Наконец, в науке тот же индустриальный конвейер. Чтобы продвинуть теоретическую физику нужно вложить миллиарды в Большой адронный коллайдер и подготовку сотен профессоров, тысяч постдоков и инженеров, в «просеивание» десятков тысяч студентов и аспирантов в сотнях университетов, что в итоге может отлиться всего в 2-3 нобелевки считанному десятку хэдлайнеров. Но если не создать такой машины сотнетысячерукой, миллиардобаксовой, то никакие Перельманы ничем не помогут. В биологии то же, время гениальных кустарей-одиночек прошло, пришло время многотысячных международных коллективов, тратящих миллиарды из транснациональных научных фондов. Пусть Петя изучает функционирование одного единственного гена, кодирующего один единственный белок тирьямпампазу, Вася специалист по систематике только одного семейства клещей краснотелок и только в восточной части северного Причерноморья, а Маша вообще занимается моделированием окисления на липидных мембранах при хроническом отравлении кроликов тяжёлыми металлами, но если научная машина построена правильно, если позволяет незаурядным умам делать обобщения и определять направление дальнейших исследований, то от каждого из ста тысяч гениальности не требуется, в итоге именно массовые частные открытия обеспечивают прикладные нужды и позволяют корпорациям срубать охрененное бабло на продаже фармацевтики, трансгенных семян или распространении автостандартов «Евро-5».

Страны, которые не вписываются в международные правила НТР ещё остались в Центральной Африке и, наверное, отношение к учёным и врачам там осталось доиндустриальным, но я бы не взялся утверждать, что это приносит народам Центральной Африки так уж много счастья.