Из жизни молодой специалистки
После института нефти и химии меня распределили на завод тяжелого электросварочного оборудования. В СКБ.
Мне выдали кульман, ватман и рейсфедер, и в окружении этих евреев я затосковала. Жизнь кончилась. Теперь до пенсии передо мной будет только кульман, на нем ватман, а вокруг ни одного приличного молодого человека. И вздохнув,я поворачивалась к ненавистному кульману.

Наш отдел занимался шкафами управления. Представьте себе большой железный ящик, доверху напичканный разными реле и автоматами. К ящику прилагалась принципиальная схема, монтажная, спецификация, чертеж вида изнутри, снаружи и эскиз упаковки. Отдельно надо было пересчитать количество крепежных винтов. Я не понимала, зачем мне это надо делать, ведь в цеху, который находился прямо под нашим СКБ, эти болты выдавались горстями.

Меня прикрепили к шкафу. То есть назначили его куратором. Если из головного московского института приходили изменения в принципиальной схеме, то за ними следовали изменения в монтажной схеме, потом в констукции шкафов появлялись лишние отверстия, а для новых реле не хватало места. Все это надо было спешно переделывать и частенько бывать в цеху.

Помнит ли кто-нибудь синьки - фиолетовые рулоны с бледными чертежами. Технология их производства была следующей: сначала инженер-конструктор, то бишь я, рисовал шкаф с аппаратурой. На пресловутом ватмане посредством кульмана. Потом эти чертежи проверялись старшим конструктором, дорабатывались,визировались начальником отдела и шли на проверку в отдел ГОСТов. Оттуда опять возвращались на переделку: линии не той толщины или кружки не того диаметра. Сущность схемы гостовиков не интересовала. Хоть ядреную бомбу рисуй, но чтоб спецификация была по ГОСТу написана. Потом эти правильные чертежи шли на кальку (я еще не надоела?).
А там за наклонными столами сидели девушки и обводили наши линии на ватмане тушью в рейсфедере (вот он - третий еврей!). Тушь, бывало, проливалась на кальку. Девушки ахали, подтирали и начинали все заново. От этого у них была очень нервная работа.
А потом готовые кальки несли в "синюшную" - так называлась лаборатория, где стояла машина, воняющая нашатырем и переснимала чертежи с калек на синьки. И вот эти синьки шли в цех, по которым рабочие клепали шкафы и прочую продукцию народного хозяйства.

В цеху оказывалось, что так, как нарисовано на синьке, изготовлять нельзя. Почему нельзя? А вот нельзя и все. Потому что вместо реле ААА с габаритами 10Х10 см входной контроль пропустил на завод реле ВВВ, которое купили снабженцы. У него похожие физические характеристики, но габариты он имеет 25Х25 см и между стенкой и дверцей его не всунешь - не помещается. Поэтому срочно вызывали конструктора. Он кубарем несся с седьмого этажа в цех и долго стоял возле железной коробки с вырезанным отверстием 10Х10 см, костеря на чем свет снабженцев. Те, видимо, не оставались в долгу, а обкладывали матом этих умников, пихающих в шкафы новомодную аппаратуру, которую днем с огнем не сыщешь у смежников, и пусть скажут спасибо, что хоть что-то им нашли взамен.

Дырку в шкафу подрезали, пару кнопок переносили в другое место и успокоенный инженер-конструктор мухой взлетал к себе в отдел, чтобы налить чаю и предаться прерванному разговору о дефицитных сапогах, Мишке, уехавшем в Израиль, но по пути свернувшем в Америку, и будут ли в конце месяца выдавать по пачке стирального порошка на человека?

(продолжение следует)