Кира Машина's Journal

Гость
К нам в гости приезжал замечательный шизофреник, наш друг. Он сказал, что постоянно живет в лаве. Я сначала решила, что это – какой-то незнакомый мне жаргон.
- Что такое лава?
- Лава – это магма, - объяснил он, - которая под землей.

Еще он рассказывал про движущийся металл в голове, который мешает помещать объекты в сознание. В самом простом смысле: хочет он поместить объект в сознание, а там уже занято, там металл.

Он может общаться с любым существительным, может персонифицировать все, что хочешь. Вражду, детскую фотографию, вселенную:

«…говорил с собой от лица "света", авария развивалась так: я решил, что пусть я всегда буду рядом с собой, но так чтобы не понимать, что это я, тогда постоянное присутствие заменит мне одиночество. фактически у меня остались только страсть и слова. - а это уже действительно смерть.

эта конструкция развалилась через пару лет, тогда я просто стал себе любовью, это оказалось ещё хуже...»

Его цель – убить культуру и освободить человека. Это сделать несложно, рассказывал он. Во-первых, можно придумать станки, которые бы работали за человека. Станок взаимодействует с культурой вместо человека и убивает ее, при этом оставляя человека не тронутым. Он нарисовал картинку, где культура в виде двух перекрещивающихся кривых пытается стрелочкой напасть на человечка, но человек обведен защитным кружком, а рядом с ним его помощник, амебообразный станок пускает свои стрелы в культуру.

Во-вторых, мистерия крови. Он был просто помешан на мистерии крови. Он рассказывал про нее снова и снова все теми же словами. Он недоумевал, как это можно не понимать.
- Мы просто сливаем в чашу немного крови от каждого, грамм по пятьдесят хватит. А потом по очереди пьем из чаши. И все! Это просто! Это безопасно! Я умею обращаться с медицинскими инструментами! Что вас смущает?

Мистерия крови в таком ее воплощении, объяснял он, нейтрализует таинство евхаристии и замыкает культурные корни сами на себе. Почти как в электротехнике. Культура при этом погибает. Он долго настаивал, чтобы мы согласились, но мы все равно не понимали смысла. Тогда он заставил нас прочитать статью. Статья так и называлась «Мистерия крови», но речь в ней шла совсем о другом. Про евхаристию там было всего лишь два коротких предложения.

- Меня беспокоит, что я усыхаю, - говорил он. - Я именно усыхаю.
Он и в самом деле был довольно худ.
- Я уже три месяца не ем, не пью и не курю.
Я совершенно ему поверила, хотя за разговором он наливал водку в стакан, разбавлял ее чаем «Липтон» со вкусом лимона и пил. И курил мои сигареты. И ел. Но никакого противоречия в этом не чувствовалось.

Когда он только появился, мне показалось, что болезнь его откровенно психиатрическая, как нам показывали ее в научном центре психического здоровья. Но мы проболтали до утра, и я быстро втянулась в разговор, довольно-таки интересный.

Утром он еще выпил водки с семгой и квашеной капустой и ушел на работу, будоража своими стонами вся лестничную площадку. Сейчас он работает ведущим инженером в НИИ.