Вообще образы труда в «пролетарской» литературе проникнуты весьма специфическим эротизмом, тем более пикантным, что в наивном сознании авторов и персонажей он как будто начисто вытеснен героическим пафосом борьбы и созидания. Это своеобразное сочетание сознательной героики и подспудной эротики можно назвать словом-кентавром — «эроика». И вот она-то звучит в полной голос у классика соцреализма Бориса Горбатова, мастера шахтерской темы. Вот как трудится забойщик Виктор Абросимов, один из героев романа «Донбасс» и незавершенного романа «Перед войной»:

«Он стал на колени перед угольной стеной и включил молоток. По его рукам, а потом и по всему телу прокатилась знакомая радостная дрожь. <...> И то ли оттого, что воздух в молотке был хороший, упругий, сильный, то ли оттого, что мечта сбылась и вся лава покорно лежала перед ним, забойщику было где разгуляться <...> и уже манила, заманивала, — но только вдруг почувствовал Виктор Абросимов, как удалой, дотоле незнакомой силой наливаются его мускулы, а сердце загорается дерзкой отвагой, и он поверил, что в эту ночь он все сможет, все одолеет и всего достигнет» (курсив мой. — М. Э.).

Такое впечатление, что автор выписал выделенную курсивом сцену из бульварного романа или из какой-нибудь неистовой «декадентщины» начала XX века, заменил «деву» на «лаву», а мужской молоток — на механически-надувной и выдал это полупорно за бурную сцену вдохновенного труда.

Михаил Эпштейн
Эдипов комплекс советской цивилизации