Предыдущий пост был о "Слепоте" Сарамаго. Теперь про "Перебои в смерти". И опять потрясение. Читать так же не просто, но уже подготовлено ушла в очередной омут.
Роман начинается так: "На следующий день никто не умер. И это обстоятельство, вопиющим образом противоречившее законам бытия, породило в умах жесточайшее смятение, с любой точки зрения более чем оправданное, ибо достаточно будет вспомнить, что, перелопатив или, если угодно, прошерстив сорок томов всемирной истории, не найдешь ни единого упоминания о таком поистине феноменальном случае, не нароешь никаких сведений о том, чтобы за целые сутки со всем их двадцатичетырехчасовым изобилием, расчлененным на утренние, дневные, вечерние и ночные куски, никто не скончался от болезни, не погиб в результате несчастного случая, не свел счеты с жизнью." (вот-вот, из таких сложных предложений весь роман)
С 1 января в одной неизвестной стране люди перестали умирать. Сначала ликование, радость, но...Люди не оставались молодыми и здоровыми. Они продолжали жить, как обычно, но доходя казалось бы, до конца, там и зависали. Больницы переполнялись, дома престарелых трещали по швам. Но выход нашли. Смерть вполне себе существовала за пределами этой страны. И родственники стали переправлять своих больных и немощных близких туда, где они умирали. (Здесь я задумалась. Вот так заглянул в душу Сарамаго).
Но тут смерть передумала шутить таким образом. Через полгода смерть решила еще раз поиграть с людьми. Она просто решила посылать розовые конверты с предупреждением, что адресат через неделю умрет. Но что же люди, стало ли им проще от того, что теперь у них появилась целая неделя на то, чтобы привести дела в порядок? Одни уходят в разгул, другие решаются на самоубийство, которое им, конечно, не удается. Многие сходят с ума за эту мучительную неделю. Психиатры плачут в обнимку со своими клиентами, исповедники думают только об одном: не пришел ли розовый конвертик и им. И тут осечка. Конверт, отправленный виолончелисту три раза возвращается. что там с этим музыкантом не так? Смерть удивленно начала наблюдать этого человека.
И тут я полюбила этого виолончелиста. Он весь в себе и музыке. А музыка точно может отвлечь от смерти. Мне хочется в это верить:)
Вот он о себе:"он сказал, что его портрет, если таковой и вправду существует в музыке, искать следует не в сочинениях для виолончели, ибо его там нет, а в коротеньком этюде шопена, опус двадцать пятый, номер девять, соль-бемоль мажор. Его спросили, почему, и он ответил, что не мог увидеть себя нигде, кроме как на линейках нотной бумаги, и это кажется ему убедительнейшей из причин. И еще добавил, что за пятьдесят восемь секунд Шопен сообщил все, что только можно сообщить о человеке, которого ты знать не мог.
Я тут же нашла этот этюд. Стало очень интересно, как портрет нарисует этюд Шопена.
Вот послушайте

(надеюсь, Луганский уложился в обозначенные 58 секунд)
А еще этому виолончелисту не удавался один пассаж в сюите №6 Баха. Споткнулась смерть на этом человеке. Держит музыканта здесь что-то такое, что смерти не понятно. В образе красивой женщины она просит сыграть эту сюиту Баха. И он, боясь, что пассаж опять не получится, начинает играть. Смерть слушает.
И вот конец: "Вышла (смерть)на кухню, чиркнула спичкой — это она-то, способная одним взглядом испепелить эту бумажку, обратить ее в неосязаемый прах, воспламенить одним прикосновением пальцев — и вот обыкновенная спичка, заурядная, жалкая, повседневная спичка подожгла письмо смерти, которое лишь сама смерть и могла уничтожить. И пепла не осталось. Смерть вернулась в постель, обняла спящего и, не понимая, что происходит, ибо смерть не спит никогда — почувствовала вдруг, как сон мягко смыкает ей веки. На следующий день никто не умер."
А хотите кусочек сюиты послушать? Я даже могу предположить, что не давалось в ней виолончелисту.
(вместо картинок иллюстрирую роман Музыкой. Кстати, там еще и о симфонии №3 Бетховена говорится. Могу и ту часть, о которой говорит Сарамаго разместить, но, думаю, перебор будет. Я же все-таки о романе рассказываю.)