|
|
Пишет ivgnnm (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} ivgnnm)@ 2011-04-02 23:51:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Почему в Советском Союзе не была создана общенациональная компьютерная сеть (2)
Начало
http://ivgnnm.livejournal.com/58149.html
V. Кибернетическая мечта Хрущева
Партийной и государственной верхушке СССР пришлась по вкусу модель советской экономики как кибернетической системы. Советские лидеры усмотрели в предложениях кибернетиков возможность решить экономические проблемы страны путем оптимизации информационных потоков и совершенствования методов управления, то есть без проведения какой-либо радикальной реформы.
Взгляды Хрущева, хотя и навеянные кибернетикой, оказались в прямом противоречии с либеральными социальными идеями, выдвинутыми кибернетиками. Родоначальник кибернетики как науки об управлении и связи (коммуникации) Норберт Винер считал, что кибернетическая социальная теория выполняет освободительную миссию. Она сломает жесткие вертикальные иерархии управления, прорвет барьеры на пути свободного общения и поощрит использование обратной связи при взаимодействии различных слоев общества[33]. Эта либеральная версия социальной кибернетики нравилась советской интеллигенции, с энтузиазмом приветствовавшей политическую “оттепель” первых лет правления Хрущева. Сам первый секретарь, однако, представлял кибернетическое общество совсем иначе. В его версии акцент делался на управление, а не на коммуникацию.
Хрущев рассматривал не только экономику, но и советское общество в целом как организованную, управляемую систему, регулируемую во всех ее аспектах. Кибернетическое управление автоматизированным производством явилось для него символом того, как должно функционировать все общество:
“В наше время, время атома, электроники и кибернетики, автоматики, поточных линий, тем более требуется четкость, идеальная слаженность и организованность всех звеньев общественной системы как в сфере материального производства, так и в области духовной жизни”[34].
Хрущев прочно связывал коммунизм с общественным порядком и эффективной организацией. Он рассматривал либеральные рассуждения о свободе как потенциально подрывные и вредные для его модели организованного коммунистического общества. На встрече с интеллигенцией в марте 1963 года он высказался об этом напрямую:
“Может быть, думаете, что при коммунизме будет абсолютная свобода? Кто так думает, не понимает, что такое коммунизм. Коммунизм - это стройное, организованное общество. В этом обществе производство будет организовано на основании автоматики, кибернетики, поточных линий. Если только винтик неправильно будет работать, то вся установка остановится”[35].
В июне 1961 года заместитель председателя Совета министров Алексей Косыгин выступил с публичным призывом к ученым разработать предложения по применению ЭВМ в планировании и управлении производством[36]. В сентябре 1962-го, опираясь на работы специалистов по экономической кибернетике, Госкомитет по науке и технике подготовил масштабное предложение о создании “Общегосударственной системы автоматизированного сбора и обработки экономической информации” на основе сети вычислительных центров[37].
В октябре 1962 года директор киевского Института кибернетики Виктор Глушков опубликовал в “Правде” статью, в которой предостерегал: без радикальной реорганизации планирования экономики к 1980 году планированием придется занять “все взрослое население Советского Союза”. Глушков предложил создать “единую государственную автоматическую систему по переработке планово-экономической информации и управлению экономикой” на основе сети вычислительных центров[38]. В ноябре 1962-го президент Академии наук СССР Мстислав Келдыш представил Глушкова Косыгину, который полностью поддержал его предложения[39].
Немчинов и Глушков лоббировали свои предложения по нескольким каналам сразу. В феврале 1963 года они организовали письмо Хрущеву от имени молодых сотрудников немчиновской лаборатории, глушковского института и Вычислительного центра Академии наук, в котором сообщалось о растущем отставании СССР в области вычислительной техники, а также предлагались меры по производству и внедрению ЭВМ. Хрущев немедленно вынес письмо на обсуждение президиума ЦК. После устроенного на президиуме “разноса” ряду министров в мае 1963 года вышло постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР об ускорении внедрения ЭВМ и автоматизированных систем управления (АСУ) в народное хозяйство[40].
VI. Коммунизм с кибернетическим лицом
Советское руководство обратилось к типичному для себя способу решения проблем - оно создало новый бюрократический орган, отвечающий за данную задачу. Этим органом стало Главное управление по вычислительной технике при Госкомитете по науке и технике. Многочисленные министерства и ведомства получили указание организовать собственные вычислительные центры и научно-исследовательские институты по внедрению ЭВМ. Немчиновская лаборатория была преобразована в Центральный экономико-математический институт Академии наук (ЦЭМИ АН СССР), который возглавил академик Николай Федоренко. В сентябре 1963 года Госкомитет по науке и технике создал (во главе с Глушковым) Межведомственный научный совет по внедрению вычислительной техники и экономико-математических методов в народное хозяйство. Киевский Институт кибернетики, ЦЭМИ и Вычислительный центр Академии наук начали разрабатывать всеобъемлющую реформу управления экономикой на основе компьютеризации.
К концу 1964 года комиссия под руководством Глушкова разработала предэскизный проект единой системы оптимального планирования и управления на основе Единой государственной сети вычислительных центров (ЕГСВЦ)[41]. Предполагаемая сеть должна была состоять из шести тысяч низовых центров сбора и первичной обработки информации, пятидесяти опорных центров в крупных городах и одного головного вычислительного центра в Москве, управляющего всей сетью и поставляющего информацию для правительства СССР[42].
Сеть должна была обеспечить “полную автоматизацию процесса сбора, передачи и обработки первичных данных”[43]. Действовавшие в то время правила предусматривали одновременный сбор одной и той же информации по четырем параллельным каналам, контролировавшимся независимыми друг от друга органами планирования, снабжения, статистики и финансов. Вместо этого, авторы проекта предложили вводить экономические данные в систему лишь один раз, хранить их в центральных банках данных и обеспечивать удаленный “доступ из любой точки этой системы к любой информации после автоматической проверки полномочий запрашиваемого лица”[44].
Авторы проекта надеялись с помощью компьютеров полностью устранить повсеместно распространенную практику подтасовки данных, передаваемых “наверх”:
“Только такая организация системы информации способна обеспечить все органы планирования и управления точной и полной информацией как бы из первых рук, минуя всякие промежуточные этапы, устраняет возможность утечки и искажения информации”[45].
Заранее предчувствуя сопротивление бюрократического аппарата новой системе, авторы проекта постарались закрыть все возможные лазейки для обхода автоматизированного процесса сбора данных. Проект предусматривал, что “циркуляция экономической информации вне ЕГСВЦ не допускается”[46].
Сеть должна была вступить в строй в 1975 году. Для ее эксплуатации требовалось подготовить триста тысяч специалистов, а общая стоимость составила бы около пяти миллиардов рублей. При этом предполагалось, что низовые и опорные вычислительные центры быстро окупятся за счет решения экономических и инженерно-технических задач для местных предприятий[47].
Первоначальный замысел Глушкова включал одно особенно спорное положение. Он исходил из того, что новая автоматизированная система управления будет контролировать все производство, выплату зарплат и розничную торговлю, и потому предложил исключить из обращения бумажные деньги и полностью перейти на электронные платежи:
“[Подобная система сможет] если не полностью закрыть дорогу, то, во всяком случае, сильно ограничить такие явления, как воровство, взяточничество, спекуляцию”[48].
Возможно, он также надеялся, что эта идея покажется Хрущеву привлекательной, поскольку устранение из оборота бумажных денег напоминало марксистский идеал коммунистического безденежного общества и, казалось, приближало советский социум к провозглашенной Хрущевым в 1961 году на XXII съезде КПСС цели скорого построения коммунизма. Келдыш, который был более искушен в политических вопросах, посоветовал Глушкову не делать слишком радикальных предложений, поскольку это лишь вызовет “ненужные эмоции”. Тогда Глушков исключил идею безденежных расчетов из основного проекта, представив в ЦК КПСС отдельную записку по этому поводу. Если бы идеология играла существенную роль при принятии решений партийным руководством, то тут как раз можно было это продемонстрировать. Но предложение Глушкова об упразднении бумажных денег так и не получило одобрения партийных властей[49].
Глушков стремился создать всеобъемлющую систему, которая бы определяла, регулировала и целиком контролировала процесс управления советской экономикой. По сути, он предлагал трансформировать всю советскую бюрократическую пирамиду:
“…необходимо подробно проектировать рабочий день и рабочую неделю каждого должностного лица, создавать подробные классификаторы обязанностей, документов, четко (во времени и лицах) определять порядок их рассмотрения и т.д.”[50].
План ЕГСВЦ также предусматривал, что примерно один миллион работников сферы учета, планирования и управления будут “высвобождены” и смогут “перейти в сферу непосредственного производства”[51]. Эти радикальные предложения встретили ожесточенное сопротивление советского управленческого аппарата.
VII. Может ли ЭВМ управлять экономикой?
Планы Глушкова встретили серьезное противодействие с двух сторон. С одной стороны, руководители промышленных предприятий и правительственные чиновники выступали против компьютеризации экономического планирования и управления, потому что она наглядно продемонстрировала бы их неэффективность, отобрала бы у них контроль над информацией и уменьшила власть. Чиновники отлично понимали, что в конечном счете все это угрожало им потерей своих мест. С другой стороны, либеральные экономисты, или “товарники”, видели решение экономических проблем страны во введении элементов рыночной экономики. Они предлагали радикальную децентрализацию экономического планирования и управления и внедрение рыночных стимулов для предприятий. В их глазах проект Глушкова служил сохранению устаревших форм централизованного экономического управления и отвлекал средства, необходимые для проведения структурной реформы экономики.
“Товарники” считали проект Глушкова компьютерной утопией. Они сомневались в самой возможности создания надежных математических моделей экономики всей страны, а также в достоверности поставляемых данных[52]. “Товарники” утверждали, что существующая система позволяет центральным органам и отдельным предприятиям произвольно манипулировать экономическими данными и критериями; в результате компьютеры будут выдавать искаженные результаты, пусть даже и с невиданной быстротой[53].
Существенная проблема с проектом ЕГСВЦ состояла в том, что он мог дать обещанный результат только в случае его полной реализации. Без коренной управленческой реформы в верхах власти локальная оптимизация теряла всякий смысл[54]. В июле 1965 года Глушков представил свой проект в правительство, но политическая обстановка и структура управления экономикой к тому времени резко изменились. После снятия Хрущева региональная система совнархозов, на которую был рассчитан проект ЕГСВЦ, была упразднена, а вместо нее восстановлена прежняя ведомственная структура отраслевых министерств. Региональная схема построения общенациональной сети и системы управления была отвергнута.
В 1966 году партия и правительство выпустили новое постановление, предусматривающее крупномасштабную программу внедрения компьютерных автоматизированных систем управления (АСУ) в экономику. Постановление оказалось типичным бюрократическим компромиссом между лагерями планировщиков и статистиков. Центральному статистическому управлению (ЦСУ) было предписано отвечать за развитие единой государственной сети вычислительных центров, в то время как различные министерства получили указание создавать собственные вычислительные центры и АСУ на подчиненных им предприятиях. ЦСУ настаивало на организации сети по региональному принципу, а Госплан хотел, чтобы сеть делилась по группам отраслей промышленности. Госплан возражал против сведения функций сети к сбору статистики, а ЦСУ критиковало идею создания сети из разномастных ведомственных АСУ[55]. Пока длились эти споры, никаких реальных действий по созданию государственной сети вычислительных центров не предпринималось[56]. Между тем, началась стихийная разработка АСУ на отдельных предприятиях и в министерствах. В 1966-1970 годах без всякой координации были создано более четырехсот независимых АСУ, не связанных никакими сетями передачи данных[57].
Тем временем военные перешли к новому поколению территориально распределенных систем управления войсками с использованием более сложных компьютерных сетей. Новые сети были созданы для противоракетного комплекса, системы дальнего обнаружения и АСУ ракетных войск стратегического назначения[58]. Из-за режима секретности оборонных систем советская экономика не могла пользоваться технологическими инновациями военных. Но, даже если бы ограничения секретности были сняты, было бы очень трудно приспособить дорогостоящие и специализированные оборонные технологии к гражданским условиям. Советский военно-промышленный комплекс функционировал, подобно информационной “черной дыре”: в него все входило, но ничего не выходило наружу.
VIII. Виртуальный социализм: информация - сила
В конце 1960-х годов новый импульс созданию советской общенациональной сети ЭВМ придало известие о появлении в США компьютерной сети ARPANET (Advanced Research Projects Agency Network). Глушков обратился к советскому руководству с новым проектом. Он предложил объединить АСУ всех уровней - от АСУ отдельных предприятий до АСУ министерств, вплоть до уровня высшего руководства, - в единую общегосударственную автоматизированную систему (ОГАС) сбора и обработки экономической информации для учета, планирования и управления советской экономикой[59]. Глушков обещал, что ОГАС не будет нарушать существующую вертикаль власти, в которой отдельные министерства управляли своими секторами экономики и накапливали информацию в собственных вычислительных центрах. ОГАС предлагалось спроектировать так, чтобы удовлетворить всех: она будет строиться по территориальному принципу, но при этом включит в себя автономные ведомственные АСУ.
Новые предложения Глушкова вызвали очередную волну критики. Специалисты по теории управления утверждали, что компьютерные системы лишь закрепляют устаревшие методы бухгалтерского учета и ведения статистики. Они настаивали на том, чтобы сначала осуществить реформу управления, а уже затем начинать компьютеризацию[60].
С точки зрения Глушкова, полномасштабная компьютеризация страны должна была сама стать двигателем экономической реформы. Он считал, что ОГАС - “задача не только научно-техническая, но и прежде всего политическая”[61]. Глушков был убежден, что по-настоящему эффективная реформа советской экономики может состояться лишь в результате преобразований, идущих с самых верхов власти. Поэтому он направил основные усилия на то, чтобы убедить высшее советское руководство поддержать ОГАС.
1 октября 1970 года Политбюро ЦК обсудило проект ОГАС и приняло типичное компромиссное решение: проект принять, но в урезанном виде. Вместо нового мощного Госкомитета по совершенствованию управления было воссоздано скромное управление по вычислительной технике при Госкомитете по науке и технике, а вместо введения общегосударственной автоматизированной системы управления экономикой осталась лишь разработка сети вычислительных центров и создание АСУ на отдельных предприятиях. По слухам, Косыгин был настроен против проекта, поскольку опасался, что ЦК КПСС будет использовать ОГАС для контроля над деятельностью кабинета министров[62].
Тем временем чиновники отраслевых министерств пришли к выводу, что из компьютеризации можно извлечь пользу, не теряя ни крупицы своей власти. Каждое министерство построило собственный вычислительный центр и начало создавать АСУ для своих внутренних потребностей. С 1971-го по 1975 год количество таких систем увеличилось почти в семь раз[63]. Отраслевые АСУ зачастую использовали несовместимые аппаратные средства и программное обеспечение и не были связаны никакой межведомственной компьютерной сетью. Создавая специализированные АСУ, отраслевые министерства закладывали техническую основу для укрепления централизованного контроля над подчиненными им промышленными предприятиями. При такой организации дела министерствам уже не надо было делиться своей управленческой информацией - иными словами, властью - с какими-либо конкурирующими ведомствами.
Между тем, разработка планов создания сети вычислительных центров по инерции продолжалась. Замыслы приобретали все более грандиозные масштабы: по проекту 1975 года предполагалось построить к 1990 году 200 таких центров коллективного пользования в крупных городах, 2500 кустовых центров для предприятий одного города или отрасли и 22 500 центров индивидуальных предприятий, на что требовалось 40 миллиардов рублей[64]. Сеть росла, но только на бумаге. Не имея четко сформулированной управленческой функции, дорогостоящее строительство общенациональной компьютерной сети едва ли могло осуществиться.
Вопрос об ОГАС возникал каждые пять лет, когда новые экономические планы готовились для одобрения очередным партийным съездом. XXV съезд КПСС в 1976 году и XXVI съезд в 1981-м формально одобрили новые версии проекта ОГАС. И каждый раз попытки создать сеть вычислительных центров “тормозились” на уровне министерств и не достигали общесоюзного масштаба[65]. За десять лет, с 1976-го по 1985 год, с превеликим трудом удалось возвести 21 вычислительный центр коллективного пользования, которые обслуживали всего 2000 предприятий. Попытки объединить несколько центров в сеть в конце 1970-х годов так и остались на уровне эксперимента[66]. Удаленный доступ пользователей центров также организовать не удалось. Из-за низкого качества каналов связь часто прерывалась, а программы операционной системы зависали. В результате пользователи должны были приносить в вычислительный центр колоды перфокарт и уносить рулоны распечаток[67]. У сети так и не появился единый хозяин, способный вложить средства в развитие инфраструктуры.
Когда различные компьютерные системы совместимы, они могут послужить основой для эффективного объединения предприятий. Но если они несовместимы, то тогда они столь же эффективно будут препятствовать объединению. За счет ускоренного развития отраслевых несовместимых АСУ министерства возвели мощные барьеры на пути создания общенациональной компьютерной системы управления. В 1970-е годы возникли несколько независимых отраслевых сетей - для гражданской авиации, прогнозирования погоды, банковской системы и научных исследований[68]. Большинство из них прекратили существование вместе с распадом Советского Союза. Новые российские сети, соединенные с Интернетом, начали появляться лишь в 1990-е годы. Они создавались уже не государством, а коммерческими структурами.
IX. От единой сети к набору лоскутков
В 1960-е годы в США и Великобритании, как и в Советском Союзе, компьютерные технологии стали инструментом политики. Британское правительство в те годы решило не финансировать предложенный ему проект по созданию компьютерной сети с коммутацией пакетов, поскольку отдавало предпочтение технологическим проектам, рассчитанным на коммерческую выгоду, а компьютерные сети, как тогда казалось, к их числу не относились. Приоритеты же американского правительства были продиктованы “холодной войной”. Это определило решение США о финансировании целого ряда проектов министерства обороны и других ведомств в области компьютерных технологий, включая первую сеть с коммутацией пакетов ARPANET. В отличие от советских и британских властей, американское правительство стимулировало передачу новых технологий из военного сектора в гражданскую промышленность и экономику, делая их легкодоступными и обеспечивая стимулы для их внедрения и дальнейшего развития. В Соединенных Штатах правительство поддерживало разработку новых технологий; их использование же стимулировалось частными компаниями. Именно частные компании превратили компьютер, изобретенный изначально для научно-технических расчетов, в устройство по обработке деловой информации, а затем и в средство коммуникации[69].
Советское руководство тоже рассматривало общенациональную компьютерную сеть как инструмент политики. Идея постройки такой сети возникла в контексте далеко идущих предложений преобразовать советскую экономическую систему путем создания общегосударственной автоматизированной системы управления. В результате судьба компьютерной сети оказалась неразрывно связанной с участью предложений, требовавших глубоких политических и социальных перемен. Кибернетическая идея использовать автоматизизацию управления как инструмент реформы всей управленческой системы опиралась на технократические взгляды советских кибернетиков. Они верили, что технологическое решение - комбинация правильной математической модели, эффективного алгоритма и мощной компьютерной сети - вызовет коренные социально-экономическое изменения, обеспечит самостоятельность отдельных предприятий и оптимальное экономическое планирование в общенациональном масштабе.
Советские кибернетики представляли себе автоматизированную систему управления как единую, органичную систему, пронизанную обратными связями. Но при этом они парадоксальным образом считали, что она должна быть построена по приказу сверху. Они не рассматривали варианта, при котором такая система могла бы постепенно сложиться снизу и расти вверх, ибо считали, что отдельные подсистемы не смогут функционировать эффективно без всеобъемлющей общенациональной системы. Они опасались, что постепенный подход лишь укрепит существующие методы управления экономикой. Но коль скоро каждая отдельная часть общенациональной системы управления не была жизнеспособной сама по себе, то и система в целом оказалась нежизненной.
Недавние исследования по “взаимному конструированию” техники и ее пользователей подчеркивают активную роль пользователей в формировании, эволюции и сопротивлении внедрению новых технологий, а также изучают эффект обратного воздействия используемых технологий на самих пользователей[70]. В дискуссиях о судьбе советской общенациональной компьютерной сети различные ведомства спорили о том, делать ли компьютерные сети инструментом централизации или децентрализации экономики, средством распространения информации или средством ее безопасного хранения, локомотивом управленческих реформ или частью существующей системы. Но решающим стал вопрос о том, кто именно станет пользователем системы. Кибернетики надеялись создать собственное центральное ведомство для управления информационными потоками во всех других государственных учреждениях, но министерства сумели отстоять право стать первичными пользователями информационных систем. Эти пользователи наполнили идеологию информационных систем другим смыслом. Они преобразовали первоначальную концепцию единой общегосударственной компьютерной сети в набор лоскутков, состоящий из разрозненных информационных систем, подотчетных различным ведомствам.
Изначальные цели американской сети ARPANET тоже оказались пересмотрены пользователями. Эта сеть не оправдала своего первоначального назначения средства перераспределения вычислительных ресурсов, но зато стала успешным средством коммуникации, когда служба электронной почты начала пользоваться огромной популярностью у пользователей. Новая функция сети ARPANET способствовала ее быстрому росту[71].
В Советском Союзе, в отличие от ситуации с ARPANET, борьба за контроль над управленческой информацией привела к распаду предлагавшейся сети на несвязанные фрагменты. Кибернетики стремились реформировать советскую систему управления посредством внедрения информационных технологий, но эта система, являясь пользователем данных технологий, сумела навязать свою волю. Это завершилось, вполне естественно, изменением функции данных новшеств - вместо локомотива реформ, они стали средством сохранения существующего экономического и политического порядка.
http://magazines.russ.ru/nz/2011/1/g
Начало
http://ivgnnm.livejournal.com/58149.html
V. Кибернетическая мечта Хрущева
Партийной и государственной верхушке СССР пришлась по вкусу модель советской экономики как кибернетической системы. Советские лидеры усмотрели в предложениях кибернетиков возможность решить экономические проблемы страны путем оптимизации информационных потоков и совершенствования методов управления, то есть без проведения какой-либо радикальной реформы.
Взгляды Хрущева, хотя и навеянные кибернетикой, оказались в прямом противоречии с либеральными социальными идеями, выдвинутыми кибернетиками. Родоначальник кибернетики как науки об управлении и связи (коммуникации) Норберт Винер считал, что кибернетическая социальная теория выполняет освободительную миссию. Она сломает жесткие вертикальные иерархии управления, прорвет барьеры на пути свободного общения и поощрит использование обратной связи при взаимодействии различных слоев общества[33]. Эта либеральная версия социальной кибернетики нравилась советской интеллигенции, с энтузиазмом приветствовавшей политическую “оттепель” первых лет правления Хрущева. Сам первый секретарь, однако, представлял кибернетическое общество совсем иначе. В его версии акцент делался на управление, а не на коммуникацию.
Хрущев рассматривал не только экономику, но и советское общество в целом как организованную, управляемую систему, регулируемую во всех ее аспектах. Кибернетическое управление автоматизированным производством явилось для него символом того, как должно функционировать все общество:
“В наше время, время атома, электроники и кибернетики, автоматики, поточных линий, тем более требуется четкость, идеальная слаженность и организованность всех звеньев общественной системы как в сфере материального производства, так и в области духовной жизни”[34].
Хрущев прочно связывал коммунизм с общественным порядком и эффективной организацией. Он рассматривал либеральные рассуждения о свободе как потенциально подрывные и вредные для его модели организованного коммунистического общества. На встрече с интеллигенцией в марте 1963 года он высказался об этом напрямую:
“Может быть, думаете, что при коммунизме будет абсолютная свобода? Кто так думает, не понимает, что такое коммунизм. Коммунизм - это стройное, организованное общество. В этом обществе производство будет организовано на основании автоматики, кибернетики, поточных линий. Если только винтик неправильно будет работать, то вся установка остановится”[35].
В июне 1961 года заместитель председателя Совета министров Алексей Косыгин выступил с публичным призывом к ученым разработать предложения по применению ЭВМ в планировании и управлении производством[36]. В сентябре 1962-го, опираясь на работы специалистов по экономической кибернетике, Госкомитет по науке и технике подготовил масштабное предложение о создании “Общегосударственной системы автоматизированного сбора и обработки экономической информации” на основе сети вычислительных центров[37].
В октябре 1962 года директор киевского Института кибернетики Виктор Глушков опубликовал в “Правде” статью, в которой предостерегал: без радикальной реорганизации планирования экономики к 1980 году планированием придется занять “все взрослое население Советского Союза”. Глушков предложил создать “единую государственную автоматическую систему по переработке планово-экономической информации и управлению экономикой” на основе сети вычислительных центров[38]. В ноябре 1962-го президент Академии наук СССР Мстислав Келдыш представил Глушкова Косыгину, который полностью поддержал его предложения[39].
Немчинов и Глушков лоббировали свои предложения по нескольким каналам сразу. В феврале 1963 года они организовали письмо Хрущеву от имени молодых сотрудников немчиновской лаборатории, глушковского института и Вычислительного центра Академии наук, в котором сообщалось о растущем отставании СССР в области вычислительной техники, а также предлагались меры по производству и внедрению ЭВМ. Хрущев немедленно вынес письмо на обсуждение президиума ЦК. После устроенного на президиуме “разноса” ряду министров в мае 1963 года вышло постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР об ускорении внедрения ЭВМ и автоматизированных систем управления (АСУ) в народное хозяйство[40].
VI. Коммунизм с кибернетическим лицом
Советское руководство обратилось к типичному для себя способу решения проблем - оно создало новый бюрократический орган, отвечающий за данную задачу. Этим органом стало Главное управление по вычислительной технике при Госкомитете по науке и технике. Многочисленные министерства и ведомства получили указание организовать собственные вычислительные центры и научно-исследовательские институты по внедрению ЭВМ. Немчиновская лаборатория была преобразована в Центральный экономико-математический институт Академии наук (ЦЭМИ АН СССР), который возглавил академик Николай Федоренко. В сентябре 1963 года Госкомитет по науке и технике создал (во главе с Глушковым) Межведомственный научный совет по внедрению вычислительной техники и экономико-математических методов в народное хозяйство. Киевский Институт кибернетики, ЦЭМИ и Вычислительный центр Академии наук начали разрабатывать всеобъемлющую реформу управления экономикой на основе компьютеризации.
К концу 1964 года комиссия под руководством Глушкова разработала предэскизный проект единой системы оптимального планирования и управления на основе Единой государственной сети вычислительных центров (ЕГСВЦ)[41]. Предполагаемая сеть должна была состоять из шести тысяч низовых центров сбора и первичной обработки информации, пятидесяти опорных центров в крупных городах и одного головного вычислительного центра в Москве, управляющего всей сетью и поставляющего информацию для правительства СССР[42].
Сеть должна была обеспечить “полную автоматизацию процесса сбора, передачи и обработки первичных данных”[43]. Действовавшие в то время правила предусматривали одновременный сбор одной и той же информации по четырем параллельным каналам, контролировавшимся независимыми друг от друга органами планирования, снабжения, статистики и финансов. Вместо этого, авторы проекта предложили вводить экономические данные в систему лишь один раз, хранить их в центральных банках данных и обеспечивать удаленный “доступ из любой точки этой системы к любой информации после автоматической проверки полномочий запрашиваемого лица”[44].
Авторы проекта надеялись с помощью компьютеров полностью устранить повсеместно распространенную практику подтасовки данных, передаваемых “наверх”:
“Только такая организация системы информации способна обеспечить все органы планирования и управления точной и полной информацией как бы из первых рук, минуя всякие промежуточные этапы, устраняет возможность утечки и искажения информации”[45].
Заранее предчувствуя сопротивление бюрократического аппарата новой системе, авторы проекта постарались закрыть все возможные лазейки для обхода автоматизированного процесса сбора данных. Проект предусматривал, что “циркуляция экономической информации вне ЕГСВЦ не допускается”[46].
Сеть должна была вступить в строй в 1975 году. Для ее эксплуатации требовалось подготовить триста тысяч специалистов, а общая стоимость составила бы около пяти миллиардов рублей. При этом предполагалось, что низовые и опорные вычислительные центры быстро окупятся за счет решения экономических и инженерно-технических задач для местных предприятий[47].
Первоначальный замысел Глушкова включал одно особенно спорное положение. Он исходил из того, что новая автоматизированная система управления будет контролировать все производство, выплату зарплат и розничную торговлю, и потому предложил исключить из обращения бумажные деньги и полностью перейти на электронные платежи:
“[Подобная система сможет] если не полностью закрыть дорогу, то, во всяком случае, сильно ограничить такие явления, как воровство, взяточничество, спекуляцию”[48].
Возможно, он также надеялся, что эта идея покажется Хрущеву привлекательной, поскольку устранение из оборота бумажных денег напоминало марксистский идеал коммунистического безденежного общества и, казалось, приближало советский социум к провозглашенной Хрущевым в 1961 году на XXII съезде КПСС цели скорого построения коммунизма. Келдыш, который был более искушен в политических вопросах, посоветовал Глушкову не делать слишком радикальных предложений, поскольку это лишь вызовет “ненужные эмоции”. Тогда Глушков исключил идею безденежных расчетов из основного проекта, представив в ЦК КПСС отдельную записку по этому поводу. Если бы идеология играла существенную роль при принятии решений партийным руководством, то тут как раз можно было это продемонстрировать. Но предложение Глушкова об упразднении бумажных денег так и не получило одобрения партийных властей[49].
Глушков стремился создать всеобъемлющую систему, которая бы определяла, регулировала и целиком контролировала процесс управления советской экономикой. По сути, он предлагал трансформировать всю советскую бюрократическую пирамиду:
“…необходимо подробно проектировать рабочий день и рабочую неделю каждого должностного лица, создавать подробные классификаторы обязанностей, документов, четко (во времени и лицах) определять порядок их рассмотрения и т.д.”[50].
План ЕГСВЦ также предусматривал, что примерно один миллион работников сферы учета, планирования и управления будут “высвобождены” и смогут “перейти в сферу непосредственного производства”[51]. Эти радикальные предложения встретили ожесточенное сопротивление советского управленческого аппарата.
VII. Может ли ЭВМ управлять экономикой?
Планы Глушкова встретили серьезное противодействие с двух сторон. С одной стороны, руководители промышленных предприятий и правительственные чиновники выступали против компьютеризации экономического планирования и управления, потому что она наглядно продемонстрировала бы их неэффективность, отобрала бы у них контроль над информацией и уменьшила власть. Чиновники отлично понимали, что в конечном счете все это угрожало им потерей своих мест. С другой стороны, либеральные экономисты, или “товарники”, видели решение экономических проблем страны во введении элементов рыночной экономики. Они предлагали радикальную децентрализацию экономического планирования и управления и внедрение рыночных стимулов для предприятий. В их глазах проект Глушкова служил сохранению устаревших форм централизованного экономического управления и отвлекал средства, необходимые для проведения структурной реформы экономики.
“Товарники” считали проект Глушкова компьютерной утопией. Они сомневались в самой возможности создания надежных математических моделей экономики всей страны, а также в достоверности поставляемых данных[52]. “Товарники” утверждали, что существующая система позволяет центральным органам и отдельным предприятиям произвольно манипулировать экономическими данными и критериями; в результате компьютеры будут выдавать искаженные результаты, пусть даже и с невиданной быстротой[53].
Существенная проблема с проектом ЕГСВЦ состояла в том, что он мог дать обещанный результат только в случае его полной реализации. Без коренной управленческой реформы в верхах власти локальная оптимизация теряла всякий смысл[54]. В июле 1965 года Глушков представил свой проект в правительство, но политическая обстановка и структура управления экономикой к тому времени резко изменились. После снятия Хрущева региональная система совнархозов, на которую был рассчитан проект ЕГСВЦ, была упразднена, а вместо нее восстановлена прежняя ведомственная структура отраслевых министерств. Региональная схема построения общенациональной сети и системы управления была отвергнута.
В 1966 году партия и правительство выпустили новое постановление, предусматривающее крупномасштабную программу внедрения компьютерных автоматизированных систем управления (АСУ) в экономику. Постановление оказалось типичным бюрократическим компромиссом между лагерями планировщиков и статистиков. Центральному статистическому управлению (ЦСУ) было предписано отвечать за развитие единой государственной сети вычислительных центров, в то время как различные министерства получили указание создавать собственные вычислительные центры и АСУ на подчиненных им предприятиях. ЦСУ настаивало на организации сети по региональному принципу, а Госплан хотел, чтобы сеть делилась по группам отраслей промышленности. Госплан возражал против сведения функций сети к сбору статистики, а ЦСУ критиковало идею создания сети из разномастных ведомственных АСУ[55]. Пока длились эти споры, никаких реальных действий по созданию государственной сети вычислительных центров не предпринималось[56]. Между тем, началась стихийная разработка АСУ на отдельных предприятиях и в министерствах. В 1966-1970 годах без всякой координации были создано более четырехсот независимых АСУ, не связанных никакими сетями передачи данных[57].
Тем временем военные перешли к новому поколению территориально распределенных систем управления войсками с использованием более сложных компьютерных сетей. Новые сети были созданы для противоракетного комплекса, системы дальнего обнаружения и АСУ ракетных войск стратегического назначения[58]. Из-за режима секретности оборонных систем советская экономика не могла пользоваться технологическими инновациями военных. Но, даже если бы ограничения секретности были сняты, было бы очень трудно приспособить дорогостоящие и специализированные оборонные технологии к гражданским условиям. Советский военно-промышленный комплекс функционировал, подобно информационной “черной дыре”: в него все входило, но ничего не выходило наружу.
VIII. Виртуальный социализм: информация - сила
В конце 1960-х годов новый импульс созданию советской общенациональной сети ЭВМ придало известие о появлении в США компьютерной сети ARPANET (Advanced Research Projects Agency Network). Глушков обратился к советскому руководству с новым проектом. Он предложил объединить АСУ всех уровней - от АСУ отдельных предприятий до АСУ министерств, вплоть до уровня высшего руководства, - в единую общегосударственную автоматизированную систему (ОГАС) сбора и обработки экономической информации для учета, планирования и управления советской экономикой[59]. Глушков обещал, что ОГАС не будет нарушать существующую вертикаль власти, в которой отдельные министерства управляли своими секторами экономики и накапливали информацию в собственных вычислительных центрах. ОГАС предлагалось спроектировать так, чтобы удовлетворить всех: она будет строиться по территориальному принципу, но при этом включит в себя автономные ведомственные АСУ.
Новые предложения Глушкова вызвали очередную волну критики. Специалисты по теории управления утверждали, что компьютерные системы лишь закрепляют устаревшие методы бухгалтерского учета и ведения статистики. Они настаивали на том, чтобы сначала осуществить реформу управления, а уже затем начинать компьютеризацию[60].
С точки зрения Глушкова, полномасштабная компьютеризация страны должна была сама стать двигателем экономической реформы. Он считал, что ОГАС - “задача не только научно-техническая, но и прежде всего политическая”[61]. Глушков был убежден, что по-настоящему эффективная реформа советской экономики может состояться лишь в результате преобразований, идущих с самых верхов власти. Поэтому он направил основные усилия на то, чтобы убедить высшее советское руководство поддержать ОГАС.
1 октября 1970 года Политбюро ЦК обсудило проект ОГАС и приняло типичное компромиссное решение: проект принять, но в урезанном виде. Вместо нового мощного Госкомитета по совершенствованию управления было воссоздано скромное управление по вычислительной технике при Госкомитете по науке и технике, а вместо введения общегосударственной автоматизированной системы управления экономикой осталась лишь разработка сети вычислительных центров и создание АСУ на отдельных предприятиях. По слухам, Косыгин был настроен против проекта, поскольку опасался, что ЦК КПСС будет использовать ОГАС для контроля над деятельностью кабинета министров[62].
Тем временем чиновники отраслевых министерств пришли к выводу, что из компьютеризации можно извлечь пользу, не теряя ни крупицы своей власти. Каждое министерство построило собственный вычислительный центр и начало создавать АСУ для своих внутренних потребностей. С 1971-го по 1975 год количество таких систем увеличилось почти в семь раз[63]. Отраслевые АСУ зачастую использовали несовместимые аппаратные средства и программное обеспечение и не были связаны никакой межведомственной компьютерной сетью. Создавая специализированные АСУ, отраслевые министерства закладывали техническую основу для укрепления централизованного контроля над подчиненными им промышленными предприятиями. При такой организации дела министерствам уже не надо было делиться своей управленческой информацией - иными словами, властью - с какими-либо конкурирующими ведомствами.
Между тем, разработка планов создания сети вычислительных центров по инерции продолжалась. Замыслы приобретали все более грандиозные масштабы: по проекту 1975 года предполагалось построить к 1990 году 200 таких центров коллективного пользования в крупных городах, 2500 кустовых центров для предприятий одного города или отрасли и 22 500 центров индивидуальных предприятий, на что требовалось 40 миллиардов рублей[64]. Сеть росла, но только на бумаге. Не имея четко сформулированной управленческой функции, дорогостоящее строительство общенациональной компьютерной сети едва ли могло осуществиться.
Вопрос об ОГАС возникал каждые пять лет, когда новые экономические планы готовились для одобрения очередным партийным съездом. XXV съезд КПСС в 1976 году и XXVI съезд в 1981-м формально одобрили новые версии проекта ОГАС. И каждый раз попытки создать сеть вычислительных центров “тормозились” на уровне министерств и не достигали общесоюзного масштаба[65]. За десять лет, с 1976-го по 1985 год, с превеликим трудом удалось возвести 21 вычислительный центр коллективного пользования, которые обслуживали всего 2000 предприятий. Попытки объединить несколько центров в сеть в конце 1970-х годов так и остались на уровне эксперимента[66]. Удаленный доступ пользователей центров также организовать не удалось. Из-за низкого качества каналов связь часто прерывалась, а программы операционной системы зависали. В результате пользователи должны были приносить в вычислительный центр колоды перфокарт и уносить рулоны распечаток[67]. У сети так и не появился единый хозяин, способный вложить средства в развитие инфраструктуры.
Когда различные компьютерные системы совместимы, они могут послужить основой для эффективного объединения предприятий. Но если они несовместимы, то тогда они столь же эффективно будут препятствовать объединению. За счет ускоренного развития отраслевых несовместимых АСУ министерства возвели мощные барьеры на пути создания общенациональной компьютерной системы управления. В 1970-е годы возникли несколько независимых отраслевых сетей - для гражданской авиации, прогнозирования погоды, банковской системы и научных исследований[68]. Большинство из них прекратили существование вместе с распадом Советского Союза. Новые российские сети, соединенные с Интернетом, начали появляться лишь в 1990-е годы. Они создавались уже не государством, а коммерческими структурами.
IX. От единой сети к набору лоскутков
В 1960-е годы в США и Великобритании, как и в Советском Союзе, компьютерные технологии стали инструментом политики. Британское правительство в те годы решило не финансировать предложенный ему проект по созданию компьютерной сети с коммутацией пакетов, поскольку отдавало предпочтение технологическим проектам, рассчитанным на коммерческую выгоду, а компьютерные сети, как тогда казалось, к их числу не относились. Приоритеты же американского правительства были продиктованы “холодной войной”. Это определило решение США о финансировании целого ряда проектов министерства обороны и других ведомств в области компьютерных технологий, включая первую сеть с коммутацией пакетов ARPANET. В отличие от советских и британских властей, американское правительство стимулировало передачу новых технологий из военного сектора в гражданскую промышленность и экономику, делая их легкодоступными и обеспечивая стимулы для их внедрения и дальнейшего развития. В Соединенных Штатах правительство поддерживало разработку новых технологий; их использование же стимулировалось частными компаниями. Именно частные компании превратили компьютер, изобретенный изначально для научно-технических расчетов, в устройство по обработке деловой информации, а затем и в средство коммуникации[69].
Советское руководство тоже рассматривало общенациональную компьютерную сеть как инструмент политики. Идея постройки такой сети возникла в контексте далеко идущих предложений преобразовать советскую экономическую систему путем создания общегосударственной автоматизированной системы управления. В результате судьба компьютерной сети оказалась неразрывно связанной с участью предложений, требовавших глубоких политических и социальных перемен. Кибернетическая идея использовать автоматизизацию управления как инструмент реформы всей управленческой системы опиралась на технократические взгляды советских кибернетиков. Они верили, что технологическое решение - комбинация правильной математической модели, эффективного алгоритма и мощной компьютерной сети - вызовет коренные социально-экономическое изменения, обеспечит самостоятельность отдельных предприятий и оптимальное экономическое планирование в общенациональном масштабе.
Советские кибернетики представляли себе автоматизированную систему управления как единую, органичную систему, пронизанную обратными связями. Но при этом они парадоксальным образом считали, что она должна быть построена по приказу сверху. Они не рассматривали варианта, при котором такая система могла бы постепенно сложиться снизу и расти вверх, ибо считали, что отдельные подсистемы не смогут функционировать эффективно без всеобъемлющей общенациональной системы. Они опасались, что постепенный подход лишь укрепит существующие методы управления экономикой. Но коль скоро каждая отдельная часть общенациональной системы управления не была жизнеспособной сама по себе, то и система в целом оказалась нежизненной.
Недавние исследования по “взаимному конструированию” техники и ее пользователей подчеркивают активную роль пользователей в формировании, эволюции и сопротивлении внедрению новых технологий, а также изучают эффект обратного воздействия используемых технологий на самих пользователей[70]. В дискуссиях о судьбе советской общенациональной компьютерной сети различные ведомства спорили о том, делать ли компьютерные сети инструментом централизации или децентрализации экономики, средством распространения информации или средством ее безопасного хранения, локомотивом управленческих реформ или частью существующей системы. Но решающим стал вопрос о том, кто именно станет пользователем системы. Кибернетики надеялись создать собственное центральное ведомство для управления информационными потоками во всех других государственных учреждениях, но министерства сумели отстоять право стать первичными пользователями информационных систем. Эти пользователи наполнили идеологию информационных систем другим смыслом. Они преобразовали первоначальную концепцию единой общегосударственной компьютерной сети в набор лоскутков, состоящий из разрозненных информационных систем, подотчетных различным ведомствам.
Изначальные цели американской сети ARPANET тоже оказались пересмотрены пользователями. Эта сеть не оправдала своего первоначального назначения средства перераспределения вычислительных ресурсов, но зато стала успешным средством коммуникации, когда служба электронной почты начала пользоваться огромной популярностью у пользователей. Новая функция сети ARPANET способствовала ее быстрому росту[71].
В Советском Союзе, в отличие от ситуации с ARPANET, борьба за контроль над управленческой информацией привела к распаду предлагавшейся сети на несвязанные фрагменты. Кибернетики стремились реформировать советскую систему управления посредством внедрения информационных технологий, но эта система, являясь пользователем данных технологий, сумела навязать свою волю. Это завершилось, вполне естественно, изменением функции данных новшеств - вместо локомотива реформ, они стали средством сохранения существующего экономического и политического порядка.
http://magazines.russ.ru/nz/2011/1/g
