Урок Стыда и Ненависти
Я из тех людей, что могут простить гению всё, даже густой, иcходящий от него запах борща и кислой капусты. Однако, когда, придя смотреть на Павла Пеперштейна, ты находишь вместо оного, Славу Гаврилова, причём этот заметный, но неприглядный, анчоус (Слава Гаврилов)обнаруживается в самый разгар свальных съёмок им видеоролика, стоит сразу согласиться с ролью горького лузера, которая останется при тебе, по крайней мере, пока тёмный кол полуночи, не пробьёт куриную чашуйчатую грудь взявшейся глумиться над тобой озёрной анчутки. Слава Гаврилов снимает ведиоролики самым паскудным и тошнотворным способом. Он не орёт в мегофон обидные вещи артистам, не гибнет под рушащимися декорациями, и, наконец, не прогоняет оператора от видеокамеры свинцовыми оплеушами и обидным визгом:"Иди в срако муфлон, я сам тут всё зафоткаю", короче он не ведёт себя так, как подобает себя вести на съёмочной плащадке одарённому и оттого свирепому синематографисту. Он сидит вообще в другой комнате в окружение сальных квохчущих бабусь и свесив небритые и прыщеватые щёки до самой столешницы жрёт обмокнутые в чай московские сухари. Ролик же в это время снимается сам собой. Такой вот Пасюк от видеоарта этот недобрый дядя. Остаётся добавить, что оная паскуда, ещё и патриот.

Пеперштейн заставил себя ждать более сорока минут. Наконец он вылез, кучеряв и сравнительно тщедушен, и принялся читать рассказ о приключениях индийской партизанки, потерявшей язык посредством специфического колдовства именуемого "яба", применённого к ней постаревшей, и, оболганной Набоковым, Лолитой. По моим сведениям именно так, то бишь читая им в слух подобную хуйню, пытал Клер Куильти между свальными поябами привязанных к батарее подростков. Пытал, пока один из них, отвязавшись, и спиздив у Гумберта волыну не пристрелил нахер чадолюбивого кинематографиста. Я тут же предположил, что Пепер фальшивый, или что Слава Гаврилов посредством финансового давления и прицельного метания фекалий принудил медицинского герменефтика к минету, а после к декламации рассказа собственного гавриловского авторства. Не знаю, говорят, что Пеперштейн был настоящий. Писатель Сергей Соколовский так откоментировал произошедшее:"Над нами был поставлен жестокий эксперемент, имевший целью воспитание в нас подлиных Стыда и Ненависти". Жалко сидевших у стойки детишек, возможно впервые в жизни пришедших взглянуть в лицо национальному гению, и увидевших разверстый зев коррупции, и сдобренной ацким коварстом вивисекции. Дети выскакивали из зала, раскрасневшись и держась за живот, словно из горящего, и одновременно медленно погружающегося в канализационный сток,борделя.

Надо сказать, что кафе "Кекс", в котором творился беспредел место вполне уютное и не слишком дорогое. Отчего всякий случающейся там хорор приобретает особенную, неизмеримо повышающую его ценность нотку неоджиданности.