ГНКАР. Во-первых, не каждое разведанное месторождение должно давать нефть (мировая норма - только 25-30 процентов дают положительный результат). Во-вторых, эти компании не прислушались к рекомендациям азербайджанских нефтяников по точкам бурения, а найденные небольшие запасы “зачислены” в нефтяные кладовые ГНКАР. После развития морской нефтяной инфраструктуры за счёт других “близлежащих” по времени проектов они, конечно, будут использованы.
Весьма успешная разведка на “Шах-Дениз”, конечно, скрасила эту картину. Минимальные запасы газа на этом месторождении оценивают в 1 триллион кубометров газа. Доля азербайджанской нефтекомпании в этом месторождении не столь велика (10 процентов), однако следующее по важности газоносное месторождение “Апшерон” обещает примерно такие же объёмы газа, а азербайджанская доля в этом контракте - 50 процентов.
В целом перспективы нефтяного сектора продолжают оцениваться достаточно высоко. С 1997 года добыча нефти начинает уверенно расти, а добыча нефти в самом ГНКАР стабилизировалась.
Динамика добычи нефти в Азербайджане (включая нефть АМОК), млн тонн
Источник: Отчет Госкомстата Азербайджана за 7 месяцев 2000 года.
Экономические дивиденды, полученные Азербайджаном с момента заключения первого контракта, оцениваются следующим образом: бонусы, полученные правительством (о них дальше), доходы (80 миллионов от продажи десятипроцентной доли в первом контракте, доходы в виде ежегодной поакровой оплаты), выделение стране кредитов мировых и национальных финансовых институтов, 450 миллионов иностранных вложений в приватизацию, инвестиции в нефтяную и другие отрасли, обуздание инфляционных процессов и обеспечение устойчивого курса маната, приобщение к новым технологиям, развитие банковской системы и инфраструктурных отраслей, создание нескольких тысяч новых рабочих мест. Весь доход Азербайджана от заключённых контрактов на настоящий момент составляет 1,7 миллиардов долларов, а прибыль, полученная Азербайджаном от деятельности АМОК, оценена президентом операционной компании в 872 миллионов долларов. Словом, успехи налицо и их немало, но не менее солидным был бы и список возможностей, упущенных Азербайджаном.
Трубопроводная дипломатия
Обсуждение этого вопроса стоило бы начать с обозначения места каспийского региона в мировой географии нефти. В 1996 году приводилась такая картина места “бывшего Советского Союза” в мировом раскладе нефти.
Распределение доказанных запасов нефти на 1 января 1998 г.
С того времени картина вряд ли изменилась существенно. Разведанные доказанные запасы энергоносителей в мире оцениваются в 1-1,2 триллиона тонн угля, 150 миллиардов тонн нефти, 135 триллионов кубометров газа, запасы газа оцениваются теперь в 234 триллиона кубометров.
Рост мирового энергетического потребления по оценкам 1995 года ожидался примерно на 54 процента в текущем десятилетии (1995-2005). И если кризис 1998 года в дальневосточных странах и снизил объёмы потребления, то экономический рост 1999-2000 годов в европейских вновь сбалансировал объёмы. В соответствии с такими прогнозами рост мирового потребления нефти вырастет с 70 миллионов баррелей в день в 1995 году до 92-97 миллионов баррелей в день в 2010 году. Неудивительно, что место Каспия в мировом ввозе и вывозе нефти пока практически незаметно.
Данные по ввозу и вывозу нефти по регионам мира (млн тонн)
Источник: Большая нефть Азербайджана. Т. 2. С. 149
Но при таком росте потребления возрастает значение каждого потенциального резервуара нефти, особенно, когда он открывает возможность диверсификации нефтяных потоков. А трубопроводные артерии становятся своего рода чувствительными волокнами, отражающими тенденции развития мировой экономики, а зачастую и политические перемены в регионах.
Есть несколько моментов, существенно влияющих на трубопроводную политику: общая оценка углеводородных запасов региона, внутренние потребности стран региона в нефти и газе и динамика мировых цен. А на заднем плане этих оценок и процессов постоянно маячит политика.
Много ли нефти на Каспии
Многие эксперты утверждают, что в самые лучшие годы при производстве 70-80 миллионов тонн нефти ежегодно объём добычи на Каспии составит не более 2 процентов от мирового объёма добычи нефти. А Гевин Грэхэм, вице-президент компании “Шелл” говорит: “Мы не считаем, что этот район является „новым Персидским заливом“, но запасы Каспия вполне сравнимы с запасами Северного моря”.
Общая оценка нефтяных и газовых возможностей прикаспийского региона одинаково важна как при оценке значимости региона в мировой экономике, так и для конкретных аспектов трубопроводной политики. При этом надо понимать, что эти оценки могут быть только приблизительными. В конце концов, каждое новое нефтедобывающее государство разрывается между двумя позициями. С одной стороны, оно желало бы объявить о своих реальных запасах и даже преувеличить их, чтобы поскорее привлечь инвесторов. С другой стороны, стратегические соображения национальной безопасности заставляют государства утаивать часть запасов, к тому же это открывает большие возможности для манёвров, в том числе и политических. Если присовокупить сюда специфическую позицию транснациональных нефтяных корпораций, являющихся то продавцами, то покупателями нефти в одном лице, то вопрос о запасах нефти становится одним из самых существенных элементов мировых игр вокруг неё. Вот почему эксперты даже весьма солидных западных нефтекомпаний часто называют весьма произвольные цифры. Это становится частью экономической игры в регионе. Иногда эта игра заходит так далеко, что начинает мешать реализации рациональной трубопроводной политики.
По докладам Госдепа США разведанные запасы Каспия - до 200 миллиардов баррелей (в общей сложности - около 30 миллиардов тонн). Французский журнал “Экспресс” оценивает запасы нефти на Каспии от 70 до 250 миллиардов баррелей. Российские эксперты оценивают ресурсы Каспия в 7-8 миллиардов тонн и 5,3 триллиона кубометров газа. Турецкое посольство в США оценивает запасы Каспия в 7 миллиардов тонн нефти.
Три года тому назад, говоря о запасах нефти в азербайджанском секторе в выступлении на традиционной конференции “Хазарнефтегаз-97” глава азербайджанской национальной нефтяной компании Натик Алиев называл цифру до 80 миллиардов тонн условного топлива. В 2000 году на той же конференции он уточнил, что доказанные запасы нефти на Каспии составляют 30 миллиардов тонн нефти, а прогнозные запасы он оценивает в 100 миллиардов тонн условного топлива. Одновременно доктор геологии Керим Керимов оценивает эти запасы до 8 миллиардов тонн нефти, хотя и предполагает, что они могут быть выше. Некоторые геологи считают, что с учётом древних пластов и глубоких месторождений (а на них работы на Каспии только начинаются) нефти в одном только Азербайджане может быть 20 миллиардов тонн.
Какова всё-таки более или менее реалистическая картина? Объёмы нефти по уже разрабатываемым месторождениям могут составить около 2,5 миллиарда тонн. Многие эксперты сходятся в другой цифре - они могут составить до 4 миллиардов тонн. Сюда же надо присовокупить запасы газа на “Шах-Дениз” и “Апшероне”, которые смогут полностью обеспечить страну газом и вывести газ на экспортный уровень. Упомянутый выше Г. Грэхем полагает, что южный район Каспия может содержать до 3,5 триллиона кубометров газа.
До недавнего времени Казахстан оценивал свои нефгазовые запасы довольно скромно: доказанные извлекаемые запасы нефти 20 миллиардов барррелей (2,8 миллиарда тонн), газа - 1,8 триллиона кубометров. Однако здесь ситуация меняется с недавним открытием месторождения “Кашаган”, где предполагаются запасы до 50 миллиардов баррелей (8,5 миллиарда тонн). Окончательные результаты разведки должны быть известны к концу года.
Предполагаемые запасы нефти Туркменистана оцениваются в 11 миллиардов тонн, хотя сам Туркменистан называет цифру в 15 миллиардов тонн. Последнюю цифру считают явно завышенной. К тому же неразвитость инфраструктуры и медленное включение западных компаний в инвестиционный процесс не позволяют надеяться на скорое освоение месторождений.
В российском секторе Каспия запасы нефти на месторождении “Хвалынское” оцениваются в полмиллиарда тонн. Причём это месторождение, скорее всего, будет разрабатываться Россией и Казахстаном совместно.
Продолжение
Немного истории
Весь XX век для Азербайджана прошёл под знаком нефти. Со всеми искушениями и ложными надеждами, которые порождает ориентация страны на это, в конечном счёте, узкое и не воспроизводящее направление развитии экономики. За это время Азербайджан успел пережить два нефтяных бума: один в начале века, другой в середине 90-х. Один в составе Российской империи, другой уже в качестве независимого государства.
А конце далекого XIX века, когда в Баку и вокруг него возникли первые нефтяные промыслы, город стал менять своё лицо. Со всех концов Российской империи и из соседнего Ирана в Азербайджан стекались тысячи рабочих, находивших работу в бурно растущей отрасли. Демография свидетельствует, что население Баку в последней четверти XIX века увеличилось в 7,4 раза. Тогда же появились первые азербайджанцы-миллионеры, поднялись роскошные по тем временам жилые дома, появились электричество, телефон, лифты. Но любопытно, что многие из этих миллионеров-азербайджанцев, будучи плоть от плоти людьми патриархального общества, охотно переуступали свои промыслы шведским, русским и армянским предпринимателям, а сами покупали и строили предприятия лёгкой промышленности, табачные предприятия, мукомольные заводы. Возможно, в политическом плане они были не правы, уступая позиции не азербайджанцам. Но, с другой стороны, так они по-своему, интуитивно справлялись с проблемой, которая разрастётся и осознается позже и станет называться голландским синдромом. Но об этом - позже.
О нефти на Апшеронском полуострове упоминал ещё Геродот. Можно вспомнить версию о том, что Баку, или Атешибагуан, был центром зороастризма, а нынешняя Девичья башня - святилище семицветных огней. Она довольно правдоподобна, так как естественный газ из-под земли бьёт здесь уже тысячелетиями и не иссяк и сегодня. В средневековых войнах пользовались специальными зажигательными гранатами, наполненными нафта - нефтью. А в основном ее, как могли, использовали в хозяйстве, для бытовых нужд. В таком неспешном темпе прошли тысячелетия.
Эпический панегирик нефти Даниэла Ергина достиг слуха азербайджанца лишь в конце нашего века, ретроспективно: “Хотя современная история нефти началась во второй половине XIX века… XX век справедливо заслуживает название „века нефти“… это - история индивидуалистического народа, властных экономических сил, технологических изменений, политической борьбы, международных конфликтов и, действительно, грандиозных изменений…”. А вот воспользоваться нефтяными богатствами в тот момент, когда нефть действительно становилась двигателем прогресса, Азербайджану так и не удалось.
Здесь уместно вспомнить, что по теории циклов русского учёного Кондратьева в XX век к нормальному развитию индустриального общества смогли пробиться лишь страны, которые попали “в такт” очередному циклу и сделали ставку на нефть и моторостроение. Они и заняли лидирующее положение. Отдельные поражения и экономические спады не смогли существенно отразиться на развитии этих стран. (Немаловажно, конечно, и то, что эти общества имели уже достаточно основательный политический потенциал развития.)
К сожалению, Россия, в состав которой входил Азербайджан, не смогла воспользоваться своим историческим шансом. Развитие капитализма оборвалось, едва начавшись, и миру было преподнесено нечто новое - социалистическая революция. Возможно, как сейчас утверждают некоторые историки, потерявшая темп огромная империя, патриархальная в своей сути, просто не нашла иного способа самосохранения. Грандиозная социальная революция, которую осуществили большевики, предложив социуму вечно заманчивую идею тотального социального равенства, сохранила и расширила прежнее пространство империи. Впрочем, Азербайджан запомнил из этого времени 23 месяца собственной независимости, которая была отнята большевиками, но потеря которой практически была неизбежной - из-за той же беспощадной борьбы за нефтеносный регион.
Картина добычи нефти за сто лет, начиная с 1863 года, любопытна в том отношении, что она довольно адекватно отражает исторические сломы. Нефти ещё много, и естественное падение её добычи не является пока решающим фактором.
В годы Советской власти, искусно сочетавшей рабский труд миллионов людей и лозунги всеобщего равенства, индустриальный сектор получил мощное развитие. По-иному и быть не могло, так как СССР находился в глубокой изоляции. Нефть, электрификация и тяжёлая индустрия стали главными лозунгами социалистического общества. Баку был едва ли не единственным по тем временам нефтяным резервуаром Советов. Успешно осваивались новые месторождения, создавались учебные и научно-исследовательские центры. У моря отвоёвывались огромные территории вроде действующей и поныне бухты Ильича. Значение Баку в полной мере обнаружилось за годы второй мировой войны, когда в Азербайджане было добыто 75 миллионов тонн нефти, произведено 80 процентов общесоюзного бензина, 90 процентов - лигроина, 96 процентов - масел. В Азербайджане любят рассказывать, что в 1944 году в Москве было принято решение депортировать всех азербайджанцев в Среднюю Азию и предотвратить этот насильственный акт смог лишь тогдашний первый секретарь компартии Азербайджана М. Багиров. Однако ни одного документа, подтверждающего это, не существует. Скорее всего, этого не могло быть, по крайней мере, по двум причинам. Такая депортация могла бы привести к разрушению нефтяной отрасли. Хотя прослойка нефтяников была достаточно интернационализирована, её костяк составляли азербайджанцы. Кроме того, спустя год азербайджанцы оказались нужны для попытки экспансии СССР в Южный Азербайджан под предлогом поддержки национально-освободительного движения и возможного объединения двух Азербайджанов, которое, правда, не удалось по ряду причин, прежде всего внешних. Более того, есть любопытный документ того времени - письмо Багирова Сталину, датированное 1945 годом, где он просит разрешения использовать в нефтяной отрасли 80 тысяч азербайджанцев из Южного Азербайджана.
Доля Азербайджана в добыче нефти в СССР в довоенные и послевоенные годы, как мы видели, была весьма и весьма заметной. Но когда после войны стали активно осваивать новые месторождения в Татарии, Башкирии, Восточной Сибири, значение Баку стало снижаться. К началу 90-х годов азербайджанская нефть составляла всего лишь 2 процента от общей добычи в СССР.
И тем не менее в освоении этих новых месторождений основным кадровым костяком были азербайджанские нефтяники, как геологи и инженеры, так и рабочие. Не случайно, что из азербайджанской нефтяной школы вышли такие фигуры, как министр газовой промышленности СССР Сабит Оруджев, главный геолог Тюменнефти Фарман Салманов, президент “Лукойл” Вахид Алекперов. Сюда же следовало бы присовокупить целую обойму азербайджанских учёных, много сделавших для развития нефти и нефтехимии.
Позитивный “российский след” в азербайджанской нефтяной науке и индустрии сегодня упоминается реже прежнего. Но трудно не назвать здесь великого Д. И. Менделеева, изучавшего нефть на бакинских промыслах, И. М. Губкина, внесшего огромный вклад в геологическое изучение Каспия, великого Н. Д. Зелинского, который помог своему “талантливейшему”, как он писал, ученику Ю. Г. Мамедалиеву продвинуть вперёд как науку отечественную нефтехимию. Часть легенд вокруг раннего освоения каспийской нефти, конечно, не более чем выдумка большевиков - это А. Серебровский, М. Баринов (последний и сам пал жертвой репрессий). В пику большевистским выдвиженцам в Баку теперь поднимаются имена зарубежных капиталистов. Один из самых длинных проспектов Баку назван проспектом Нобеля.
Как бы то ни было, азербайджанская нефтяная промышленность до сих пор несёт в себе печать экстенсивного развития нефтяной отрасли Союза, и такой подход к развитию отрасли достиг своего апогея в 70-е годы. Стоит напомнить, что именно в это время в связи с небывало острым мировым нефтяным кризисом СССР фактически впервые был допущен на мировой рынок. Страна производила тогда около 600 миллионов тонн нефти (Россия производит сегодня вдвое меньше), львиная доля которой направлялась на экспорт. (Последний пик производства нефти в СССР приходится на 1988 год - 596 миллионов тонн, это - пятая часть мирового производства нефти.) Высшая партократия начала буквально проедать сырьевые запасы империи, накачивая заработанной валютой ВПК и создавая неслыханный для закрытой страны потребительский бум. Кризис отодвигался во времени, и за десять лет страна сумела “освоить” около 600 миллиардов долларов нефтепоступлений. Она была завалена иностранным импортом, что по мысли руководства должно было примирить общество с тоталитарным режимом. Эта цель отчасти была достигнута, что видно по ностальгическим воспоминаниям об этом времени.
Ворошить эту отшумевшую историю полезно, ибо цена за чрезмерную ставку на экспорт углеводородов может сегодня оказаться даже выше, чем во времена советской власти. В те приснопамятные времена власть худо-бедно следила за развитием других отраслей и часть средств направлялась в них. Сегодня есть опасность, что средства, вырученные от экспорта нефти, могут поддержать только властвующую элиту, нефтяные компании и ту небольшую часть общества, которая смогла найти нишу вокруг нефтяного сектора. И это в равной степени относится ко всем нефтедобывающим странам бывшего СССР.
Совершив этот короткий экскурс, попробуем теперь оценить, что приобрёл Азербайджан в независимый период своего существования. Что он смог сохранить из своей нефтяной “предыстории”, что потерял? Сможет ли он, воспользовавшись своими ресурсами, поспеть за новыми реальностями, которые снова обеспечили качественный рывок западного мира вперёд и формируют облик следующего столетия - информационными технологиями, биотехнологиями и прочим? Или Азербайджану суждено всё-таки вечно плестись в хвосте мирового развития?
Развитие контрактов
Известные западные компании впервые обратили свои взоры на каспийскую нефть в период горбачёвского правления. Игра стоила свеч. К началу 80-х годов на Каспии был обнаружен целый ряд перспективных месторождений. По части из них к концу 80-х прошла разведка и запасы на этих месторождениях были подтверждены. Среди них - “Азери”, “Чыраг” и “Гюнешли”, которые успешно разрабатываются сегодня первым каспийским международным консорциумом, и “Тенгиз” в Казахстане. Напоминание об этом нелишне хотя бы потому, что именно эти апробированные месторождения являются пока опорой новых независимых государств.
Нефтекомпании спешат на Каспий
Первое появление западных компаний приходится на 1990 год. По сути дела изучалась возможность внедрения в экономику стран, уже явно отходящих от центра. Нефтекомпании активно искали в правительствах стран, среди специалистов, группы лоббистов, которые помогли бы обеспечить быстрое проникновение в эту отрасль экономики.
Надо признать, что по существу западные компании ничего у России не отнимали. Они только брали то, что плохо лежало. Разрушенная российская экономика не имела никакого шанса на полномасштабное участие в каспийских разработках. У неё не было на тот момент ни технологий, ни капитала, ни собственных рынков сбыта. Пожалуй, только едва народившийся предпринимательский сектор российской нефтеотрасли искал в это время свою, относительно небольшую нишу в процессе освоения каспийских углеводородов.
Представители западных нефтекомпаний, посещающие Баку, вели вначале интенсивные переговоры с правительством Муталибова (1990-1992) и затем продолжили их с правительством Народного Фронта (1992-1993). Первоначально речь шла только о месторождении “Азери”, затем, уже при народнофронтовцах, предметом переговоров стало месторождение “Чыраг” (против чего возражал тогдашний президент Государственной нефтяной компании Азербайджанской Республики - ГНКАР - Санан Ализаде), затем сюда прибавилась и неглубоководная часть месторождения “Гюнешли”. На этой контрактной площади и работает сегодня первый международный консорциум.
Динамика инвестиций ГНКАР в морскую нефтегазодобычу (собственные оценки ГНКАР, млн долл.)
Катастрофическое падение добычи нефти в это смутное время было неизбежно. Как видно из приводимого графика, в 1993-94 годах наблюдается самое резкое падение инвестиций в основную кладовую - морскую нефтегазодобычу, и положение начинает выравниваться только после 1997 года. Иными словами, только иностранные инвестиции могли остановить кризис отрасли, а значит, на тот момент и всей экономики.
Правительство “фронтовиков”, конечно, хорошо понимало значение нефти. В кадровом плане оно проводило перестановки, рассчитывая избавиться или, по крайней мере, уменьшить влияние людей, формирующих нефтяную политику страны. С самого начала речь шла о заключении контрактов по принципу раздела продукции. Он устраивал нефтяных гигантов из-за достаточно высокой внутренней нормы прибыли, свободой от экономических рисков в быстро меняющейся коньюнктуре, в том числе и в недропользовании. Эти соглашения обретали также силу закона, так как ратифицировалось парламентом Азербайджана.
Президентом ГНКАР в это время стал Сабит Багиров, госсоветник президента Эльчибея по стратегическим вопросам, а Расул Кулиев, влиятельный человек в ненфтепромышленности, уже накопивший значительный капитал, и вице-президент нефтекомпании, был “выдвинут” на пост вице-премьера, причем цель этой перестановки особенно и не скрывалась - отлучение его от нефти. Основной костяк руководства отрасли, однако, сохранялся, не говоря уже о среднем звене. Из жертв начавшейся нефтяной эпопеи стоило бы упомянуть и директора НБНЗ Абдулгасана Гусейнова, оказавшегося даже в тюрьме, возможно, не без помощи конкурентов. В негласном табеле о рангах считалось, что в Азербайджане есть только три специалиста, знающие нефтяной рынок - Расул Кулиев, упомянутый Абдулгасан Гусейнов и Валех Алескеров, нынешний начальник управления инвестиций ГНКАР.
В политическом плане ставка правительства Народного Фронта на нефть была очень серьёзной. Ведь к разработкам на Каспии рвались западные компании, особенно те из них, у которых дела на тот момент шли не очень хорошо. Известно, например, что на момент появления на Каспии проблемы были у такой крупной компании, как “Бритиш Петролеум”. Первый контракт лоббировался такими политическими фигурами, как экс-премьером Великобритании Маргарет Тэтчер, посетившей в 1992 году Баку. Сабит Багиров, теперь уже экс-президент ГНКАР, убеждён и сегодня, что контракт можно было заключить еще при народнофронтовском правительстве. Однако участники переговорного процесса, в том числе и сам Багиров, пытались вывести текст контракта на тот уровень, который был бы предельно выгоден Азербайджану по долевому участию страны. В то же самое время всеобщее ощущение спешки не давало возможности включить в контракт некоторые важные пункты, касающиеся места нефтепереработки или использования в проекте по АЧГ местных специалистов, и точнее проработать вопросы, касающиеся нормы внутренней прибыли компаний-участниц.
Этот “первородный” грех сохранился и в тексте контракта, подписанного уже при президенте Гейдаре Алиеве. Западные компании с самого начала активно проталкивали идею своего юнитизированного участия в контракте. Решение это было принято ими за год до заключения первого контракта. В дальнейшем это тоже создавало проблемы, отрезая для ГНКАР путь переговоров с отдельными компаниями.
Политические рифы
Форсирование государственного переворота в июне 1993 года некоторые наблюдатели и по сей день связывают с предполагаемой поездкой в том месяце президента Эльчибея в Лондон для окончательного согласования и подписания контракта с иностранными компаниями. Декларация о юнитизации западных компаний была подписана 4 июня, когда страна уже была охвачена смутой, но сам контракт, по многим оценкам, мог быть подписан никак не раньше сентября того же года. Можно спорить о том, была ли нефть главным двигателем переворота, но то, что нефть сыграла свою роль в ускорении процесса - несомненно. Более того, республиканские СМИ растираживали весной этого года статью из британской газеты, где возможным инициатором переворота 1993 года объявлялся теперь тот же “Бритиш Петролеум”. В нефти бывало всякое, и сама история борьбы за нефть напоминает триллер. Но это конкретное утверждение выглядит явной натяжкой, как ни пытались насадить эту версию на некий логический стержень.
Тем не менее весь год до заключения “контракта века” в сентябре 1994 года прошел довольно драматично. Напомним, что приход Гейдара Алиева к власти отмечен системой уступок по многим направлениям. Можно с уверенностью утверждать, что Москва не очень хотела видеть на посту президента Алиева, так как имела свой сценарий развития событий. Об этом можно судить по той цене, которую пришлось заплатить в военном плане в армяно-азербайджанском конфликте. Несмотря на вступление уже в сентябре 1993 года в СНГ, Азербайджан потерял еще шесть районов - четыре до и два уже после вступления в СНГ. Возможно, этому способствовало и то, что новый руководитель страны решил покончить с военизированными отрядами, включёнными в действующую армию, но связанными с отдельными партиями. Попытка контрнаступления азербайджанской армии зимой 1994 года увенчалась некоторым успехом лишь на Физулинском направлении, но заметная часть армии попала в окружение во время зимнего наступления в начале 1994 года на Кельбаджар, захваченный армянами еще в апреле 1993 года. Ближе к весне азербайджанская армия с трудом выдерживала наступление армян на Тертерском и Геранбойском направлениях. С огромными усилиями наступление удалось отбить. Но было ясно, что ресурсы азербайджанской и на тот момент, видимо, и армянской армий были исчерпаны. Россия предложила заключение Бишкекского протокола о прекращении огня, и при несколько странных обстоятельствах он был всё-таки подписан. Это соглашение подписывалось на уровне спикеров, и странность заключалась в том, что азербайджанский спикер Расул Кулиев предусмотрительно послал в Бишкек своего заместителя А. Джалилова. Последний отказался поставить подпись под соглашением, где фигурировали также и подписи “руководства” Нагорного Карабаха. Текст соглашения был подписан Кулиевым уже в Баку и затем отослан факсом в Москву. Летом соглашение было скреплено подписями министров обороны Армении и Азербайджана. Вслед за этим к осени должно было быть подписано большое политическое соглашение по Нагорному Карабаху.
Осенью стало ясно, что Россия выдерживает паузу, отслеживая политическую ситуацию в Азербайджане, и соглашения не будет. У Гейдара Алиева на тот момент не остаётся никакого иного выхода, кроме скорейшего заключения нефтяного контракта. Работа по нему велась все предшествующие месяцы, и надо сказать, что и армия и экономика в этот момент были в известной степени передоверены спикеру Кулиеву. Гейдар Алиев же пытался нащупать нити выхода из кризиса. Ещё летом во время приватной беседы с госсекретарем США в ходе саммита ОБСЕ он пытался обусловить заключение нефтеконтрактов политической поддержкой США. Ответ Кристофера был однозначен: нефть - это одно, карабахская проблема - другое.
20 сентября подписывается контракт и создается первый азербайджанский международный нефтяной консорциум (позднее названный Азербайджанской международной операционной компанией - АМОК). В последний момент к долевому участию в контракте подключается и российский “Лукойл”. Это была вынужденная уступка российскому правительству, точнее, партии прагматиков в российском правительстве, противостоящей в это время партии войны. Компания “Лукойл”, включившаяся в первый контракт, заявит спустя некоторое время, какое огромное значение для неё имело включение в каспийский проект. Оно давало, помимо всего, возможность “мягкого” приобщения к передовым западным технологиям, навыки работы с иностранными партнёрами, поднимало имидж. Спустя весьма короткое время “Лукойл” стал создавать консорциумы с иностранными компаниями, в частности, “Лукаджип” или “Лукарко”, работать в других регионах мира. Кстати, это то, чего отчаянно добивался Иран, рассчитывающий через участие в контрактах на Каспии “примириться” с Западом и, возможно, иметь ещё один инструмент для влияния на Азербайджан.
Эта уступка России не дала видимых позитивных результатов. Именно по заключении контракта российский МИД обрушился на Азербайджан, объявив, что, так как правовой статус Каспия еще не определён, заключение контракта по АЧГ является незаконным. Для сегодняшнего дня важно помнить, что эти заявления не были пустым сотрясением воздуха, а за таковые их часто пытаются выдать. Вслед за заявлением были заблокирована российско-азербайджанская граница (что еще объяснимо начавшейся чеченской компанией) и запрещён проход азербайджанских судов через Волго-Донской канал (малобъяснимый и враждебный шаг). А спустя буквально десять дней после заключения контракта в Азербайджане была зафиксирована попытка государственного переворота. Заместитель министра внутренних дел, руководитель ОПОН Ровшан Джавадов вступил в конфликт с генеральным прокурором республики. Правительство пригрозило наказать мятежников. Сурет Гусейнов, ставший премьер-министром и уже открыто высказывавший недовольство политикой Алиева, отмалчивался, но был готов вступить в союз с Джавадовым. За последним были большие силы, и, по утверждению наблюдателей, он вполне мог пройти через весь город и взять президентский дворец, на чём и настаивал его брат Махир (находящийся сейчас в Иране и готовящий там отряды для борьбы с Алиевым или, как утверждает он сам, “для освобождения Карабаха”). Президент сделал искусный и рискованный ход, объявив мятежником Сурета Гусейнова. До последнего момента не было известно, пойдет ли Ровшан Джавадов со своими опоновцами на президентский дворец. Однако Джавадова остановила опасность союза с Суретом Гусейновым, неизбежная в этом случае последующая конфронтация и, скорее всего, гражданская война и в последний момент он явился на митинг, собранный Алиевым возле президентского дворца, и фактически объявил, что он с президентом. Обыгранный в этой сложной комбинации Сурет Гусейнов остался один и ещё через несколько дней бежал из страны.
Участвовала ли в этих событиях, прямо или косвенно, Россия? Последующее бегство Сурета Гусейнова в Россию, упорное нежелание России выдавать его Азербайджану, дальнейшее “растворение” его в русской глубинке косвенно свидетельствуют, что он расценивался как “более свой”, чем Алиев. Известного своим патриотизмом Ровшана Джавадова трудно представить себе человеком, сознательно подыгрывающим российскими интересам, однако игра была достаточно искусной. Во всяком случае, при следующем вынужденном и заранее обречённом на провал мятеже в марте 1995 года среди расстрелянных были некие люди в спортивной форме, которых связывали с Россией, о чем писало в те дни агентство “Туран”. Но иных доказательств российского следа найти не удалось. Справедливости ради надо отметить, что в этом мятеже более заметна роль определённых политических кругов Турции. Но и эта версия не получила хода, исключая арест и последующую высылку турка Фармана Демиргола, общавшегося с Р. Джавадовым.
Между тем заключение первого нефтяного контракта уже приносило Азербайджану политические дивиденды. Россия, ввязавшаяся в чеченскую войну, оставила все свои попытки по проекту большого политического урегулирования. В образовавшемся политическом вакууме вокруг карабахской проблемы был принят самый, пожалуй, и по сегодняшний день удобный для Азербайджана документ - решение Будапештского саммита ОБСЕ. Нельзя исключать, что он был обусловлен уже начавшимся дрейфом Азербайджана в сторону Запада. Но Россия фактически торпедировала эти решения, предполагавшие ввод в зону конфликта миротворческих сил 12 стран.
Неутомимый президент Алиев развернул в это время вокруг каспийских контрактов масштабное политическое действо. Некоторые новые попытки его устранения от власти (не всегда верно расцениваемые его оппонентами всего лишь как инсценировки) закончились неудачей. С 1995 по 1998 год всё новые и новые компании стремились вступить в эти каспийские соглашения. Начало инфраструктурных работ вокруг АЧГ, восстановление “флотилии” полупогружных буровых установок, нефтяного флота на Каспии, наконец, появление первой нефти на контрактной площади еще более увеличивали ажиотаж. Росло и число лоббистов каспийских проектов, и газета “Вашингтон пост” называла в 1997 году среди них такие громкие имена, как экс-помощники президента США Бжезинский и Скоукрофт, экс-руководитель аппарата Белого дома Сунуну, министр обороны Чейни, госсекретарь Бейкер, министр финансов Бентсен.
В этот момент ажиотаж по поводу нефтяных богатств на Каспии был в равной степени выгоден и азербайджанскому руководству, и нефтяным компаниям. По некоторым сведениям, стоимость акций “Бритиш Петролеум” увеличились в три раза. Компания “Рамко” начинала с номинальной стоимости одной акции в 10 пенсов, а уже в 1997 году акция этой компании стоила 12 фунтов. Тем временем число ходоков в Азербайджан упорно росло. В течение нескольких лет правительство заключало контракты с позиции богатой невесты, имеющей право выбора.
Позади 20 контрактов
К 2000 году заключено уже 20 контрактов по освоению каспийских месторождений азербайджанского сектора, из них 12 - офшорных. К реализации этих проектов привлечены 33 компании из 14 стран.
Исключая площади первого консорциума и обнаруженные запасы газа и газоконденсата на “Шах-Дениз”, по “морским” контрактам, заключённым во второй половине 90-х годов, нет пока ни одного значительного результата. Впрочем, даже разведывательное бурение по многим из них ещё впереди. Разработка двух контрактных месторождений (консорциумы CIPCO и NAOC) свёрнута из-за небольших запасов, которые делали работу на этих месторождениях коммерчески невыгодной. Конечно, эта неудача вызвала много спекуляций. Однако стоило бы обратить внимание на доводы специалистов ГНКАР. Во-первых, не каждое разведанное месторождение должно давать нефть (мировая норма - только 25-30 процентов дают положительный результат). Во-вторых, эти компании не прислушались к рекомендациям азербайджанских нефтяников по точкам бурения, а найденные небольшие запасы “зачислены” в нефтяные кладовые ГНКАР. После развития морской нефтяной инфраструктуры за счёт других “близлежащих” по времени проектов они, конечно, будут использованы.
Весьма успешная разведка на “Шах-Дениз”, конечно, скрасила эту картину. Минимальные запасы газа на этом месторождении оценивают в 1 триллион кубометров газа. Доля азербайджанской нефтекомпании в этом месторождении не столь велика (10 процентов), однако следующее по важности газоносное месторождение “Апшерон” обещает примерно такие же объёмы газа, а азербайджанская доля в этом контракте - 50 процентов.
В целом перспективы нефтяного сектора продолжают оцениваться достаточно высоко. С 1997 года добыча нефти начинает уверенно расти, а добыча нефти в самом ГНКАР стабилизировалась.
Динамика добычи нефти в Азербайджане (включая нефть АМОК), млн тонн
Источник: Отчет Госкомстата Азербайджана за 7 месяцев 2000 года.
Экономические дивиденды, полученные Азербайджаном с момента заключения первого контракта, оцениваются следующим образом: бонусы, полученные правительством (о них дальше), доходы (80 миллионов от продажи десятипроцентной доли в первом контракте, доходы в виде ежегодной поакровой оплаты), выделение стране кредитов мировых и национальных финансовых институтов, 450 миллионов иностранных вложений в приватизацию, инвестиции в нефтяную и другие отрасли, обуздание инфляционных процессов и обеспечение устойчивого курса маната, приобщение к новым технологиям, развитие банковской системы и инфраструктурных отраслей, создание нескольких тысяч новых рабочих мест. Весь доход Азербайджана от заключённых контрактов на настоящий момент составляет 1,7 миллиардов долларов, а прибыль, полученная Азербайджаном от деятельности АМОК, оценена президентом операционной компании в 872 миллионов долларов. Словом, успехи налицо и их немало, но не менее солидным был бы и список возможностей, упущенных Азербайджаном.
Трубопроводная дипломатия
Обсуждение этого вопроса стоило бы начать с обозначения места каспийского региона в мировой географии нефти. В 1996 году приводилась такая картина места “бывшего Советского Союза” в мировом раскладе нефти.
Распределение доказанных запасов нефти на 1 января 1998 г.
С того времени картина вряд ли изменилась существенно. Разведанные доказанные запасы энергоносителей в мире оцениваются в 1-1,2 триллиона тонн угля, 150 миллиардов тонн нефти, 135 триллионов кубометров газа, запасы газа оцениваются теперь в 234 триллиона кубометров.
Рост мирового энергетического потребления по оценкам 1995 года ожидался примерно на 54 процента в текущем десятилетии (1995-2005). И если кризис 1998 года в дальневосточных странах и снизил объёмы потребления, то экономический рост 1999-2000 годов в европейских вновь сбалансировал объёмы. В соответствии с такими прогнозами рост мирового потребления нефти вырастет с 70 миллионов баррелей в день в 1995 году до 92-97 миллионов баррелей в день в 2010 году. Неудивительно, что место Каспия в мировом ввозе и вывозе нефти пока практически незаметно.
Данные по ввозу и вывозу нефти по регионам мира (млн тонн)
Источник: Большая нефть Азербайджана. Т. 2. С. 149
Но при таком росте потребления возрастает значение каждого потенциального резервуара нефти, особенно, когда он открывает возможность диверсификации нефтяных потоков. А трубопроводные артерии становятся своего рода чувствительными волокнами, отражающими тенденции развития мировой экономики, а зачастую и политические перемены в регионах.
Есть несколько моментов, существенно влияющих на трубопроводную политику: общая оценка углеводородных запасов региона, внутренние потребности стран региона в нефти и газе и динамика мировых цен. А на заднем плане этих оценок и процессов постоянно маячит политика.
Много ли нефти на Каспии
Многие эксперты утверждают, что в самые лучшие годы при производстве 70-80 миллионов тонн нефти ежегодно объём добычи на Каспии составит не более 2 процентов от мирового объёма добычи нефти. А Гевин Грэхэм, вице-президент компании “Шелл” говорит: “Мы не считаем, что этот район является „новым Персидским заливом“, но запасы Каспия вполне сравнимы с запасами Северного моря”.
Общая оценка нефтяных и газовых возможностей прикаспийского региона одинаково важна как при оценке значимости региона в мировой экономике, так и для конкретных аспектов трубопроводной политики. При этом надо понимать, что эти оценки могут быть только приблизительными. В конце концов, каждое новое нефтедобывающее государство разрывается между двумя позициями. С одной стороны, оно желало бы объявить о своих реальных запасах и даже преувеличить их, чтобы поскорее привлечь инвесторов. С другой стороны, стратегические соображения национальной безопасности заставляют государства утаивать часть запасов, к тому же это открывает большие возможности для манёвров, в том числе и политических. Если присовокупить сюда специфическую позицию транснациональных нефтяных корпораций, являющихся то продавцами, то покупателями нефти в одном лице, то вопрос о запасах нефти становится одним из самых существенных элементов мировых игр вокруг неё. Вот почему эксперты даже весьма солидных западных нефтекомпаний часто называют весьма произвольные цифры. Это становится частью экономической игры в регионе. Иногда эта игра заходит так далеко, что начинает мешать реализации рациональной трубопроводной политики.
По докладам Госдепа США разведанные запасы Каспия - до 200 миллиардов баррелей (в общей сложности - около 30 миллиардов тонн). Французский журнал “Экспресс” оценивает запасы нефти на Каспии от 70 до 250 миллиардов баррелей. Российские эксперты оценивают ресурсы Каспия в 7-8 миллиардов тонн и 5,3 триллиона кубометров газа. Турецкое посольство в США оценивает запасы Каспия в 7 миллиардов тонн нефти.
Три года тому назад, говоря о запасах нефти в азербайджанском секторе в выступлении на традиционной конференции “Хазарнефтегаз-97” глава азербайджанской национальной нефтяной компании Натик Алиев называл цифру до 80 миллиардов тонн условного топлива. В 2000 году на той же конференции он уточнил, что доказанные запасы нефти на Каспии составляют 30 миллиардов тонн нефти, а прогнозные запасы он оценивает в 100 миллиардов тонн условного топлива. Одновременно доктор геологии Керим Керимов оценивает эти запасы до 8 миллиардов тонн нефти, хотя и предполагает, что они могут быть выше. Некоторые геологи считают, что с учётом древних пластов и глубоких месторождений (а на них работы на Каспии только начинаются) нефти в одном только Азербайджане может быть 20 миллиардов тонн.
Какова всё-таки более или менее реалистическая картина? Объёмы нефти по уже разрабатываемым месторождениям могут составить около 2,5 миллиарда тонн. Многие эксперты сходятся в другой цифре - они могут составить до 4 миллиардов тонн. Сюда же надо присовокупить запасы газа на “Шах-Дениз” и “Апшероне”, которые смогут полностью обеспечить страну газом и вывести газ на экспортный уровень. Упомянутый выше Г. Грэхем полагает, что южный район Каспия может содержать до 3,5 триллиона кубометров газа.
До недавнего времени Казахстан оценивал свои нефгазовые запасы довольно скромно: доказанные извлекаемые запасы нефти 20 миллиардов барррелей (2,8 миллиарда тонн), газа - 1,8 триллиона кубометров. Однако здесь ситуация меняется с недавним открытием месторождения “Кашаган”, где предполагаются запасы до 50 миллиардов баррелей (8,5 миллиарда тонн). Окончательные результаты разведки должны быть известны к концу года.
Предполагаемые запасы нефти Туркменистана оцениваются в 11 миллиардов тонн, хотя сам Туркменистан называет цифру в 15 миллиардов тонн. Последнюю цифру считают явно завышенной. К тому же неразвитость инфраструктуры и медленное включение западных компаний в инвестиционный процесс не позволяют надеяться на скорое освоение месторождений.
В российском секторе Каспия запасы нефти на месторождении “Хвалынское” оцениваются в полмиллиарда тонн. Причём это месторождение, скорее всего, будет разрабатываться Россией и Казахстаном совместно.
Продолжение
Добавить комментарий:
