накропал кое-что дома, в бессоницу
Вот здесь http://www.livejournal.com/users/krylov/890862.html Крылов очень хорошо написал про репрессивные механизмы на примере СССР и кап.стран. Написал, что СССР и кап.страны пользовались разными механизмами, но вот почему они ими пользовались, не написал.
Восполним этот пробел, тем более что тема сама по себе интересная и далеко не исчерпана “Дисциплинарным санаторием” Лимонова, к которому рассуждения Крылова могут служить своего рода предисловием

Методы прямого давления, прямого насилия, которыми пользовался СССР по отношению ко всякого рода “нежелательным элементам” – это простые, прямые, быстрые методы действий, дающие быструю отдачу, однако часто не дающие полной победы. “Нас [пи-и-и-ип], а мы крепчаем!” – один из самых распространенных сценариев. Можно регулярно давать человеку по зубам за его убеждения, однако, если у него не будет повода их изменить, он только закалится и, когда бьющая рука ослабнет… короче, 91-й год.

Методы обходные, которыми работают капиталисты, более затратны, они работают медленнее, но они при этом дают гораздо более полную, хотя и не столь скорую, победу над “внутренним врагом”, нежели прямые. Противник не просто регулярно получает по зубам в процессе борьбы, а теряет сам стимул к борьбе и постепенно не только сам привыкает к этому, но и “перемагничивает”, так сказать, сообщников. Подобная стратегия, “стратегия непрямых действий”, требует наличия времени и ресурсов для борьбы. Советский Союз не использовал подобные методы, даже толком не развил их, потому, что у него не хватало времени и ресурсов на борьбу с внутренними врагами. Советский Союз отпинывался КГБшными кулаками от внутренних врагов, уделяя основное внимание и основные бюджеты борьбе с внешними. “Дайте этим демократам в рыло, пусть заткнутся, у нас тут опять [пи-и-и-ип]. Американцы опять там-то там-то такие-то такие ракеты поставили такой-то дальности, надо что-то придумывать!”. Гонка вооружений, заметим, штука вовсе не бесполезная, потребляла кучу денег и мозгов, но с определенного момента враг уже не надеялся победить Советский Союз непосредственно в этой гонке. Враг просто оттягивал ею ресурсы, и без того скудные советские ресурсы, с внутреннего фронта, при том что на своем внутреннем фронте он одерживал победу за победой. Людям усиленно забивали голову всевозможной телеерундой, старательно ограждая основные массы от реально “опасных” знаний, ну, например, о том, “откуда на самом деле деньги берутся и куда деваются”. Если трактовать эту ситуацию в терминах основоположника стратегии непрямых действий Сунь-цзы, США нашли ту самую непобедимость, которая “заключена в себе”. “Возможность победы”, как известно, заключена в противнике, что и было продемонстрировано при помощи все той же “стратегии непрямых действий”.

Поединок Советского Союза и США – это, выражаясь религиозной терминологией, поединок малобюджетного плохоприбранного наскоро скроенного на коленке рая с чистеньким, красочно оформленным и великолепно администрируемым адом. В раю был “климат”, в смысле что на сковородку не сажали, за то в аду было “общество”, в смысле что “интереснее и динамичнее”, хотя горящая сковородка под задницей требовала регулярно подпрыгивать и пытаться сесть кому-нибудь на голову, чтобы не жгло.
Выбор, сделанный обитателями малобюджетного рая, вполне объясним. Все надеялись, что им предоставят такие же льготные места на чьих-то головах, как и американцам.

Все дело в том, что открытая война, которая могла бы произойти между блоками, в том случае автоматически становилась войной на уничтожение, и капиталистическому блоку была не выгодна даже в случае победы, даже в случае победы не пирровой. Она не давала “мира, лучшего, чем предыдущий”, так как поработить врага и заставить его платить контрибуции и делать “ку!” не получалось. Его нужно было полностью уничтожить, ибо “все они, и дети, и женщины – носители идей коммунизма” (с) лейтенант Келли. После Вьетнама такой погром мог быть оправдан только в случае, если СССР сам первым начнет войну. Но СССР был не совсем дурак и начинать не собирался. А без такой мотивации война на уничтожение уже не казалась людям столь необходимой.
Вывод был простой: играть в гонку вооружений, повышая ставки, пока СССР не свалится под действием внутренних врагов, на которых не хватило бубликов с маком. А как только свалится… вот тут-то гонка вооружений и пригодится. Если же СССР от гонки вооружений откажется, то гонка эта пригодится еще раньше. Эта “холодная война”, как и любая война, была огромным финансовым вложением с обеих сторон, и победитель в данном случае получал в качестве приза если не полное и окончательное мировое господство, то явно большую его часть с хорошими шансами на “продолжение банкета”. Война эта, к слову, неизбежная, длилась 50 лет и изрядно всех задолбала. СССР мог ее выиграть, но при условии невиданной сознательности и долготерпения граждан и такой же невиданной сознательности администраторов. Однако, увы, не было общества, в котором “светлые идеи коммунизма” вызывали бы меньший отклик, чем в обществе развитого социализма, практиковавшем “прямую” борьбу с внутренними врагами – продемократически настроенной гуманитарной и академической интеллигенцией. Эти идеологи демократизации, часто очень наивные люди, хотя и очень образованные, неосознанно, интуитивно, но очень успешно опирались на алчность советского “среднего класса”, всевозможных среднезарплатных клерков, и влияние части администрации, захотевшей настоящего, западного шика, захотевшей властвовать своим именем, а не именем народа. А Советский Союз был добр, и новый 37-й год был ему не по зубам…

* * *

Роль нынешней российской администрации – сиделка у постели умирающего. “Потерпите еще, скоро будет легче… ногу отрезали… да… больно… но будет легче… еще и руку? Потерпите… сменим врачей… проведем консилиум...”
Вот. Теперь немного о будущем. Есть ли у нас шанс на победу в борьбе со столь крупнобюджетным противником при наших скромных ресурсах?
Он мал, но потому схватка обещает быть интересной, а победа – красивой и запоминающейся.
Всего лишь 80 миллионов немцев 60 лет назад поставили на уши весь мир, и только мы смогли их остановить. Нас – 150 миллионов, и за последние двести лет мы уничтожили две гигантские военно-экономические машины, перед которыми трепетала вся континентальная Европа, которые боролись за мировое первенство с англосаксами, но сломали зубы о нас, о Россию. Мы выстроили свою огромную державу там, где другие даже не решались просто жить, не говоря уже о том, чтобы строить заводы и запускать в космос ракеты. Мы ушли от ИХ жизни, от ее чистоприбранности, сочетающейся с повседневной духовной низостью, ушли в холодную, безжизненную страну, где высшую ценность имеют воля, дух и единство народа перед лицом стихии или общего врага. Мы строили солидарное общество, а не общество конкуренции. Именно поэтому мы вряд ли будем поняты жителями далекой теплой Америки. Именно поэтому многие там, на Западе, никогда не научатся нас уважать. Не научатся, потому что уважать можно только того, кого понимаешь. Того же, кого нельзя понять, можно только ненавидеть, презирать или бояться. Бояться, осознавая силу противника – военную, политическую или экономическую. Следовательно, нас не должна удивить реакция США и их союзников на наше возрождение из пепла и хаоса. Увидев, как мы вновь набираем силу, увидев вновь “суровых северных варваров”, острым мечом проводящих по краю земли предков границу своих владений, они испугаются. И не будет во всем мире более могущественного оружия, чем страх хозяев этого мира. В этом страхе будет заключаться возможность нашей победы. Непобедимость наша заключается в возвращении того главного, что было отнято у нас годами хаоса реформ и демократии. Мы вернем себе все те духовные силы, основы сил, которые были у нас отняты поражением в Холодной войне.
И вот тогда станет еще интереснее.