[Most Recent Entries] [Calendar View] [Friends View]
Tuesday, March 31st, 2020
| Time | Event |
| 4:36a | Le “non” du père German prefixes and suffixes (ab-, ent-, -los, un-, ver-) are particu- larly well suited (far better than in French) for expressing the specific forms of absence, hiatus, and distancing which are indispensible for the psychotic construction of the father's image and the weapons of virility. It is not a question of seeing in the father's "no" either a real or a mythical orphanage; nor does it imply the eradication of the father's characteristic traits. Hölderlin's case is apparently straightforward, but it becomes extremely ambiguous if examined in depth. He lost his father at the age of two and his mother was remarried to Gock, the burghermaster, two years later. After five years, Gock died, leaving the child with delightful memories that were apparently unaffected even by the existence of a half-brother. On the level of Hölderlin's memories, the father's place was occupied by a distinct and positive figure, and only through death did it become partially disturbed. Un- doubtedly, the idea of absence will be found not in this interplay of presences and disappearances but in a context where speech is linked to a particular speaker. Jacques Lacan, following Melanie Klein, has shown that the father, as the third party in the Oedipal situation, is not only the hated and feared rival but the agent whose presence limits the unlimited relationship between the mother and child, and whose first, anguished image emerges in the child's fantasy of being de- voured. Consequently, the father separates; that is, he is the one who protects when, in his proclamation of the Law, he links space, rules, and language within a single and major experience. At a stroke, he creates the distance along which will develop the scansion of pres- ences and absences, the speech whose initial form is based on con- straints, and finally, the relationship of the signifier to the signified which not only gives rise to the structure of language but also to the exclusion and symbolic transformation of repressed material. Thus, it is not in alimentary or functional terms of deficiency that we under- stand the gap that now stands in the Father's place. To be able to say that he is missing, that he is hated, excluded, or introjected, that his image has undergone symbolic transmutations, presumes that he is not "foreclosed" (as Lacan would say) from the start and that his place is not marked by a gaping and absolute emptiness. The Father's absence, manifested in the headlong rush of psychosis, is not regis- tered by perceptions or images, but relates to the order of the signifier. The "no" through which this gap is created does not imply the ab- sence of a real individual who bears the father's name; rather, it im- plies that the father has never assumed the role of nomination and that the position of the signifier, through which the father names him- self and, according to the Law, through which he is able to name, has remained vacant. It is toward this "no" that the unwavering line of psychosis is infallibly directed; as it is precipitated inside the abyss of its meaning, it evokes the devastating absence of the father through the forms of delirium and phantasms and through the catastrophe of the signifier. Friedrich Hölderlin: Ein radikaler Künstler | ARTE Current Mood:  sleepy |
| 10:13p | Ирина Якутенко Тут все перепощивают статью [1] о противотуберкулезной прививке БЦЖ, которая якобы защищает от коронавируса. Типа, привитые меньше умирают, так как привитой организм лучше вырабатывает всякие вещества, защищающие от вирусов (это при том, что туберкулез вызывают бактерии и прививают ослабленными штаммами). Чудо какое-то. Разберемся. Лезем в статью и сразу начинаем не понимать. Авторы решили сравнить уровень летальности от COVID-19 в странах, где массово прививают население вакциной БЦЖ, и страны, где эту прививку делают. Сопоставляют цифры смертей на 1000 человек. Окей, но вирус-то пришел в разные страны в разное время. Число зараженных и смерти от COVID-19 растут по экспоненте (к сожалению), а экспонента – эта такая функция, которая сначала прибывает несильно, а потом резко начинает расти с космической скоростью, давая сотни и тысячи кейсов в день. Поправки на время начало эпидемии в статье нет. Собственно, дальше можно не читать, потому что это сразу сравнение теплого с мягким. Но мы почитаем. Авторы делят страны на низко-, средне- и высокодоходные – мол, чтобы учесть уровень здравоохранения. Они используют критерии Всемирного Банка [2] – валовый национальный доход (ВНД) на душу населения – но почему-то объединяют страны с высоким средним уровнем дохода и просто высоким. То есть в одной группе оказываются страны с ВНД на душу населения в 3995 долларов и страны, где он больше 12 376 долларов. Почувствуйте разницу. Но даже без этого идея, что качество систем здравоохранения четко коррелирует с валовым национальным доходом на душу населения, некорректна. Страна, экспортирующая нефть, может иметь высокий ВНД на душу населения (ВНД – это совокупная ценность всех товаров и услуг, произведенных в течение года на территории государств, а ВНД на душу населения – ВНД, поделенный на количество жителей), но при этом фиговую медицинскую помощь, так как основные доходы сконцентрированы в руках небольшого количества представителей элиты. Или наоборот, при относительно скромном ВНД на душу населения страна может иметь неплохую медицину. Наконец, в данном случае – то есть при оценке смертности – значение имеет не только качество медицины в целом, но и количество мест в палатах реанимации, так как именно там решается вопрос, умрет человек или выживет. И если в стране хорошо работают первичные звенья медпомощи, она не нуждается в большом количестве коек в интенсивной терапии – а в случае с COVID-19 этот фактор может оказаться решающим. Короче, тезис, что ВНД на душу населения коррелирует с количеством смертей от коронавируса слишком упрощен, чтобы полученные на его основе результаты (отдельные сравнения между собой стран с тремя разными уровнями доходов) были достоверны. Кроме того, авторы упускают довольно очевидный факт, что в странах с низким доходом количество смертей от COVID-19 может быть сильно занижено – из-за того, что в таких странах обычно большие сложности с тем, чтобы как следует тестировать население (в том числе и умерших). Собственно, это подтверждается тем, что почти во всех странах с низким доходом задетектировано 0 смертей от коронавируса. Что это за страны, кстати, неизвестно: нигде в статье нет полного списка. Идем дальше. Часть стран массово прививали население от БЦЖ раньше, но потом перестали – потому что в них истребили туберкулез. Но переставали они это делать в разное время. Согласно гипотезе авторов, в странах, где перестали прививать раньше, смертность должна быть выше. Гипотеза эта и сама по себе сомнительна, так как умирают от COVID-19 все больше старички, а они-то привиты от БЦЖ почти во всех странах. Но давайте посмотрим на графики, которые авторы приводят в доказательство правомерности своего утверждения. Мы видим на них более или менее равномерное облако точек. Именно так выглядят графики, иллюстрирующие ситуацию, когда корреляция (то есть связь) между двумя исследуемыми величинами (в данном случае – год окончания массовой вакцинации от БЦЖ и числа смертей от COVID-19 на тысячу человек) весьма слабенькая. Собственно, обнаруженный коэффициент корреляции в 0,43 примерно об этом и говорит. Что самое интересное, проводя этот анализ, авторы зачем-то разделили страны на те, где продолжают прививать от БЦЖ, и страны, где это дело прекратили. Коэффициент корреляции для этих двух групп разный (причем там, где до сих пор прививают, он ниже) – хотя, казалось бы, какая разница. Или наоборот, разница может быть большая за счет смертей молодых непривитых – но тогда надо сравнивать не страны по году окончания вакцинации, а летальность среди молодых пациентов с и без прививки БЦЖ. Полагаю, если объединить эти страны вместе, мы получим полное отсутствие корреляции. Наконец, при попытке найти корреляцию между временем начала вакцинации и количеством случаев заражения COVID-19 авторы вообще не обнаружили связи. Это неудивительно, потому что страны используют разные подходы к тестированию (огрубляя, кто-то старается тестировать всех поголовно, а кто-то проверяет только тех, кто попал в больницу с симптомами). Зачем приводить этот график в статье – неясно. Подобные рассуждения можно продолжать, но большого смысле в этом нет. Статья методологически крайне слабая, в ней используется ряд некорректных допущений, а полученные результаты очень вольно интерпретируются. Так что, дорогие россияне, не надо радоваться, что вы все привиты от БЦЖ и нарушать условия карантина. У нас по-прежнему нет достоверных данных, что прививка от туберкулеза как-то снижает шансы подцепить коронавирус. Но хотя конкретно эту работу нельзя рассматривать как доказательство, что БЦЖ защищает от коронавируса, ученые не в первый раз думают в сторону этой вакцины. Хотя собственно от туберкулеза она защищает хуже, чем хотелось бы (но лучше, чем отсутствие прививки!), в 2000 году появились данные голландского исследователя, работавшего в Гвинее-Бисау (это в Африке), указывающие, что прививка БЦЖ защищает детей от других инфекций, на 30% снижая риск заражения [3]. Статью раскритиковали – опять же, за слабую методологию (в переводе с научного на русский это означает следующее: эксперимент проведен настолько криво, что невозможно сделать вывод о достоверности его результата). Позже появилось еще несколько работ, но все они, согласно анализу ВОЗ [4], давали «очень низкое» качество доказательств. Но идея про БЦЖ продолжала вдохновлять ученых, и статьи на эту тему периодически выходят [5]. В 2018 году появилась еще одна подобная работа [6], авторы которой предложили возможный механизм защитного эффекта старой прививки. Туберкулез вызывают бактерии Mycobacterium tuberculosis, а вакцина БЦЖ – это ослабленные штаммы их родственников Mycobacterium bovis. Оказавшись под кожей, M. bovis остаются живыми до нескольких месяцев и, как предполагает новая гипотеза, этот сам по себе безобидный очаг стимулирует иммунитет – причем особым образом. Вакцины защищают нас от инфекций, прежде всего, стимулируя так называемый приобретенный иммунитет – лимфоцитарный. Его «работники» вырабатывают антитела против компонентов вакцины и запоминают их правильный «рецепт» (я подробно писала об этом здесь [7]). В случае с БЦЖ, согласно гипотезе авторов, тусующиеся в организме M. bovis подстегивают «память» другой ветви иммунитета – врожденной. Клетки этой системы убивают всех врагов неспецифично – в отличие от индивидуально подбираемых под каждого патогена антител – и считалось, что никакой запоминания при этом не происходит. Работа 2018 года утверждает, что все сложнее. И хотя большинство работ по БЦЖ не слишком убедительны, все они вместе взятые вдохновили команды исследователей из четырех стран – Нидерландов, Германии, Греции и Австралии – таки запустить небольшие клинические испытания, чтобы проверить, может ли БЦЖ защитить медработников от различных инфекций. Испытания пока только готовятся, так что о результатах можно будет говорить еще нескоро. Ссылки: [1] - https://www.medrxiv.org/content/10.1 [2] - https://datahelpdesk.worldbank.org/know [3] - https://www.ncbi.nlm.nih.gov/pubmed/111 [4] - https://www.who.int/immunization/sage/m [5] - https://www.bmj.com/content/355/bmj.i51 [6] - https://doi.org/10.1016/j.chom.2017.1 [7] - https://www.facebook.com/irina.yakutenk Взято отсюда. Current Mood: sleepy |
| << Previous Day |
2020/03/31 [Calendar] |
Next Day >> |