Тропический парад
Красочный фоторепортаж о параде 9 мая на Кубе - читаем на Инфопорне.



Лурдес. День Победы за океаном

Парад должен был начаться в восемь утра, чтобы хоть как-то уберечься от солнца. Машина ждала нас у здания советского, а ныне российского посольства. Выстроенное в конце восьмидесятых, оно напоминало гигантский меч, застрявший в песке на берегу Мексиканского залива. Мы жили тут же, на Мирамаре – так, что до посольства можно было пройти в тени живых изгородей вилл и особняков.



Машина ехала в Торренс – поселок к западу от Гаваны, но мир знал это место под названием «Электронный центр в Лурдесе». Вплоть до 2002-го тут находился самый известный пост радиоперехвата эпохи Холодной войны. «С этого ключевого центра прослушивания Советы следят за коммерческими американскими спутниками, связью военных и торговых судов, а также космическими программами НАСА на мысе Канаверал. Из Лурдеса Советы могут прослушивать и телефонные переговоры в Соединенных Штатах», – гласил доклад Госдепартамента и Минобороны США в восемьдесят пятом году. Рауль Кастро считал, что Россия получает здесь две трети своих разведданных, но это не помешало Путину отказаться от базы в Лурдесе, в качестве приятного подарка во время визита к Бушу.

Говорят, посол России не решился лично сообщить это главе кубинского МИД – а просто молчал несколько минут в телефонную трубку. Электронный центр в спешном порядке закрывал специальный посланник Путина. «Это самый неподходящий момент для принятия подобной меры; что как раз тогда, когда политика правительства Соединенных Штатов стала предельно агрессивной и воинственной и многие страны чувствуют после речи президента США, что им грозит опасность, когда в Афганистане уже начаты военные операции, закрытие этого центра является сигналом и уступкой правительству Соединенных Штатов, что представляет собой серьезную угрозу для безопасности Кубы», – ответило на это в своей ноте правительство Кастро. Скорее всего, кубинцы не удивились. Еще Горбачев научил их: свободный рынок – это когда продают не только свою родину, но и своих вчерашних друзей.



После «русских» в Торренсе остались набитые электроникой корпуса, переоборудованные в кибернетический центр для студентов. И мемориал с Вечным огнем, где захоронены шестьдесят четыре гражданина СССР. Они погибли на Кубе из-за несчастных случаев, умерли от болезней, а несколько человек стали жертвами тропического урагана, помогая эвакуировать гражданское население Кубы. «За тех кто у белой дороги» – поднимали здесь тост советские военнослужащие – потому что вдоль надгробий проложена дорожка из белого камня, какой обычно встречается на окрестных пляжах. Такими были потери пятидесятитысячного корпуса советских военных под командованием Иссы Плиева. В 1962 году, в ходе Карибского кризиса, их тайно завозили на остров в трюмах судов, в рамках операции с ледяным кодовым названием «Анадырь», выдавая солдатам валенки и тулупы. Только в океане они узнали на том, что на самом деле плывут на тропическую Кубу.




Среди этих людей было много украинцев. Ветераны заскреченного контингента, объединенные сейчас во всеукраинскую ассоциацию, говорят, что ради маскировки на Кубу старались отбирать смуглых и чернявых солдат, с «южным» типом лица. Две тысячи украинских граждан получили от кубинского посла медали во все том же, 2002 году.

Мир балансировал тогда на маятнике ядерной войны. Генерал Михаил Лопатин, первый командующий Войсками воздушной обороны Украины, рассказывал мне, что когда ракетчики Леонида Гарбуза, выпускника артиллерийского училища в Киеве, сбили над Кубой шпионский самолет Lockheed U-2, отсчет до предполагаемого ядерного удара США пошел на минуты. «По мнению Фиделя Кастро, интервенция почти неминуема и произойдёт в ближайшие 24-72 часа», – сообщил перед этим Хрущеву резидент КГБ в Гаване. День 27 октября 1962 года вошел в историю под названием «Черной субботы». Ни до, ни после него человечество не подходило так близко к небытию.



Через день кризис был разрешен – и Куба получила от Кеннеди официальные гарантии ненападения. Командующий ВВС США Кертис Лемей публично назвал отказ от атаки острова «наихудшим поражением в нашей истории». Пентагону не удалось реализовать превосходство в ядерном арсенале – 6000 боеголовок против трехсот, которыми располагал тогда Никита Хрущев. Куба не стала ядерным пустырем, а мы смогли появиться на свет в далеком СССР, чтобы годы спустя приехать на этот остров, где каждый год празднуют День Победы, проводя в этот день единственный во всем в Западном полушарии военный парад.



– В девяностых у нас шла дискуссия. Стоит ли государству дальше отмечать праздник, омененный в некоторых частях бывшего СССР?, – говорила нам Эмерия Сибайес из местного Института Дружбы Народов. – Были разные мнения. В конце концов, это затраты. Однако Куба проводит церемонию даже после того, когда из Торренса ушли русские. Мы были далеко от войны с нацизмом – хотя наши добровольцы были на фронте, а Хемингуэй выслеживал тут на яхте «Пилар» немецкие подводные лодки. Но здесь понимают, что значила победа в сорок пятом году. И не забывают о тех, кто потом помог отстоять Кубу. Это ведь тоже была наша победа. И эти парни – они ведь никуда не ушли, и по-прежнему лежат здесь.



Мемориал в Лурдесе – гранитная плита неправильной формы, с изображением двух рук, сжимающих оливковую ветвь и ствол советского автомата. Вечный огонь горел в чаше в виде солдатской звезды – как бы напоминая, что перед ликвидацией базы Россия в трижды повысила цену за газ, а по бокам стояли на карауле кубинские солдаты в белой парадной форме. Собравшиеся прятались в тени пальм и деревьев гуайявы. Здесь были дипломаты из Беларуси и Украины, кубинские официальные лица, военные атташе разных стран, а общее внимание привлекал к себе человек небольшого роста, в форме бригадного генерала, с золотой звездой над орденской планкой. Это был Арнальдо Тамайо Мендес – Герой Советского Союза, первый в истории латиноамериканец поднявшийся в космос. Центр в Лурдесе должен был быть для него символическим местом. В восьмидесятом году, когда Мендес стартовал с Байконура в экипаже с Юрием Романенко, Фидель Кастро приезжал в здешний электронный центр, чтобы следить из него за орбитой.




Космонавт живо общался с дипломатами на правильном русском. Солнце вставало над Торренсом, накрывая жарой застывших в белых кителях мулаток, но парад задерживали. Ждали российского чиновника, накануне прибывшего на Кубу. Он провел ночь в Варадеро, и теперь добирался сюда через Гавану. Кортеж показался среди деревьев лишь через полтора часа. – Водку завезли? – зычно спросил у кого-то из своих российский атташе с погонами контр-адмирала. Горнист дал сигнал, послы клали к надгробиям венки, и здесь были цветы с желто-голубой лентой от Украины – будто в память об украинском после, скончавшемся от инфаркта когда президент Ющенко заявил о решимости «нести демократию» на Кубу, где годами лечили чернобыльских детей.




Играл оркестр, солдаты всех родов войск маршировали перед мемориалом, а рядом стояли кубинские генералы, одетые в простую, не парадную форму хаки – участники африканских войн против империи апартхейда. Плац занимали роты так же повседневно одетых кубинских солдат-срочников. Они возложили цветы к мемориалу, когда за столами под пальмами уже начали отмечать праздник, и один из россиян смущал китайского атташе, спрашивая его о здоровье «маршала Ким Ир Сена».



– Солдат привозят сюда из Гаваны, чтобы они больше знали о войне. Дело ведь не только в параде, – сказала Эмерия.

Она была права. Память о победе над Гитлером помогала Кубе сопротивляться Никсону, Рейгану и Бушам. Память о Второй мировой напоминала, какой победой стало то, что здесь так и не началась Третья мировая война. В этом есть заслуга и тех, кто лежит у «белой дороги» – в месте, известном под названием Лурдес.

Андрей Манчук

Фото Николая Спорика и автора