ivanstor

Неожиданно из-за поворота дорожки вышел загорелый бородатый человек без
шапки. Охотничья двустволка висела у него на плече. В руке он нес двух
убитых уток. Куртка его была расстегнута. Виднелась крепкая коричневая шея.
Тетя Надя остановилась, и я заметил, как сильно она побледнела.
Загорелый человек сломал большую ветку шиповника с бутонами, исцарапал
в кровь руки и подал эту ветку тете Наде. Она осторожно взяла колючий
шиповник, протянула бородатому руку, и он поцеловал ее.
-- У вас волосы пахнут порохом,--сказала тетя Надя.-- И руки
исцарапаны. Надо вынуть колючки.
-- Пустое! -- сказал он и улыбнулся.
У него были ровные зубы. Сейчас, вблизи, я увидел, что он совсем еще не
старый человек.
Мы пошли к дому. Бородатый говорил очень странно, обо всем сразу -- о
том, что он приехал из Москвы два дня назад, что здесь чудесно, что
послезавтра он должен везти свои картины на выставку в Венецию, что его
околдовала цыганка -- натурщица художника Врубеля -- и что он вообще человек
пропащий и спасти его может только голос тети Нади.
Тетя Надя улыбалась. Я смотрел на него. Он очень мне нравился. Я
догадался, что это был художник. От него действительно пахло порохом. Руки
его были покрыты липкой сосновой смолой. Из черных утиных клювов изредка
капала на дорожку яркая кровь.
В густых волосах у художника запуталась паутина, застряла хвоя и даже
сухая веточка. Тетя Надя взяла его за локоть, остановила и вынула эту
веточку.
---- Неисправимый! -- сказала она.-- Совсем мальчишка,-- добавила она и
грустно улыбнулась.

(Reply to this) (Parent)