 Сказка ложь, да в ней намёк... | May. 25th, 2012 @ 05:02 pm  |
|---|
Туве Янссон, "Кот". По наводке ![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo-lj.gif) impressionisme@lj.
"...Котенок был совсем маленьким, когда появился в доме, и умел только пить молоко из бутылочки с соской, благо что на чердаке нашлась старая соска Софии. Сначала он спал в колпаке для чайника, поближе к печке, а когда подрос и научился ходить, переселился в детскую, на кровать Софии. У него была своя подушка рядом с подушкой хозяйки.
Котенок был из породы серых рыбацких котов и очень быстро рос. В один прекрасный день он покинул детскую и стал разгуливать по всему дому, а на ночь забирался под кровать в коробку из под посуды. Уже тогда было видно, что в голове у него полно своих собственных независимых идей. София ловила котенка и уносила назад, в детскую, и чего только ни делала, чтобы приручить его, но чем больше она любила этого разбойника, тем чаще он пропадал в своей коробке под кроватью и только громко мяукал, требуя, чтобы в коробке сменили песок. Имя его было Ма petite (Малышка (франц.), а звали попросту Маппе.
— Странная штука любовь, — сказала как то раз София. — Чем больше любишь кого нибудь, тем меньше он думает о тебе.
— Так и есть, — согласилась бабушка. — И что же тогда?
— Любишь дальше, — горячо ответила София. — И все ужаснее и ужаснее.
Бабушка вздохнула и промолчала. Обследовав все уютные местечки, которые только могут заинтересовать кота, Маппе совсем освоился. Иногда он вытягивался на полу, снисходительно принимая ласки и полное доверие со стороны хозяйки, сам же воровато отводил в сторону желтые глаза и норовил поскорее спрятаться в своей коробке. Казалось, ничто в мире больше не интересовало его, только поесть и поспать.
— Знаешь, — сказала София бабушке, — иногда мне кажется, что я ненавижу Маппе. У меня больше нет сил его любить, а не думать о нем я не могу.
Шли недели, София ходила за Маппе по пятам. Она ласково разговаривала с ним, щедро дарила его сочувствием и заботой, только однажды терпение ее лопнуло, и в гневе она схватила его за хвост. В ответ Маппе зашипел и шмыгнул под дом. Впрочем, этот конфликт не помешал Маппе пообедать с еще большим аппетитом и хорошо выспаться, свернувшись до невероятности мягким клубком и положив кончик хвоста себе на нос.
София ходила сама не своя, она перестала играть, по ночам ее мучили кошмары. Она думала только о Маппе, переживая, что он не хочет быть преданным ей другом. Между тем Маппе рос и вскоре превратился в маленького подтянутого хищника, а в один прекрасный июньский вечер не пришел ночевать в свою коробку. Утром он как ни в чем не бывало вошел в дом, выгнул спину, задрав хвост, и, вытянув сначала передние лапы, а потом задние, зевнул и стал точить когти о кресло качалку. Потом он прыгнул на кровать и уснул с видом невозмутимого превосходства.
Пожалуй, он начал охотиться, подумала бабушка.
И не ошиблась. Уже на следующее утро кот принес на крыльцо маленькую серо желтую птичку. Горло ее было умело перекушено, и несколько пурпурных капелек крови красиво лежали на блестящем перьевом наряде. Потрясенная София, побледнев, некоторое время рассматривала убитую птицу. Потом она попятилась от убийцы, повернулась и бросилась прочь.
Бабушка осторожно объяснила Софии, что хищные животные, например кошки, не видят разницы между птицей и крысой.
— Значит, они глупые, — коротко сказала на это София. — Крыса противная, а птица красивая. Я решила, что не буду разговаривать с Маппе три дня.
И она перестала с ним разговаривать. На ночь кот отправлялся в лес, а утром приносил добычу в дом, чтобы похвалиться, и каждый раз птицу выбрасывали в море. В конце концов, прежде чем открыть дверь в дом, София стала громко спрашивать, стоя под окном:
— Можно войти? Труп убран? Она наказывала Маппе и только растравляла свою боль, выбирая слова пострашнее:
— Кровавые пятна уже смыли? Или:
— Сколько у нас убитых сегодня?
Утренний кофе утратил спокойную радость. И все вздохнули с облегчением, когда Маппе догадался наконец прятать свою добычу. Все таки одно дело видеть кровавую лужу своими глазами и совсем другое — только знать о ней. Может быть, Маппе надоели крик и шум, поднимающиеся каждое утро, а может быть, он считал, что люди отбирают и съедают его добычу сами. Однажды утром бабушка, закуривая свою первую в этот день сигарету, выронила мундштук, тот закатился в щель. Бабушка приподняла половицу и увидела аккуратный ряд обглоданных Маппе пичужек. Конечно, для нее не было новостью, что кот продолжает охотиться, по другому и быть не могло, и все же, когда в следующий раз он прошмыгнул в дом мимо ее ног, она выскочила во двор и прошептала:
— Ах ты, лукавый черт!
На крыльце, привлекая мух, стояла нетронутая миска с плотвой.
— Знаешь, — сказала София, — лучше бы Маппе вообще не родился. Или я бы не родилась. Так было бы намного лучше.
— Вы так и не разговариваете? — спросила бабушка.
— Я ему не сказала ни слова, — ответила София. — Что делать, не знаю. Даже если я прощу его, какая разница, ему все равно. Бабушка не нашлась, что ответить.
Маппе совсем одичал и почти не бывал в доме. Шерсть его приобрела привычный на острове серо желтый оттенок — цвет гор или солнечных пятен на песке. Когда кот крался по прибрежному лугу, казалось, что это ветер колышет траву. Он мог часами караулить свою добычу в зарослях кустарника, на фоне заката иногда появлялся его неподвижный силуэт с навостренными ушами, который вдруг исчезал… и через секунду раздавался чей то последний писк. Маппе продирался между ветвями низкорастущих елей, вымокший под дождем, с прилипшей к худому телу шерстью, и сладострастно вылизывал себя, когда выглядывало солнце. Он принадлежал только себе и был абсолютно счастлив. В жаркие дни Маппе катался по пологой горе, грыз время от времени какую нибудь траву, а иногда его рвало собственной шерстью, о чем он, впрочем, быстро забывал, как это бывает у кошек. Что он еще делал, никто не знал.
Однажды в субботу к ним на чашечку кофе приехали Эвергорды. София спустилась на берег, чтобы посмотреть на их лодку. Лодка была большая, загруженная сумками, корзинами и всякой посудой, а в одной из корзин мяукал кот. София приподняла крышку, кот лизнул ей руку. Он был толстый, с белой шерстью и круглой мор " дои. София вынула его из корзины, и всю дорогу кот, не переставая, мурлыкал.
— А а, ты нашла кота, — сказала Анна Эвергорд, увидев Софию. — Он очень милый, только вот мышей не ловит, поэтому мы решили отвезти его нашему инженеру. — София села на кровать, держа на руках тяжелого кота, тот умиротворенно мурлыкал. Он был мягкий, теплый и послушный.
Все уладилось очень легко, бутылка рома закрепила обмен. Маппе поймали, и он понял, что произошло, только когда лодка Эвергордов подплывала к деревне.
Нового кота звали Сванте. Он ел плотву и любил, когда его гладили. Сванте сразу же облюбовал себе детскую и каждую ночь спал в объятиях Софии, а по утрам выходил к утреннему кофе и досыпал на постели у печи. В солнечные дни Сванте катался по нагретой горе.
— Только не здесь! — кричала София. — Это место Маппе. — И она перетаскивала кота, который лизал ее в нос и послушно катался по траве на новом месте.
Лето было в самом разгаре, один за другим проходила вереница длинных лазурных дней. Каждую ночь Сванте спал, уткнувшись носом Софии в щеку.
— Странно, — сказала однажды София, — мне надоела хорошая погода.
— Вот как? — откликнулась бабушка. — Значит, ты похожа на своего деда, он тоже больше любил шторм.
София ушла прежде, чем бабушка ударилась в воспоминания.
И вот как то ночью, сначала осторожно, а потом все набирая и набирая силу, подул ветер, а к утру по всему острову бушевал со зловещим свистом зюйд вест.
— Просыпайся, — шепнула София. — Просыпайся, дорогой, шторм начался.
Сванте заурчал и вытянул во всю длину нагретые теплой постелью лапы. Простыня была в кошачьей шерсти.
— Вставай, — закричала София, — ведь на дворе шторм!
Но кот только перевернулся на свой толстый живот. И тогда София, неожиданно для себя, пришла в ярость, она распахнула дверь, выбросила кота на ветер и, увидев, как он прижал уши, закричала:
— Охоться! Делай что нибудь! Ты же кот! — И, заплакав, забарабанила в дверь бабушкиной комнаты.
— Что случилось? — спросила бабушка.
— Я хочу, чтобы Маппе вернулся! — плакала София.
— Ты что, забыла, сколько с ним было мучений?
— Было ужасно, но все равно я люблю только Маппе, — сказала София твердо.
На следующий день Маппе был возвращен."
...Добрым молодцам - урок. Догадались, какая модель отношений описана в рассказе? Теперь поверьте, что она - универсальна. |
| From: | (Anonymous) |
|---|
| Date: |
May 25th, 2012 - 08:34 am |
|---|
|
|
|
|
(Link) |
|
Туве Янссон вообще много понимала про жизнь, судя по всему. Все ее сказки мои дети слушают, открыв рот.
В.Б.
Интересно, а какова же судьба Сванте...
Я так понял, вернули прежним хозяевам. Или где-то пристроили.
Мягкие, послушные, добрые домашние коты - кому они нужны?
По ходу сказки, я тоже так предположила. Или вероятнее, передали тому инженеру, которому он предназначался.
Как - кому нужны мягкие добрые домашние коты? Мягким добрым домашним кошкам, кому ж еще...
Уж покой-то мы точно заслужили.
Хотя идея, заложенная в "выпирающие ребра подтекста" (цитата не моя) - понятна))
Больше всех мне эта фраза покоя не дает: "... тогда София, неожиданно для себя, пришла в ярость, она распахнула дверь, выбросила кота на ветер и, увидев, как он прижал уши..."
Только представьте. Вы поменяли дом, расстались с прежними - хозяевами, друзьями, соседями - короче, близкими людьми. Неожиданно получили нового близкого человека, которого - пусть вы и не выбирали, но привыкли к нему, привязались... и тут он ночью вас ни за что выбрасывает на улицу, кричит какую-то фигню... а вы-то в чем виноваты, в том, что являетесь таким, какой вы есть?
(исключительно с позиции кота говорю... мне прижатые уши до боли жалко)
Во-первых, она ребёнок, а дети бывают жестоки.
Во-вторых, она западный ребёнок.
Любопытный комментарий. :) Не думаю, что страна происхождения играет роль в предполагаемом возрасте главной героини - разница в социальных контекстах проявляется позже, с приходом понимания социальных дивидендов следования этикету. Дети не столько жестоки, сколько не имеют достаточного представления о взрослых конвенциях морали их анклава, посему чаще поступают соответственно эмоциональным позывам. А Туве Янссон - она чУдная, это да.
Знаю доподлинный случай, когда ребёнок-кавказец носил с собою нож в детский сад. Ну,и зарезал насмерть одного русского. Полагаю, все они в возрасте, аналогичном героини рассказа. Если не меньше. Русские же дети ножи не носят. Традиция усваивается ДО понимания её.
Так что национальность, принадлежность к культуре имеет значение. Почитайте западные сказки, и убедитесь, какая у них культура.
Вы правы, она ребенок плюс еще и западный.
Но это сказка ведь, да? По идее, детская сказка должна воспитывать детей. Эта, получается, воспитывает удовлетворение хотелок и безответственность, стремление решить свои проблемы за счет других - невзирая на несколько умных фраз.
То есть, не воспитывает.
Интересно, взрослых она тоже воспитывает так, что не воспитывает?
| From: | (Anonymous) |
|---|
| Date: |
May 27th, 2012 - 09:33 am |
|---|
|
|
|
|
(Link) |
|
Переношу камент :) Правда, текст у меня не сохранился, поэтому наберу снова.
Меня интересует такой вопрос - а что если бы первого кота не было совсем и девочка сразу же заполучила бы второго - пузатого? Вероятно, в этом случае, она бы его сразу полюбила и проблем бы не было вообще никаких (и, кстати, сюжета не было бы тоже). А так, получается, что ей постоянно не хватало того невротического чувства, которое вызывал в ней первый - вредный кот и на этом фоне она просто не смогла полюбить второго - спокойного.
Первый - это всегда импринтинг. Если опыт усвоился, то дальше уже очень сложно что-либо изменить. И даже если эта девочка придет к сознательному выводу, что первый, вредный кот, ее все-таки действительно не устраивает и она, вместо него, снова заведет себе другого - лежебоку, то это как раз-таки может привести к внутреннему конфликту, что будет чревато, например, желанием периодически гладить других, вредных, котов.
И еще один маленький подпункт.
А что было бы если бы в самом конце рассказа девочке, вместо того, чтобы вернуть первого кота, вручили бы какого-то третьего, не похожего на обоих предыдущих?
===Меня интересует такой вопрос - а что если бы первого кота не было совсем и девочка сразу же заполучила бы второго - пузатого? Вероятно, в этом случае, она бы его сразу полюбила и проблем бы не было вообще никаких=== Должен Вас огорчить. Дело в том, что у соседки всё равно был бы Маппе. Или он был на другой улице. Или в другом городе. Или о таком характере кота рассказывали подруги. И, даже имея доброго мягкого кота, девочка бы постоянно сравнивала его с истинным мачо. По молодости, это идеал всех девочек. Молодые девушки всегда любят подонков, и, лишь обломавшись о него, подержанные, с истрепленными нервами, обращаются к хорошим парням. И всё равно продолжают сравнивать. Кстати, эта проблема показана и у Тургенева в "Бретёре". Эта проблема неоднократно поднималась в моём журнале. Также указывалось, что в качестве этого самого мачо всё более будут входить в моду кавказцы. Русские парни будут брать себе жён из-под них. Импринтинга по отношению к доброму коту бы не было. Девочка не смогла бы его полюбить. Ей всё равно не хватало бы шторма. Именно поэтому мудрая impressionisme@lj и выложила этот рассказ. Она ВЕЛИКИЙ знаток этой проблемы.
| From: | (Anonymous) |
|---|
| Date: |
May 28th, 2012 - 07:54 am |
|---|
|
|
|
|
(Link) |
|
Я, наверное, неправильная девушка, ибо мне всегда были симпатичны воспитанные и умные мальчики. Подонков, мачо и кавказцев не считаю людьми вообще.
Есть большая разница мжду теми, кто нам симпатичен, и теми, с кем мы готовы жить. Особенно, думается, это справедливо для женщин.
Вообще любовь - зло.
|
|
![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small}
![[info]](http://lj.rossia.org/img/imported-profile.gif){kind=small}