Занимательное сновидение
На ярко-синем, вибрирующем на ветру самолёте, я вылетел куда-то на юг. Серебряной чернёной ночью, на мраморном, с пузатыми гипсовыми столбиками, балкончике, сухая, но задастая докторша, от которой сильно пахло ревенём, подала мне телеграмму от natterjack@lj(Жабцо). “Вадим, - писала мне Жабцо, - тчк я тут одна тчк на юге тчк вылетай немедленно зпт”. Я допил крепкий отвар дубовой коры, занюхал кожей бумажника и вылетел.

Прибыв на юг, я остановился в большой двухэтажной, сталинской квартире, с белыми в наплыв крашеными дверями, лепниной под потолком, щелями в полу и запахом пропитанной ультрофиолетом пыли. Опершись о чёрную швейную машину под чехлом из мешковины, я глядел на косое море в ассиметричном, узком, высоком, распахнутом настеж окне. Квартирная хозяйка, вылитая миссис Хадсон, вошла в огромных дутых тапочках с рисунком из розовых крестов. Я строго посмотрел на неё из-под чёрной, спадающей на правую бровь чёлки и задал резонный вопрос: “Где моя Жабцо?”. "Пойдёмте" - ответила, сверкнув чёрными молодыми глазами старуха, и повела меня на плоскую крышу своего дома. "Вон там она, во льдах!" - бабка показала длинным, как вязальная спица пальцем на плоский, лежащий на горизонте Ледовый Дворец, очертаниями напоминающий спорткомплекс Олимпийский. Сумрак из оранжевого становился пепельным, и в груди моей холодел, делался ледяным пожар свирепого счастья. Я вылетел из-за лаврокустной ограды на низком длинном мотороллере, с полукруглыми синими кожухами, прикрывающими колёса чуть ли не до земли, и через пятнадцать минут попал через огромные дубовые двери в, дрожащий во тьме как палевое пламя, Ледовый Дворец. Безносые гипсовые статуи круглогрудых, присевших над спортивными снарядами и пустыми кувшинами женщин, следили за мной из мучнистой мглы.

Внутри дворца я стал персонажем фильма Аниме, то-бишь интерьер Ледового Дворца вдруг сделался сияющей, полной пузырьков и лучей 3D декорацией внутренностей дворца Снежной Королевы. Я же превратился в плоского японского мультяка с огромными жалостливыми глазами и неестественно длинными, гипертрофировано рельефными конечностями. Такой же была и Жабцо. Мы обнялись и тут же принялись долго и оголтело ебаться, со всей присущей порно-аниме, угловатой, дёрганной гипертрофией действия и переживания. Наконец, я посадил Жабцо на высокий узкий, грубо поросший по краю наплывами льда аквариум, в котором ходили ломкие, прозрачные, как стеклянные иглы рыбы, и схватив за маленькие длинные ступни в грязноватых, рельефно сползших белых носочках, стал пердолить длинным, иссиним, загибающимся на конце хуем. "Нееееет - завизжала Жабцо - не спускаааай на ледовый короб!". Но было уже поздно, толстый, как слоновья сруя, плевок спермы окатил ледяные наросты на аквариуме. Я задыхался. "Неееет!" - визжала Жабцо, а из повисшего в воздухе, посреди зала, большого салатового ледяного кристала, появилась белая рука ледяного рыцаря. Рыцарь выбрался весь, ткнул в меня синим с толстыми фалангами пальцем и сказал: “Гитлер здесь!”. И тут я и в самом деле увидел у своего отражения в аквариуме характерную чёрную чёлку, до половины закрывавшую выпуклый и перепуганный анимэшный глаз. “Тресь-Хуясь!” – взвизгнула Жабцо, и из руки её вырвался небольшой, но чудовищно мощный и упругий айсбол. Снаряд врезался в грудь рыцаря, тот поднял забрало и грустно улыбнувшись, произнёс: “Кто победит Королеву Льда?”, после чего ссыпался на земь кучкой зеленоватого бисера. “Я Королева Льда! – завизжала Жабцо, схватив меня за руки – А ты, Тёплый Гитлер!”. “Зачем это всё?” – cпросил я. “Чтобы построить вокруг земли тысячи коричневых башен!” – cказала мне Жабцо, улыбаясь, как Буратино. “Тогда скорей! Башни не ждут!” – я взвился в воздух и вылетел в окно увлекая за собой свою Жабцо.

Мы летели над потрясающей, искрящейся и живой 3D-шной рекой. Справа и слева шумел ярчайший камыш, а дальше тысячи птиц наполняли криком мощные круглые кроны тропических тёмных деревьев. Теперь мы были уже не анимэшки, а крошечные, оттого очень аккуратненькие и подробные трёхмерные модельки людей. Мы были, словно из цветного стекла. Рядом с нами летел такой же консистенции, похожий на Дамблдора старичок на серебряном велосипеде. Я сразу понял, что это тот самый Сеятель Всего, которого оскорбил своим страшным плакатом Остап Бендер, отчего после и потерпел фиаско на пути обретения сияющего стула. “Каждая башня вырастет из зерна, и это зерно – голова человека!” – шепнул нам сеятель, и проскользнув под нами, веером швырнул в реку горсть, тут же с журчаньем заспешивших во все стороны, малиновых юрких мальков. “Смотри, рыбки!” – поцеловал я в плечо летящую Жабцо и тут же проснулся.