krasnaya_ribka's Journal

Nовая Nовелла

КРИЗИС САМОИДЕНТИФИКАЦИИ

Часть 6 - окончание
Часть5, часть4, часть 3, Часть 2, часть 1

Снаружи ковёр напоминал расходящееся во все стороны лишённое перспективы, томительное вечернее поле цветущего льна. Ковёр можно, и даже нужно было, видеть из вне, однако равно можно было находиться во всех составляющих его точках-узелках. Захлебнувшись сладчайшим изобилием возможностей Вадим ринулся сразу во все точки, и стал находиться в них с весенней судорожной страстной оголтелостью.

Вадим запрыгивал, разбежавшись по корявому заледеневшему перону, на страшную охристо сизую платформу, грохочущего, в ледяной мгле товарняка. Одновременно он открывал глаза под водой в зеленоватой, наполненной солнцем толще Азовского моря в двух метрах под поверхностью и обнаруживал перед собой кожистую мохнатую бухту каната, которая вдруг поднимала голову, превращаясь в широкомордого, флегматичного, китаистого морского змея. В тот же момент Вадим проносился вниз головой мимо квадратных скоб на боку огромного, стоящего на оранжевых старых пантонах неведомого назначения железного шара, посреди Пироговского водохранилища. Тут же на сведённых судорогой ногах он выбирался, в немыслимо тяжёлом, насквозь промокшем, тулупе из заледеневшей декабрьской Москвы реки. “Мы их душили душили!” – визжал Вадим и бросался в погоню по ноябрьским лужам за узкой трёхцветной кошкой, поскальзывался, закрывал глаза, и тут же вставал из салатовой, росистой высокой июльской травы, и шёл до пояса голый, в сторону бледно-оранжевых, в шеренгу стоящих, девятиэтажок на горизонте, унося на плече тоненькую, мокрую и совершенно голую, пахнущую ревенём девушку. Вадим застывал на скользкой тропке, между двух стен осоки, посреди огромного болота, поднимал голову и видел, как в феерверке искр стрывается провод со стоящей посреди воды высоковольтной опоры. Провод нёсся на него. Вадим стоял парализованый страхом. Провод ударил в грудь. Громовой зуд электрического удара и Вадим ссыпался грудой обугленных костей в подёрнутую мелкой белёсой ряской болотную воду. Вадим выезжал на красном велосипеде на высокий холм посреди степи и застывал в сладчайшем, бесконечно счастливом, изумление, видя на горизонте в закатных лучах кремовую башню элеватора и сладкий нереальный пруд в крупных неподвижных искрах. В белом кителе, с огромной сусального золота эполетой на плече и с кортиком на инкрустированном перламутром ремне Вадим стоял за большим, красного дерева штурвалом мчащегося дерижабля, кричал хлёсткие команды в свисающий справа латунный раструб, глядя как небо впереди заполняет туча, идущих в атаку вражеских истребителей. Вадим плыл на спине по пронзительно ласковой и спокойной реке, между двумя высокими глинистыми берегами, и вода вокруг него издавала отчётливый, но не резкий запах рождественских мандаринов. Вадим выбегал, пригнувшись на базальтовый лоб крымской горы, и перед ним открывался, шевелясь в солнечном неощутимом ветру, низкий изумрудных и коньячных оттенков лес. “Ковёр сладок, но изнурителен, - думал Вадим, - пора выбираться. Он совершил нечеловечески трудное внутреннее движение, собрав все точки ковра в одну и открыл глаза.

Вадим очнулся внутри деревянного продолговатого ящика. Пахло деревом и землёй. Вадим ощупал себя. Он был совершенно голым. “Без белья похоронили, бляди!” – подумал Вадим, и что было мочи, ударил ладонями в крышку гроба. К его изумлению крышка откинулась, и показался вверху нечистый порюханый потолок с тяжёлой, зелёной бронзоваой трёхрожковой люстрой. Вадим сел внутри ящика. Ящик оказался лежащим на спине платяным полированым шкафом. Вадим огляделся. Весь пол комнаты был покрыт разбитыми цветочными, горшками, чёрной ароматной землёй и подвядшими уже комнатными цветами. В углу комнаты медленно вертела головой большая, похожая на варана оранжево-зелёная ящерица. Вадим скосил глаза вправо и обнаружил, что служивший ему кроватью шкаф имеет и второе закрытое отделение. Вадим откинул дверцу. Под ней оказалась небольшая чернявая девица в мотоциклетных очках консервах. Щурясь под консервами, и ёжась от утренней свежести, девица села внутри шкафа и оглядела Вадима. “Как ты думаешь, что я такое?” – спросил Вадим. Девица задумалась секунд на тридцать, сняла консервы, поправила чёлку, и ответила: “Помоему… ты мой новый любовник”. Вадим улыбнулся в ответ. “Всё таки, - подумал он, - самоидентификация, не самое приятное в жизни занятье, гораздо приятней, когда тебя идентифицирует кто-то другой”.