12 сентября.
Утром ясно, морозно, иней на траве. Трава примерзла к лыжным палкам. С ранья легко перешли Сарычат вброд, прошли мимо зимовья, поднялись вдоль склона по лошадиной тропе, привалились. Посылают нам напоследок изумитель-ные виды вниз по долине и налево на ледник. Лежа, пытаюсь снять против низко-го солнца золотистый блеск на траве, помещая ее по науке Ш. на передний план.
Идем через три брода, мимо озерков с разлетающимися утками. Интересно, что хождение по воде моим белым тапочкам не повредило, а шнурки и вовсе про-мылись до белоснежности! В поисках безветрия спустились до травяных низмен-ностей, но не сырых, а выросших поверх приречных камней. Ручей течет, с «ванной вечной молодости» (в другом разе окунулись бы) – тут и встали. И углубление для очага в камнях есть, копать почти не надо. Вид тундровый: травяная низмен-ность, разливы воды, невысокие каменные гряды, невысокие снега вдалеке. На завтра Ш. планирует перевал не делать (всё-таки 13-е число!), а подойти к камням под перевалом и там пожить.
После еды, пока Ш. спал, над палаткой летал лающий ворон. Где-то наслушался собак и теперь перед нами выпендривается: «Гав! Гав-гав-гав!»
Ходил на бугор для проникновения суровой благодатью и там поверх здо-рового валуна выложил турик. Только отошел, а из под валуна высунулась ласка, осмотрелась и тут же полезла на свой валун проверять, что там за новости – во всем уже есть свой, неведомый нам, порядок.
Ночью на горе видны огоньки (два) и зарево поселка на юго-западе, слыш-ны индустриальные шумы. Так значит, тот совместно-канадский золотой рудник совсем недалеко. Километров десять, не дальше. И была-таки к нему дорога! И машины правильно шумели! А наши топографы не поспевают фиксировать каран-дашами то, что канадо-киргизы делают бульдозерами. 

13 сентября. Где золото моют в горах?
Дежавю3: ночью капитальный снегопад. Утром высунулся: все завалило, видно метров на 300, низкая облачность, и снова валит! Куда ж нам бечь… – а никуда, с нашим опытом и выдержкой надо устойчиво лежать. Снег только с тента не забывать стряхивать. Досуг в избытке заполняют сэкономленные чернослив и курага.
Но в первый момент мне было достаточно тревожно. Опять до шоссе километров 50 через перевал. А там осыпи снегом засыпало, да лавинная опасность, да неизвестно, что дальше с погодой будет. Вторым вариантом по Ш. является движение к руднику, и выход оттуда уж как получится. Возможен и выезд на по-путном грузовике (формально запрещенный суровыми канадцами). В принципе, не учитывая реки и болот, до него всего ничего, и пара дней в запасе есть. Но обра-тить наши упования к Аллаху никогда не рано, что я и делаю лежа и закрыв глаза.
А основной прогноз Ш. состоит в том, что снег сойдет за несколько часов. Обнадеживает и сильный ветер – должен все снести.
В течение дня гроза, град, снег, солнце, вдоль гор жуткая туча в виде верти-кальной темной стены. В небе постоянное облачное кипение, но снег постепенно исчез. Оставленная в камнях горелка к ужину сама вытаяла и даже просохла, прочистилась тоже самостоятельно, слегка похрюкав при разжигании.
К темноте небо очистилось. 

14 сентября. Перевал Джукучак-2
Утром на траве и камнях красивая изморозь. Небо чистое.
Ш.: Меланхолическое отступление
Приходилось ли вам встречать рассвет в горах? Нет? И не рекомендую – в ущелье сыро и холодно, на перевале студёно и зело ветрено, а на переправе че-рез ледниковую речку (на рассвете они мелководнее) вредно для ревматизма. А может и кожа на пятке лопнуть от перепада температур – наблюдался такой инте-ресный случай у «больного Ш.»
Клиническая картина дополняется отсутствием аппетита (о завтраке и речи не заходит), головной болью который уже день (неужто горняшка?) и вялотекущим многодневным же расстройством кишечника. (Это всё твоя хваленая курага! – уверенно ставит диагноз Т.) Потрескавшиеся на второй неделе похода пальцы со-чатся кровью при самом небольшом усилии.
Спальник поэтому сворачиваю, надев предварительно кожаные перчатки, – не хочу пятнать дорогостоящее снаряжение. После чего, сложив барахло кучей на коврик, пячусь раком из палатки, выволакивая его наружу. Рюкзаки пакуем вне палатки. Молча. Страшно. Собрались вроде. Если на сцене стоит палатка, то в по-следнем акте её придется снимать. Живее надо, ибо замечено: сколько тентом ни тряси, всё равно половина инея растает уже в рюкзаке у Т.
Из-за бугра медленно вылезает солнечный диск. Тут, видимо, срабатывает ассоциативная цепочка: солнце – желтизна – моча – медицина, и, «вспомнив всё», выдаю народу дневную дозу витаминов. Остатки вечернего каркаде уже отделены ото льда и выпиты, но народ (в лице Т.) способен жевать и глотать «Ундевит» безо всякого запивания. Прав был великий вождь и учитель тов. С., произнося свой знаменитый тост за русский народ, умеющий пережить любые ошибки руко-водства.
Т.: Потихоньку по траве и россыпям валунов заходим на первый уступ пла-то. Пытаемся в фотоснимках передать удовольствие горной пустыни. Утренний боковой свет в горах – это можно продавать за деньги. Метрах в 150-ти пасется стайка козлов. Увидев нас, аккуратно переходят за гребень.
Вид на Кумтор: отвалы вынутой породы начинаются выше уровня снегов. Внизу в ложбине очень незаметно расположены несколько параллелепипедов промзданий. В направлении на юго-запад видны озёра.
Ш.: Слышу: в поднебесье бубнит самолет. Т.: "Это у тебя галлюцинация!" Ан нет! Явственно слышен какой-то могучий турбовинтовой. Разведчик НАТО?
Т.: Спускаемся в ущелье выше нашего прошлого пути подъема. Здесь есть и тропа и турики. Постепенно теплеет, и на подъеме к перевалу подмерзшая поч-ва раскисает. Под перевалом грязь. Выходим на лед в каменные ворота.
На перевале как-то все изменилось. Это и свежие следы схода лавин и камнепадов, и заметный снеговой слой поверх льда – вроде бы можно везде пройти без кошек. Без них, небось было бы и проще: а то Ш. требует обстукивать на каждом шагу, ссылаясь на жизненный опыт. Сказывается и то, что снег выпал, и то, что идем в другое время дня, а по часам, я думаю, в горах всё сильно меня-ется.
Ш.: Под липким слоем мокрого снега – плотная корка, а ниже ее – старый сухой снег. Отвратительное сочетание. Под ногой снег издает неприятный "пустой" звук – как бы не уехать на этой снежной "доске". Такие случаи бывают даже на пологих склонах. Т-ву говорить не стал. Зачем?
Т.: Спускались по леднику без кошек, потому что все усыпано гранитной крошкой и щебенкой. Траверс осыпей прошел бодро. И я похудел, и рюкзак полег-чал – дошло до того, что прыгал по осыпи почти бегом!
Стоянка на моренных площадках-2. Пьем из мутного ручья. В прошлый раз здесь болела голова у Ш., а в этот раз – у меня. К вечеру с таблетками вроде прошла. Собрал в паспорт три цветочка, предположительно эдельвейса. 

15 сентября
На спуске от моренных площадок отснял последний кадр с голубыми цветами на фоне коровьей лепешки. И все дальнейшее тут очень красиво: альпий-ские луга, заросли можжевелового стланика, гигантские смородиновые кусты, увешанный ягодами шиповник, кони – все это в лотке долины – и освещение, ка-кое надо. Всегда, как пленка кончается, так и начинают тебе показывать красоты без права фотосъемки.
С того склона к нам едет конный. Это давешний сын – узнал. Приглашает на чай. По дороге попросил померить мои старые (лет тридцать им) холодные пер-чатки, да и выпросил. Я, – говорит, – как надену, тебя вспоминать буду! Меня поразила масштабность аргумента. Того же порядка, что и дерево посадить.
Опять чаепитие с разговорами и свежим хлебом. Мы отдариваемся сэкономленными «Сникерсами». Молодые немедленно начинают цитировать рекламу: «Не тормози…» – вот, что значит СМИ . А мать – интеллигентная женщина, даже и не деревенского типа. Воспитали-таки у нас нового человека, только по специ-альности дела не нашлось.
Соседи наших киргизов вчера уехали. И эти через неделю тронутся. Счита-ется, что скоро здесь наступает зима, – а все цветет! Прощаемся: Рахмат! Аман-сыз! – И ты амансыз!
Идем вниз по аллее курортного парка. Вскоре встаем на классическом среднеполосном месте стоянки: под здоровенной елкой, у ручья, на опушке – под сенью струй. Как писал Н. Лосев: «Что теряю по труду, по отдыху себе восполню!»
Ш.: Невдалеке бродят коровы. По этому поводу и ручей у нас с фильтром – лежит там какая-то железяка, похожая на масляный фильтр.
Хорошо поели. Нагрели воды и помыли головы. Результат стандартный: тут же пошел дождь, не дав посидеть со вкусом у костерка. Шел почти всю ночь. 

16 сентября
Прекрасное утро. Невозможно описать прозрачность воздуха. Как у Гоголя, «вдруг стало видимо далеко во все концы». Узор растительности, каждая елка на склонах видны километров за десять. Резкие утренние тени, голубое небо, все четко распадается по глубине на планы – хрустальный мир. Пока идем, со склонов взлетает, завиваясь, утренний туман.
После ночного дождя внизу мощно шумит река. Есть неприятное ожидание: опять может быть проблема с переправой.
Встречаемся с конным – тем же – он опять ехал навстречу и, судя по выражению киргизского лица немножко обалдел: как это, вы снова тут? Очень своевременно показал нам изумительную по красоте и удобству обходную тропу, позволяющую избежать брода – хызр! Обход был условно назван «тропой художников».
Круто спустившись к реке, лежа наслаждаемся солнышком и пейзажем. В затишке уже и мысли о купании приходят. Но в горах все меняется. Мы уходим шустро, а облака собираются быстрее. Вскоре за Джилысу попадаем под плотный мелкий дождь с ветром и вынуждены залезть в приречные кусты (больше не во что) и скрючиться там под полиэтиленом.
Час просидели, уже и промокать начали, но дождь иссяк. Прошли еще, но в рассуждении того, что дальше со вкусом не встанешь, повернули направо по красноцветному песчаному выносу из-под тех самых мощных красных обрывов, похожих на австралийский Красный монолит.
Ш.: Прошелся вперед. Овраг быстро сузился до ширины "руки – в стороны". Виды неправдоподобные: на красных склонах – зеленые ёлки. Ну, просто "опечатка природы". Свежие следы козла. Водичку нашел – сочится по каменистому дну под тонким слоем песка, но палатку ставить в этой узости невозможно, да и водо-пой неохота обустраивать. Вернулись в устье оврага, встали с видом, на отличной поляне среди кустов, на солнышке полежали, подсушились. Опять результат стандартный… 

17 сентября
Т.: …С утра дождь, в морду винд.
А что делать, теперь уже только пробиваться к автобусу, «ветру встречь су-ем чело» (Н. Лосев). И 15 км за два с половиной часа, рассекая струи, с одной ос-тановкой на 10 минут на крыльце халупы, когда уже совсем был ливень. Но энер-гия движения была такова, что в целом и не промокли, высыхали на ходу!
Подобрал нас роскошный каракольский автобус с телевизором и занавес-ками. Вскоре было свидетельство того, что Аллах не то чтобы выпроводил нас с гор, но уберег от худшего. С озера пришла настоящая снежная буря с теменью и градом. Из-под колес автобуса летели струи снеговой жижи, и град лупил в крышу и окна. Часом позже шли бы – плохо бы нам пришлось!
По дороге какая-то жирная милицейская сволочь на служебном «Опеле» собрала с водителей автобуса дань. Местные пассажиры уже знают, сколько по-лагается, и комментируют.
В Бишкеке, когда по пути к Ошскому рынку перешли от аккуратного автовокзала через прекрасно асфальтированную дорогу, то на другой стороне у обочины встретили совершенно феодальную, гомерическую кучу гниющих отбросов.
На рынке Ш. долго блуждал, цепляясь рюкзаком в толчее, а мне было тошно, но пришлось за ним таскаться, поскольку у нас листок регистрации один на двоих. 

18 сентября
Т.: Из письма знакомому военному
The most peculiar thing was that on our way (esp. back, when we had time) we had visited a regular American air base at the Kirghiz capital airport Manas.
Some new International: right in front of the building together with Russian, Kirghiz and Kazakh civil planes a line of gray air tankers from SAC Grand Forks base, Herculeses (some with no numbers or signs, may be for covert actions?) Some F-16, to cover refueling missions. Hummers, driving all over the place, with machineguns on the mounts and helmeted Negroes popping out.
In the evening we could hear mighty shouting from behind a line of forest: there was some sporting event at the housing zone. The local police (we call it “militia”) said it was basketball.
During the night some 6…8 landings-takeoffs – a real intense battle work pleas-ant to see. A pair of F-16 tаking off with long fire tails of afterburner.
At dawn a Starlifter took off dragging its big belly along the runway: a very long run, heavy takeoff and very slow climb.
Patrol in the airport building: two elderly-looking USAF soldiers walking around with huge pistol holsters, like ghosts in their dusty-coloured desert uniforms. Then two funny Danish (!) MPs wearing tiny red berets, with fancy beards and moustaches curled up, examining vodkas in a storefront.
We asked the security for permission to put up our tent somewhere to dry it (there was a heavy rain in the morning we retreated from the mountains). They were quite friendly and let us do what we wanted (surprising in fact). The only condition was to do it right in the building (polished floors, shining windows, people wearing ties and white shirts, we drying our tent – you imagine?) for if we did it in the street, the Americans could get suspicious about terrorists (putting up their tourist tents).
We saw the ground team work at night, preparing KCs for missions. The soldiers were fooling around. They were trying to break a plastic bottle with water, clearly seen floodlight shining. At first they kept tossing it in the air for a long time. Then they started trampling on it with one or both feet – the bottle withstood. Just kids!
In the morning a soldier conducting ground tests near a KC tanker looked apparently sick after yesterday drinking. He bent and vomited near the front wheel of the plane, waving his hand to his comrade in a Hummer. The latter brought him a bottle with water – life as it is, c’est la vie.
In a few minutes we took off for Russia

* * *

Т.: Так вышло, что по ходу перелета мы оказали шефство одной даме с арбузами и дынями – родственники всунули ей с собой в Москву: дешевые же, рубль кило. Но после оплаты перевеса они стали, этак, по паре долларов за кг. И даль-ше с ними пришлось таскаться. Хлестаковские арбузы, выразился Ш.
Возвращаясь к началу записок, скажу, что я тоже вернулся из похода не со-всем. Килограмм десять где-то осталось – как хорошо!
Ш.: Остались там также 2 баллона с кемпинг-газом (сэкономили, понима-ешь…), конфискованные службой безопасности полетов в аэропорту Манас. Спасибо еще, что не оштрафовали и не бросили в зиндан.

                                                                                                                                                                   Москва, ноябрь 2003 

Эпиграф в постскриптуме.

«Но в нас горит еще желанье.
К нему уходят поезда…»

А. Пушкин, В. Пелевин