Песни Виса не имеют аналогов в музыкальном пространстве постсоветских стран. Они рассказывают о нашем детстве, о судьбе нашего поколения, и о том, что сделало с нами это беспощадное время. Его альбомы органично соединили русскую классическую поэзию с духом классического хард-рока и речитативом хип-хопа, вышедшего из глубины уличных гетто. Проект «Вис Виталис» – целое явление, которое особняком стоит в музыкальной культуре России.

- Вис, каким виделось тебе наше будущее во времена Алисы и Электроников? Мог ли ты представить себе нынешнего себя, и свои нынешние песни?

- Нет, я был еще слишком мал. А будущее казалось нам каким-то сияющим. Как-то не приходило в голову о нем думать и уж тем более, нем беспокоиться. Уверенность, что все будет здорово, была непоколебимой. Возможно, это чисто детское, конечно.

- А кем именно хотелось быть в этом будущем?

- Не могу вспомнить уже... Точно помню, что в пять лет, посмотрев фильм "Инспектор Уголовного Розыска" я твердо решил, что именно им я и стану. Вообще, все маленькие дети хотят быть хорошими людьми, а со временем превращаются в массе своей во что-то очень неприятное. Они хотят стать врачами, а становятся убийцами, хотят стать матерями, а становятся проститутками, хотят стать учителями, а становятся политиками...

- Мне кажется, что песни твоих альбомов в больше степени обращены не в прошлое, а в нашу действительность. Ведь это своего рода сравнение между тем, что представляет из себя наш мир, и тем, каким он мог быть сегодня. И это не просто модная сопливая ностальгия.

- В принципе, это одна из идей альбома. Действительно, хотелось как-то сформулировать бессмысленный укор нашему времени, которое делает из людей животных. Обращенный в никуда укор – вероятно, от бессилия что-то поменять, переиграть или даже переосмыслить.

- Однако лейтмотив твоих песен как раз не говорит о бессилии. Да и твою гражданскую позицию трудно обвинить в пассивной созерцательности.

- Я стоик, поэтому я считаю, что участие в битве - уже победа, независимо от того, чем закончится сама битва.

- "Разбитое на голову поколение 70-х годов рождения". Эти слова из песни твоего предыдущего альбома хорошо отвечают духу новых работ. Что это - эпитафия, или манифест?

- Я думаю, это просто констатация факта. Для большинства из нас история уже закончилась, осталось только барахтаться в будничной рутине. Все самые плодотворные молодые годы утонули в болоте девяностых. К тому моменту, когда что-то как-то начало выкристаллизовываться, мы в массе своей уже стали слишком разочарованые, уставшие и неверящие. Но это вовсе не эпитафия, потому что бой далеко еще не закончен.

- «Мне страшно подумать, о чем ВЫ мечтаете»… Твой новый альбом отнюдь не гладит по головке нынешнюю российскую молодежь. А ты представляешь, о чем действительно мечтает новое поколение россиян? Что они могут найти в твоих песнях?

- Большая часть нового поколения россиян в моих песнях ничего не поймет вообще - они дети своего времени, рабы своего воспитания и своего круга интересов и вкусов. Этот альбом адресован скорее к меньшей части молодежи, к тем, в ком все же горит какая-то искра. Я надеюсь, что они многое услышат и поймут из моих работ.

- Насколько связано с этим непониманием фактическое замалчивание твоего творчества, которое просто не допускают к массовой аудитории - хотя на рынке процветает целый ряд других, подчас довольно посредственных хип-хоп команд? 

- Просто эти мои песни в принципе не вписываются в концепцию современного шоу-бизнеса и поэтому их трудно продать. Диктат денег, можно так сказать. Вполне обычное дело. Я знаю то, что ряд редакторов радиостанций и лейблов сами слушают меня в своих машинах, но продвигать не торопятся.

- А почему же нет денег? Ведь отзывы на твои работы сделали знаковые культурные деятели нынешней России?

- Увы, но эти знаковые деятели не распоряжаются деньгами. А в этом мире только деньги могут помочь пробить глухую стену молчания.

- Мне приходилось слышать высокую оценку твоего творчества, которую высказывал ныне покойный Илья Кормильцев. Твой новый альбом посвящен памяти этого человека. Как повлиял Илья лично на тебя и на твое творчество?

- Как ни банально это прозвучит, я вырос на его песнях. Это единственный современный поэт, стихи которого я знаю наизусть. Многие его идеи были и остались очень близки для меня. Конечно, нельзя сказать, что Илья сформировал мое мировоззрение, но определенное влияние, несомненно, есть - в первую очередь в стремлении к свободе и перманентной революции против себя и всего сущего.
Кроме того, он поддерживал меня в плане пиара, советами, добрым словом и просто самим своим авторитетом. Спасибо ему за это.

- Как родилась идея сопоставить образы из фильма «Гостья из будущего» с реальным настоящим, которое ждало юных зрителей этой картины? Кажется, ты говорил об этом еще во время съемок клипа на песню "В белом гетто", но тогда речь шла тоже о клипе, не о песне.

- Все это из памяти, из головы. А то, что вышла всего лишь песня, а не клип - это чисто финансовые проблемы, конечно. Не было даже проблем с авторскими правами на старые песни. Поскольку стараниями одного продюсера моя композиция "Прекрасное Далеко" вошла в саундтрек телевизионного сериала «Бешеная», и они сами очистили права.

- А с чем связан переход от группы «Sixtynine» к индивидуальному проекту? 

- С одной стороны, "Sixtynine" – это я, однако с другой – изначально проект создавался на базе группы единомышленников, притом именно как хип-хоперский и к тому же достаточно ангажированный политически. На каком-то этапе коллектив сузился до одной единицы в лице меня. Заниматься околополитической деятельностью мне стало неинтересно в силу радикальных разочарований в этом процессе. К тому же в рамках хип-хопа мне становится все теснее и теснее. Многое изменилось. Поэтому проект "Вис Виталис" будет: неполитическим, не связанным никакими жанровыми рамками проектом одного человека.

- Но ведь твою музыку никогда нельзя было определить исключительно словом «хип-хоп». Здесь был и фанк, и блюз, и рэпкор, и даже русская хоровая песня… И лично мне не кажется, что нынешний альбом Виса Виталиса вовсе не уступает в "политическом" смысле предшествующим работам, выпущенным под лейблом «Sixtynine». 

- Это верно. Однако под лейблом "Sixtynine" никак нельзя было бы записать, например, хад-рок или какой-нибудь акустический фолк... Для «Sixtynine» изначально была задана жесткая концепция, которая в какой-то момент начала меня тяготить….
Кроме того, новый альбом все-таки более философский, чем "революционный" в обычном смысле этого слова. Он скорее не о том, что происходит вовне, а о том, что происходит внутри. Можно сказать, что его функция не пропагандистская, а воспитательная. Это такой набор притч, которые смогут понять далеко не все. Или, как я сам для себя его позиционирую, это даже еще не выбор между красной и синей таблеткой - это пока что просто звонок.

- А как бы ты сформулировал это выбор для нынешнего российского подростка? И возможно ли расслышать этот звонок - в том море агрессивной попсы, которая обрушивает на него эфир?

- Да, большинство людей пропустит звонок мимо ушей. Но этот своеобразный «звонок» моего альбома прозвучит как бы растянутым во времени, и потому в итоге его услышат многие и многие. А выбор каждого человека – это очень личное дело. Я, конечно, не могу сформулировать для каждого его выбор – я хочу только подтолкнуть к этому.