Немногие дочитавшие.
Зловредная рецензия на книгу Эудженио Корти, “Немногие возвратившиеся. Записки офицера итальянского экспедиционного корпуса 1942-1943”



Этими биографическими записками итальянского лейтенанта издательство “Центрполиграф” продолжает серию дешевых, отвратительно изданных и еще хуже переведенных томиков “типа, про войну”. Томики покетбукового формата с твердыми обложками, напечатанные на туалетной бумаге, являются истинной находкой для фанатиков военной истории, однако для всех остальных они, увы, полностью безынтересны. Хотя бы потому, что в большинстве случаев переводчики превратили довольно связный текст оригинала в некий совершенно феерический опус, читая который не сразу догадаешься, что “долина Ринеланд”, красотами которой любуется Хайнц Кнокке из кабины своего “мессершмитта”, это - долина Рейна. А чего стоит надпись “Стальные волки вермахта” на обложке книжицы подводника Гюнтера Прина? После такого становится понятно, что подобную книгу может купить и дочитать до конца только настоящий маньяк и фанат, который у себя в голове будет переводить ее содержание с идиотского на русский, выясняя, что же имел в виду автор вот тут и вот тут до того, как в дело просвещения масс вмешался переводчик…
Короче, все было бы просто мрачно и печально, если бы на фоне нордических саг о бесстрашных немецких пилотах и подводниках, а также не менее бесстрашных немецких пехотинцах, косивших русских пачками, не встала на ту же полку эта самая книга “про итальянскую войну”. А так все просто удручающе печально. “Видел много интересного. Долго и истово молился. Убил одного итальянца, одного русского и двух лошадей. Впрочем, насчет русского не уверен”. Вот вам, собственно, и краткое содержание заунывного рассказа про выход из “котла” под Сталинградом итальянских и немецких войск.
Короче, книжка эта была бы полностью и окончательно бесполезной, если бы не проливала свет на весьма интересный вопрос напряженных взаимоотношений немецких и итальянских войск. За что немцы презирали итальянцев, а итальянцы в ответ ненавидели их, хотя и те и другие были по одну сторону фронта? Вот единственный, на мой взгляд, вопрос, ради разрешения которого стоит читать записки лейтенанта Корти. Если, конечно, Вас не интересуют подробности выживания в голой степи при низких и очень низких температурах.
Не скажу, что цветистые пассажи а-ля “по пятам за нами гнались орды узбеков на танках” радуют глаз слишком часто. Они есть. Так, средняя для немецких мемуаров концентрация. Гораздо интереснее описания, касающиеся не боевых действий, а, так сказать, мирного быта. Хотя бы потому, что их количественно больше – 90 процентов книги герой ходит без оружия и не видит противника. Он сидит, лежит, спит, вспоминает родную Италию, ходит в штаб узнавать новости и прочее, и прочее, и прочее. Иногда рядом взрываются снаряды страшных русских “Катюш”. Иногда происходят живописные сцены бытового благоустройства отступающих итальянских колонн примерно такого плана:
“Мы вошли в деревню, состоявшую из бедных, крытых соломой лачуг. Большинство солдат покинули колонну и разбежались по деревне в поисках пищи. Видимо, где-то неподалеку уцелел курятник, потому что вскоре я увидел несколько живых, трепыхающихся кур, свисающих с плеч изголодавшихся парней. Все равно приготовить еду не было возможности, но бросить ее не хватало сил. На снегу лежал цветастый женский фартук. Это навело на мысль, что побывавшие здесь немцы уже успели совершить какую-нибудь гнусность…”
И далее в таком же духе. Немцы совершают гнусности, а мы… мы просто добываем себе пищу:
“Должен заметить, что немцы творили все свои безобразия абсолютно спокойно и невозмутимо, словно это их привычная, повседневная работа, и они имели на нее полное право.
Теперь несколько слов о русских. Несомненно, они были склонны к крайностям. Да и как им быть другими, если они находились под постоянным воздействием коммунистической идеологии, подстрекавшей к ненависти? В общем-то они были не менее убийцами, чем немцы. В последствии мы много раз обсуждали все, что нам пришлось пережить, и сошлись в этом мнении…”
Вот она, точка зрения. Русские – убийцы, немцы – убийцы, а мы, бедные и несчастные, просто воруем кур. Вот такая вот позиция у лейтенанта Корти.
“Свидетели убийства русских пленных рассказывали, что они стояли перед своими палачами (по тексту, конечно же, немцами – прим. А..М.), высоко подняв головы, и ни о чем не просили, но в их глазах метались страх и отчаяние.
В глубине души росла моя ненависть к немцам. Она с каждым днем становилась все сильнее и временами переходила в глухую, непримиримую ярость. Мне было очень трудно подчиняться их командам и не давать волю озлоблению.
Справедливости ради следует отметить, что в те дни русские обращались с немецкими пленными точно так же. Не лучшая судьба постигла и попавших в русский плен итальянцев.
Нам было очень больно. Но именно боль – удел цивилизованных народов, попавших в кровавую мясорубку двух варваров”.
Цивилизованный народ, понимаешь. Мясорубка варваров. Однако же:
“Я часто задавал себе вопрос: что стало бы с нами без немцев? К большому сожалению, вынужден признать, что если бы итальянцы были одни, то все без исключения оказались бы в руках врага. Я ненавидел немцев за их жестокость (иногда мне даже казалось, что они недостойны называться людьми) и вызывающее высокомерие, с которым они относились к людям любой другой национальности. Мне было непонятно, почему они уверены в своем праве эксплуатировать все без исключения народы, причем эксплуатируемые должны быть благодарны за это своим угнетателям. Но не менее благодарил Бога за то, что мы шли в колонне вместе с ними. И молился, чтобы в бою они одержали победу.
Несмотря на свою неприязнь к немцам, я не могу не сознаться, что, как солдатам, им нет равных. Каким бы ни было мое чисто человеческое отношение к этим людям, я преклоняюсь перед их военным мастерством”.
Для тех, кто не в курсе, общая канва описываемых в книге событий – 4 тысячи почему-то вооруженных и экипированных немцев выводят из окружения 8 тысяч почему-то не вооруженных и явно недообмундированных итальянцев. Хотя, по ходу книги понимаешь, почему дело происходит именно так, а не наоборот:
“Я обулся, набросил на плечи одеяло, затем, поколебавшись, прихватил еще второе, позаимствовав его у русских, и выбежал на улицу. Только спустя довольно долгое время я сообразил, что оставил в доме свой мушкет (имеется в виду карабин – прим. А.М.)”
После этого не удивительно, что:
“На много тысяч итальянцев, попавших в Чертково, приходилось всего около 500 винтовок и мушкетов. У большинства офицеров также имелись пистолеты… Невооруженные итальянцы несли большие потери”.
При таком отношении к службе вполне естественно, что:
“Проведя месяц в окружении, весьма неплохой армейский корпус превратился в горстку измученных калек, которые едва могли держаться на ногах. Это были даже не люди, а их тени… жалкое подобие бывших солдат…”
Спрашиваешь себя: А таким ли уж неплохим был этот корпус? Может, ему приходилось ежедневно сражаться. Вроде бы нет. Вот описания времяпрепровождения его солдат и офицеров в окружении:
“Мы проводили большую часть дня сидя или лежа на тюфяках. Нашим основным занятием стал осмотр грязного нижнего белья на предмет обнаружения зловреднейших вшей”.
И еще грустные дни в окружении:
“Большую часть дня мы проводили не вставая с тюфяков. Всех нас одолевали невеселые мысли. Придет ли альпийская дивизия? Доберутся ли сюда долгожданные немецкие танки?... Может показаться странным, но мы не раз обсуждали теоретические проблемы реорганизации нашей армии. Мы оказались едиными во мнении, что итальянкая армия, если ее перестроить, как нам подсказывал полученный на фронте опыт, и привести в соответствие с определенными критериями, вполне может стать хорошей армией и не уступит любой другой. Главное – это не повторять серьезных ошибок, допущенных нами. Мы даже составили список необходимых критериев и обсудили по очереди каждый из них. В результате получилась полная и довольно органичная картина. Но в настоящей книге я не буду вдаваться в подробности наших теоретических изысканий”.
И слава богу, что не будет, ибо “боевой опыт” он описывает тут же:
“Немцы выпрягали лошадей из саней, нагруженных раненными итальянцами, и впрягали их в свои сани. Наши солдаты ничего не могли сделать, поскольку не были вооружены… У нас не было никакой информации. Радиосвязью обладали только немцы…”
Сначала:
“Итальянские продовольственные склады находились в руках немцев. Наши службы, занимающиеся снабжением войск продовольствием, бросили их, когда в городе появились первые русские танки. Немцы, защищавшие город, сочли склады своей военной добычей”.
А потом:
“Солдаты угостили нас маслом, которое стащили у немцев…”
В общем, все всё поняли. Если вы союзник итальянцев и не спешите по этому случаю отдать сразу все богатства ваших военных складов, то будьте уверены, что вас заклеймят варваром и сопрут со складов все, что смогут. Но даже и после этого вы обязаны их защищать и выводить из окружения:
“В деревне были русские. Немцы двинули вперед танки с сидевшими на них пехотинцами, чтобы расчистить дорогу… Над головами засвистели вражеские пули, немцы немедленно открыли ответный огонь. Мы поспешили убраться с простреливаемого пространства – мало ли что”.
Но главное – вам надо при всем при этом быть глухом от рождения. Как же! Итальянца заставили пройти пешком 50 километров. Невыносимые страдания! Море слёз и отчаяния.
В общем и целом к концу книги все становится на свои места. Немцы презирают итальянцев за раздолбайство, трусость и отсутствие организации, итальянцы не любят немцев “за жестокость”, хотя и сами не прочь поживиться за счет тех, кто уже пострадал от немецкой жестокости настолько, что не может защититься.
Ну а русская, “коммунистическая”, жестокость так просто мифологизирована. Искреннее изумление вызывает возмущение друга автора книги, которое тот выражает в своем письме, приводимом в комментариях. Описывается расстрел русскими тяжелораненых итальянских пленных и перевозка остальных в лагеря на работы с выдачей в день “всего лишь куска черствого хлеба”. Интересно, а как еще должны были кормить пленных солдат противника в то самое время, когда весь Ленинград жил на тех же самых корочках хлеба? Стали бы сами итальянцы кормить пленных солдат противника при том, что их собственные граждане умирали бы от голода? Думается мне, что нет. Однако ж упрекнуть русских в жестокости – святое дело.
Резюмировать все это лучше всего вот этим отрывком:
“…Я опять подумал об Италии. Наверное, нужно уехать очень далеко, чтобы в полной мере оценить, как прекрасна и добра моя страна, как хорошо в ней жить”.
Да, вот только почему-то ехать надо именно в Россию. Этакий экстремальный туризм у всей Европы – пойти воевать с Россией, чтобы понять, как хорошо дома. Что тут сказать? Мы обещаем поработать над развитием нашего “туристического бизнеса”!