Случилось это несколько лет назад в одном маленьком финском городе, где я тогда жил и работал. Вообще надо сказать, что все финские города в сравнении с Россией на самом деле маленькие, и даже столица Хельсинки, в сущности не больше, чем какой-нибудь Орел или Липецк.

Работал я в фирме, которая отправляла в Россию всякое разное, а в мои задачи входило, чтобы это всякое разное доехало до места назначения без проблем, что иногда было сложно. 

Да, что еще интересно, фирма эта была если не кривая, то кривоватая, зарегистрированная на каких-то Багамских островах, хотя в реальности за ней стояли ребята из Москвы и, ясень пень, из Государства Израиль. Но, что самое любопытное, местный русский народ считал меня выходцем из этого самого Государства Израиль, хотя на самом деле все мои предки в нескольких поколениях русские, при этом не просто русские, а самые натуральнейшие, типа по бабуле корнями из Псковской области, а по отцу из казаков Юга России. Но! Один из прадедушек-станичников, живший в предгорьях Кавказа, при каком-то царе Горохе вместе с другими молодцами-станичниками участвовал в набеге на чеченский аул, откуда украл себе жену-чеченку. И отсюда появилась в наших кровях примесь чесенской крови, которая дала мне, например, не совсем славянский шнобель (и моей средней сестренке, кстати). Из-за этого шнобеля в отрочестве перенес я много страданий, потому как во время конфликтов и драк обзывали меня одновременно "жидёнком", "грузином" и "цыганом", что мне тогда казалось обидным. Это отступление на тему дружбы народов важно в свете темы моего мемуара, поэтому я его и упомянул. Как во время командировки в Москву меня 10 раз останавливали менты и просили показать паспорт, я не буду рассказывать, но то, что это было связано с тем же шнобелем, несомненно!

Итак, напоминаю, что местные русскоговорящие меня считали как бы не совсем русским, а кое-кто, без обиняков, ервейцем. Это важно в свете дальнейших событий.

И вот сижу я как-то в нашем офисе один, ковыряю от безделия в носу отправляю машину в Нижний Новгород с чем-то железным и ржавым, и в мой офис входит дядечка. Лет 50, с бородой, интеллигентного вида, и спрашивает меня, ду ю ду ли я спик рашен, на что я говорю, что ду ю рашен вполне нормально.

Чтение мемуаров в ЖЖ занятие утомительное, посему я не буду растекаться на подробности, а сообщу суть. Дядечка оказался белорусским оппозиционером, который умудрился получить в Финляндии политическое убежище от злого и противного Александра Лукашенко. Что было непросто, так как финны статус политубежища жителям бывшего СССР дают страшно неохотно, но, как видно, товарищ оказался настырным. Оппозиционером он был не первого ряда, не Позняк, или как там зовут ихнего главного, который потом в США уехал, но упертый. Я, как и положено, сделал ему кофию, он сел напротив меня и стал с увлечением рассказывать о тоталитарной сущности нынешнего режима в Белоруссии. 

Надо сказать, что одна из главных проблем русскоязычных в Финляндии - это дефицит общения, осоебнно у тех, кто не может ездить в Питер каждую неделю, посему многие очень разговорчивы, ежели не сказать более, - болтливы, когда встречают человека, готового их слушать. А я слушать люблю и умею, даже если в чем-то с собеседником и не согласен.

Ну и вообще, дядечка был вполне импозантен, интеллегентен, с бородой, - есть такая особенность у демократических оппозиционеров, этакое пристрастие к небольшой интеллигентной бородке, помню по яблочным депутатам питесокого ЗАКС-а, а до этого и первого демократического Ленсовета. Но это к слову.

И вот, слово за слово, разговор переходит к истории белорусского народа, к которому я, кстати, отношусь с огромнейшим уважением, и за партизанское движение, и потому, что в Советской Армии, где я служил, в нашей части было много белоруссов, и они мне показались гораздо более адекватными ребятами, чем многие русские.

И говорит дядечка такую вещь: "А сейчас мы готовим книгу о геноциде белорусского народа со стороны России".
Я несколько напрягаюсь, и переспрашиваю: "Вы, очевидно, имеете в виду СССР и сталинские репрессии?"
"Не только, не только!" - отвечает мой собеседник. "Геноцид белорусского народа был составной частью русской политики!"
Я, все еще не понимая, говорю: "Вы имеете в виду советскую политику, да?"
"Нет, вы не понимаете!" - радостно восклицает белорусский демократ, и начинает мне рассказывать о том, как начинаю с Екатерины Великой русские делали все, чтобы уничтожить идентичность белорусского народа и вообще народ этот гнобили. Рассказ этот был полон фактов, которые я здесь приводить не буду, но заканчивлся сообщением о том, как в 30-е годы русские чекисты везли в Белоруссию чемоданы с немецкими пистолетами, чтобы расстреливать белорусских крестьян. Чтобы выдать это за действия немцев. (? логику факта с чемоданами я не очень уловил, но мой собеседник почему-то несколько раз это упоминал, очевидно, это было очень важно в концептуальном палне)

Я, все еще как-то пытаясь оставаться в рамках, осторожно спросил его про белорусских партизан, и услышал, что это, оказывается, тоже был коварный замысел русских (да, да, он все время говорил это слово - не коммунистов, не советских, именно русских!): заброшенные из Москвы группы НКВД своими бандитскими (sic!) действиями вызывали ответные карательные действия немецких властей против мирных белоруссов, и, таким образом, руками немцев русские решали задачу уничтожения белорусского народа.

Я очень терпеливый и толерантный человне. Я могу довольно долго говорить с человеком, который может мне рассказывать про теории Фоменко, про то, что при Сталине было убито до ста миллионов человек, что евреи продали Россию, что Советский Союз напал на Финляндию в июне 1941 года. Но тут я испытал некий black out.  Я вспомнил все - от "Песняров" до фильма "Восхождение" Ларисы Шепитько по роману Василя Быкова, к которому ло сих пор отношусь с уважением, вспомнил своего друга младшего сержанта Герасимовича и самогонку, которую привезла ему мамка - прозрачную, как слезу, трижды очищенную, согнанную из лучшей бульбы...
Я встал и очень вежливо сказал:
- Извините пожалуйста, покиньте мой офис.
- Что? - не понимающе спросил белорусский демократ и оппозиционер.
- На хуй пошел отсюда, козел, и чтобы глаза мои больше тебя не видели! - заорал я и грохнул кулаком по столу.

Мне до сих пор очень стыдно, что я вел себя так невежливо. Потому что я ленинградец, а Ленинград - это лучший город на Земле и культурная столица России.

А историю эту я вспомнил, прочитав сегодня в ленте новостей, что вот уже и депутаты молдавского парламента вышли с инициативой считать молдавский народ пострадавшими от геноцида.